– Конечно. Я с нее и начну.
Она внимательно изучила список, написанный почерком матери.
– Хорошо, жаль, что я не могу поговорить с мамой. Вы разговариваете со своей мамой, Пич? Потому что, если нет, то вам следует. А если говорите, то вам следует говорить больше. Когда я думаю обо всех наших беседах, я жалею, что мама и я не… – Она вздрогнула. – Извините…
– Не надо извиняться. Это, должно быть, чертовски тяжело.
– Это… да. Если бы это было просто бедро, я бы знала, как помочь. Но другие симптомы такие непредсказуемые. Каждый день я задаю себе вопрос, что он забудет или вернется ли к нему память. Что если он забудет, кто я? Или еще хуже, что, если он забудет, кто он? Натали хотелось еще что-то сказать, но она остановила себя.
Пич помолчал несколько секунд.
– Я вернусь завтра утром, – пообещал он. – Если это поможет.
– Да. И… спасибо, что пришли.
Он влез в грузовик.
– Да. И берегите себя.
День закончился так же, как и начался, она стояла на тротуаре в слезах в облаке дизельного дыма от грузовика Пича Галафера.
Глава 10
После развода Пич остался только с рабочим грузовиком, а Дороти настаивала, чтобы он высаживал ее на углу, а не на автостоянке. Со временем он убедил ее объяснить почему. Она стыдливо призналась, что некоторые дети смеялись над ней, потому что она приезжала в школу с «работягой».
Другой удар был от Регины, ей всего не хватало в браке. У них не было достаточно денег. Дом был недостаточно большим. Машина недостаточно новой. Школа не была эксклюзивной. Муж был недостаточно амбициозный.
Он нисколько не удивился, обнаружив ее связь с Реджисом. Не пал духом. Реджис получал МВА. Реджис везде ездил. Реджис собирался дать Регине жизнь, которую она заслуживала.
А лучший ребенок в мире – Дороти – застряла между недовольством матери и отчаянием отца. Ни он, ни Регина не заслуживали ее. Время своего родительства они разделили с хирургической точностью вплоть до минуты, и он посвятил себя тому, чтобы дать этому невероятному маленькому человеку все лучшее, что у него было. Это включало парковку грузовика на углу и прогулку с ней до школы.
Друзья спрашивали его, почему он не найдет себе более дешевое жилье за пределами города. Почему он живет со своими друзьями по группе, Сьюзи и ее мужем Милтом, в районе, где арендная плата, казалось, начисляется за квадратный метр. Где ему приходится вкалывать на двух работах и делить жилье, просто чтобы свести концы с концами. Ответ был прост. Ответ был прямо рядом с ним, держал его за руку.
Она бежала вприпрыжку возле него, болтая всю дорогу про мишек— коал, тему ее научного доклада. Коала, на самом деле, не медведь, а сумчатое животное. Он ест только листья эвкалипта – два фунта в день. Отпечатки пальцев коал не отличаются от отпечатков пальцев человека.
– Надо же, – заметил он. – Это классно.
– Ты настроил мою укулеле? – спросила она. Крошечный инструмент был в футляре в ее рюкзаке.
– Я учил тебя настраивать самостоятельно, – сказал он.
– Что, если я буду нервничать на конкурсе «Показывай и Говори», и забуду?
– Ты не забудешь. А что я говорил тебе по поводу нервов?
– Дыши медленно и помни: я играю как босс.
– Точно. Ты будешь первой на «Показывай и Говори».
– Может, мы сделаем что-нибудь интересное после школы сегодня?
– Черт возьми, да. – Он поднял лицо к небу. Осень в Сан-Франциско была похожа на лето. Дни были ясными и теплыми, с запахом сухих листьев и увядающих цветов и постоянным соленым воздухом.
Он старался закончить работу пораньше в дни, когда у него была Дороти.
– Как насчет того, чтобы купить тебе воздушного змея в Чайнатауне и подняться с ним на Холм Воздушных змеев?
– Да! Да да да да да. — Она танцевала вокруг него.
Он кивком поприветствовал мать Эмбер, которая была одинока и все время хотела пригласить его на кофе. «Спасибо, но нет, милая леди», — подумал Пич. После развода он встречался с несколькими женщинами — достаточно, чтобы убедиться, что он не готов отдать кому-то свое сердце.
– Взяла свой завтрак? – спросил он Дороти.
– В рюкзаке.
– Библиотечную книгу? Пропуск? Бутылку с водой?
– Да. Да. Да.
– Ну хорошо. Люблю тебя, выскочка.
– Увидимся как-нибудь, когда вернусь, – сказала она. Ее улыбка освещала мир в то время, как ее слова разбивали сердце. Увидимся как-нибудь, когда вернусь.
Натали с трудом поднялась на холм вместе с дедушкой в инвалидной коляске. Она искала маршруты к их любимым местам, но этот мог оказаться неудачным. Тем не менее, она была настроена решительно. Ей казалось, что прогулка хорошо скажется на его умственном состоянии.
Доктор Янг был обеспокоен симптомами, которые, казалось, не имели отношения к слабоумию дедушки – проблемы с пищеварением, затрудненное дыхание. Он приглашал все больше специалистов и делал еще больше анализов. Врач показал ей снимки мозга Дедули. Дал брошюры с информацией о различных типах деменции и сценариях ее развития, но ни один из них не обнадеживал. Он увеличил дозу препаратов и назначил еще один прием. Таблетки замедляли прогрессирование болезни, но памяти деда по-прежнему угрожала опасность.
Иногда он просыпался в такой дезориентации, что не мог найти дорогу в ванную. Порой настаивал, что обед на вкус как металлолом и, что он слышит ветер в ушах.
Доктор рекомендовал Натали заниматься с ним обычными делами и помогать ему разбирать хаос в своей голове.
Дедушка и сам иногда понимал, что с ним происходило. Он говорил, что хочет остаться «нетронутым», она понимала, что это значит. Он не хочет продавать здание и начинать новую жизнь где-то еще.
Она остановилась перед ювелирным ломбардом «Корона». На двери висела табличка «Наличные быстро. Без проверки кредитной истории». Натали постояла немного, изучая их с дедушкой отражение в плоском стекле. За коляской она выглядела маленькой, кудряшки были спрятаны под берет, а щеки покраснели от напряжения. Дедушка сидел спокойно, изучая витрину.
Он повернулся и посмотрел вверх.
– Ломбард?
– Говорят, что хороший. Я посмотрела отзывы в Интернете.
Глубоко вдохнув, она позвонила в звонок. Дверь им открыла женщина с растрепанными волосами и скуластыми щеками. Ее полусапожки на шпильках с яркой красной подошвой издали сильный цокот, когда она отошла в сторону и поприветствовала их.
– Чем могу помочь? – спросила она. Акцент у нее был, как у Наташи[3] из старых мультиков.
Натали была готова бежать. Дыши глубже, подумала она. То, что она похожа на мультяшного злодея, еще не значит, что она им является.
– У меня есть украшение, – сказала она.
Наташа повела их к прилавку. Освещенная витрина блестела, как пиратские сокровища – часы и кольца, ожерелья, старинные вещи, старинные монеты и оружие. За зарешеченным окном в задней комнате сидел парень, который со скучающим видом таращился в экран компьютера. Повсюду были установлены камеры слежения.
Натали поставила коляску на тормоз и открыла сумку. Маленькая коробочка притулилась возле конверта, напичканного счетами, в том числе от Пича Галафера.
Она пыталась убедить семью Рика забрать кольцо назад. Они отказались. Оно предназначалось тебе, Натали. Было бы неправильно, если бы кто-то еще забрал его.
Через пять минут они ушли с пугающей суммой наличных в кармане ее пальто. Это был не залог, а продажа. Она никогда больше не хотела видеть это кольцо. Ей захотелось броситься в банк с деньгами, но она заставила себя успокоиться.
– Люди делают такие вещи каждый день, – сказала она.
– Как это? – спросил дедушка.
– Люди закладывают вещи. – сказала она – Натали сжала зубы и направилась вверх по крутому склону. Дело сделано. А сегодня был день рождения дедушки, и она хотела отвезти его в то место, которое вспоминала с такой любовью.
Вопрос был в том, вспомнит ли он?
На вершине холма был парк с видом на город, и вечернее солнце золотило пейзаж. Люди коротали время на скамейках, выгуливали собак, смотрели, как играют дети и запускают воздушных змеев. Пересохшая золотисто-коричневая трава жаждала зимних дождей.
– Как тебе это место? – поинтересовалась Натали, пытаясь восстановить дыхание. Она поставила коляску рядом со скамейкой и нажала тормоза.
– Красиво, – сказала дедушка. Когда я был мальчишкой, это место называлось Холм Солари. Фермер по имени Солари пас здесь свой скот. Густая трава колыхалась на ветру. Прикрыв глаза ладонью, он внимательно осмотрел горизонт. – Как изменился этот вид.
– И все-таки он прекрасен, не правда ли? – Глубокое осеннее золото окрасило панораму Маркет-стрит и башни Сутро, силуэты далеких Башен Близнецов и Даймонд-Хайтс. Натали села на скамейку и сделала большой глоток из бутылки с водой, которую предусмотрительно принесла в корзинке с праздничными кексами. Глубоко вздохнув, она похлопала его по руке, осматриваясь.
– Здесь так хорошо, – вздохнула она. – Я рада, что мы пришли.
– Я впечатлен, что ты поднялась на холм. Я не люблю быть обузой.
– Прекрати. Никогда не говори, что ты обуза. Никогда, слышишь?
– Ты полностью изменила свою жизнь ради меня, – сказал он. – Не думай, что я не заметил.
– Мне нужны были перемены, дедушка. Вся моя жизнь в Архангеле была связана только с работой, и она меня не очень-то интересовала. Возвращение сюда… Я люблю этот город. Пока не вернулась, я и забыла, как сильно его люблю. Это единственное место, где я действительно чувствую себя как дома. Возвращение сюда пошло мне на пользу. Надеюсь, это пойдет на пользу нам обоим. Я скучала по тебе.
Натали не просто так это сказала. Она наконец вспомнила, кем была когда-то и что любила, и это было больше, чем просто изменение географии. Она вернулась домой к человеку, который все еще помнит, как найти то, чему можно улыбаться. К улыбке ее дедушки и тому, как его шарф развевался на ветру. Кошкам и собакам, играющим в парке. Виду с небольшой вершины холма.