це концов Зои выудила из морозилки немного рыбы – «это Уилби принес нам летом», – немного старой, размякшей картошки для жарки и чуть-чуть замороженного горошка, который ей пришлось буквально отскребать от дна морозилки, а в глубине буфета нашла очень старые панировочные сухари.
Потом она попыталась разобраться, как включить плиту, которая выглядела наполовину электрической, а наполовину газовой, – ее нужно было зажигать спичкой, и она при этом громко пыхала.
– Я ничего такого не ем, – скрестив руки на груди, заявила Мэри.
– Ты еще не знаешь, что это такое, – терпеливо возразила Зои.
– Ну, ты все это трогала, так что…
– Я просто сделаю тосты, – решил Шеклтон.
– Нет, пожалуйста, не надо, – краснея, произнесла Зои. – Думаю, вы уже достаточно…
– Да кого волнует, что ты думаешь?
– А я очень хочу тостов, – встрял Патрик.
Зои раздраженно отметила, что Хари стоит рядом с Патриком и кивает головой, выразительно показывая на свой рот.
– Никто больше не будет есть эти чертовы тосты! – возразила Зои, замечая, что рыба уже подгорает с одного бока, хотя с другого выглядит еще замерзшей.
Запах был не слишком аппетитным.
– А, так ты хочешь уморить нас голодом?
– Не думаю, что вы голодаете, – прошипела Зои, сосредоточившись на рыбе.
– Ох!..
Все разом обернулись, когда в кухонных дверях возникла большая фигура Рэмзи. Он стукнулся головой о косяк. Зои покосилась на него. Похоже, он не слишком часто бывал в кухне, если не знал, какой высоты здесь дверь. Она мысленно проверила свои последние слова. И подумала, что, может, и в самом деле пригрозила уморить детей голодом? Ничего хорошего. Рэмзи неуклюже стоял у двери. Он был невероятно высок – как он вообще справлялся с собственным ростом? Зои смутилась. Она была абсолютно одна в этом огромном доме, с человеком, которого совсем не знала, чья жена таинственно исчезла и о которой Нина тоже ничего не знала…
– Папочка! – взвизгнул Патрик, бросаясь к отцу и обхватывая его колени.
Он был не мелким ребенком, но его голова оказалась лишь ненамного выше отцовских колен.
– Привет, маленький, – сказал Рэмзи, наклоняясь и ероша волосы Патрика. – Что нашел сегодня интересного о динозаврах?
– Динозавры могли быть в длину как семь лондонских автобусов! – тут же сообщил Патрик. – А что такое лондонский автобус?
– Долгая история, – ответил Рэмзи, поднимая мальчика. – Привет, Мэри.
Подойдя к девочке, он осторожно коснулся большой рукой ее волос. Мэри тут же напряглась и отпрянула, глядя в другую сторону.
Зои наблюдала.
– А где миссис Макглон?
– Ушла домой, – угрюмо произнесла Мэри. – Оставила тут вот ее…
– Не говори «ее», – машинально поправил дочку Рэмзи. – Говори…
Толку в том не оказалось: он совершено забыл имя.
– Ты говори «Няня Семь»! – подсказал Патрик.
– Нет, так тоже не нужно говорить, – уточнил их отец.
– Простите, но я вынуждена спросить, – заговорила Зои, прерывая их беседу. – Что вы обычно едите?
– Кто – лично я? – спросил Рэмзи, как будто она интересовалась, не ест ли он траву.
– Ну, все вы.
– Это вы насчет орехового масла? – вывернулся Рэмзи.
– Она собирается все изменить, – сообщила Мэри. – Это всегда смешно поначалу.
– Мэри, уймись! – потребовал ее отец. И почесал затылок. – Миссис Макглон говорит, что не в каждую битву следует ввязываться.
У Зои уже сложилось мнение, что Рэмзи вообще ни в единую битву никогда не ввязывался и явно не намерен начинать.
– Кое-что пахнет ужасно, ужасно, ужасно! – пропищал детский голос, и Зои бросилась к плите.
Она посмотрела на рыбу на сковороде. Та безвозвратно пропала.
– Ох, нет… Извините, но чая не будет.
– У нас кончился чай? – Рэмзи выглядел смущенным. – Деньги в…
– Она имеет в виду ужин, – высокомерно бросила Мэри. – Она не знает, как это называется. И еще она говорит «туалет».
Зои покраснела:
– Это… с этой плитой нелегко справиться, вы это знаете?
На этот раз растерялся Рэмзи:
– Э-э… Правда?
Шеклтон молча встал и пошел к тостеру. Патрик взбодрился, и Хари побежал за ним, радостно подпрыгивая.
Рэмзи не задержался надолго. Он, подумала Зои, до странности не умел общаться с детьми, как будто случайно наткнулся на них в собственном доме. Рэмзи положил на тарелку немного фруктов и снова исчез где-то в глубокой тишине коридоров дома, Зои оставалось лишь гадать, куда он отправился. Наверное, в переднюю часть здания, предположила она, тогда как ей самой полагалось держаться в служебном крыле.
Зои прибрала на столе, как смогла, и подняла уже сонного Хари.
– У вас есть определенное время, когда вы ложитесь спать? – спросила она, уже зная ответ.
Мэри просто фыркнула.
– Нет! – ответил Патрик. – Спокойной ночи, Няня Семь!
Зои, сытая по горло этой публикой, рассеянно махнула рукой в сторону детей и предоставила их самим себе. Уложив Хари и желая лишь забыться – даже сильнее, чем принять горячую ванну. Она оставила двери спальни и ванной открытыми. Зои, конечно, крайне удивилась бы, если бы Мэри вообще знала об этом месте, но ей хотелось быть осторожной, хотя она и чувствовала себя немного странно, снимая одежду, потому что видела угольно-черный коридор снаружи, а водопроводные трубы при этом громко гудели.
Зои была – всегда была – бедной. По-настоящему бедной. Электрический счетчик она включала с помощью специальной карточки, ей приходилось хорошенько подумать каждый раз, когда она собиралась включить электрический чайник.
Но она все же могла принимать ванну почти всегда, когда ей хотелось. И когда из крана потекла чистая холодная вода, это оказалось последней каплей. Зои села на край ванны, зажала рот полотенцем и горько заплакала…
Глава 16
Но плакать вечно невозможно, хотя Зои и попыталась. В конце концов она настолько устала, что легла на кровать рядом с Хари, чье ровное сопение успокаивало, и тоже провалилась в сон.
И снова она проснулась, не понимая, где находится. Просто потому, что было слишком тихо. Невозможно было уловить ни единого звука, как будто она спала глубоко под землей. Хари пошевелился. Зои подняла малыша и понесла в ванную. Он, должно быть, умирал от голода.
Старые гардины были набиты пылью, здесь все нуждалось в хорошей уборке, и это место давило. Зои раздвинула гардины и криво усмехнулась. Здесь все могло казаться ужасным… нет, тут же поправила она себя, здесь все и было ужасным. Она очутилась в чужой стране с непонятными людьми и ничего не могла с этим поделать, и она никому не нравилась, и кое-кто даже активно ее ненавидел, и ей нужно было работать в двух местах, но пока она не преуспела ни тут, ни там.
В книжной лавке у нее была странная хозяйка, которая явно испытывала неловкость – скорее из-за того, что Суриндер настояла на приезде Зои, уверенная, что Нине нужна помощь. И сегодня ей предстояло оставить Хари в том детском саду… Зои поморщилась.
Но за окном – отчаянно нуждавшемся в том, чтобы его помыли, – открывался захватывающий вид, это Зои должна была признать.
Утренний туман над озером делал восход абстрактным и пастельным, размывая розовые и золотые краски над горизонтом, придавая всему мягкие акварельные очертания. Зои внезапно осознала, что ей хотелось бы уметь рисовать. Она натянула на Хари его пижаму с изображениями пожарных, которая уже стала ему мала, и поднесла его к окну. Мальчик разинул рот, превратив его в букву «о», и показал на воду.
– Правда, очень красиво? – сказала Зои, прижимаясь лицом к его темным волосам. Даже если все остальное исчезнет, у нее все равно останется вот это – ее сын. – Правда, красиво?
Нина, сердясь, доедала второй завтрак.
– Нет, она милая, – говорила она, потому что Леннокса встревожило ее дурное настроение.
– Значит…
– Значит… ой, я не знаю. Она просто такая лондонская. Не уверена, сможет ли она понять, как здесь живут люди.
– Ну, ты могла бы сказать, что ты и сама очень бирмингемская, – с улыбкой сказал Леннокс.
– Хм… – промычала Нина. – Ну, все равно не думаю, что это будет проблемой. Просто мне кажется, та ее работа, другая, – чистый кошмар и что она от нас сбежит, поэтому не важно, поймет ли она, чего хотят люди в книжной лавке. А я окажусь в еще более тяжелом положении.
Нина вздохнула. Этим утром она чувствовала себя просто ужасно, но у Леннокса была масса дел, и она не хотела беспокоить его лишний раз. Леннокс обнял Нину и, улыбаясь, посмотрел на нее сверху вниз.
– Ладно, мы придумаем что-нибудь другое, – пообещал он.
На него всегда можно было положиться, и Нина обычно восхищалась этим, но только не сегодняшним утром, когда она была раздражена и не склонна к задабриванию.
Но все равно она прижалась головой к его груди.
– Ну почему все должно обязательно меняться?
Леннокс махнул рукой в сторону окна:
– Потому что жизнь меняется. Времена года меняются. Мир вертится. Старое сменяется новым… – Он погладил ее живот. – Новое… хорошее новое.
– Знаю, – ядовито откликнулась Нина. – Знаю я все это. Просто я чувствую себя такой… грузной.
– Ты никогда не выглядела чудеснее, – искренне произнес Леннокс. – Но все меняется.
– Кроме тебя, – отчасти успокаиваясь, заметила Нина.
– Ну да, – продолжая ее обнимать, согласился Леннокс. Он был неколебимым, как дерево. – Кроме меня.Глава 17
Очень скоро Зои выяснила, что если встать достаточно рано, горячую воду можно получить. И, совершенно не желая проявлять щедрость, она наполнила ванну, насколько смогла, и сидела в ней добрых десять минут, вдыхая обжигающий пар и наслаждаясь, пока вода не остыла настолько, чтобы можно было искупать Хари.
После этого она почувствовала себя немного лучше. Потом ей снова стало не по себе из-за того, что она истратила так много горячей воды. Может быть, Патрик мог бы принять ванну после нее. Она предложила это Патрику, но тот вообще высказал мнение, что ванну принимать незачем.