– Привет, толстый зверь, – сказала ему Зои. – Это я, не бойся.
Тюлень подполз немного ближе.
– Он так смотрит, будто ему больно.
– Ну, они очень толстокожие, – проворчал Рэмзи.
Зои наблюдала за тем, как он наклонился, поднял плоский камешек и пустил его по воде. И вдруг заметила, что думает о том, какое большое расстояние от его ступней до макушки головы и не кажется ли это странным ему самому, но быстро сообразила, что глупее вопроса и не придумать.
Она оглянулась, перевела взгляд с воды на лес, потом на сад у дома, резко вдохнула холодный воздух…
– Знаете, там, где я выросла… у нас была только одна комната. Мой отец… он редко появлялся. – Зои надолго умолкла. Потом продолжила: – Отец работал где-то в Ист-Энде, в районе Бетнал-Грин… У нас ничего не было. Ни травы, ни деревьев, вообще ничего. Только машины на шоссе да выхлопы и маленькая квартирка в муниципальном доме, там везде висели таблички: «Не играть в мяч», а в кустах прятались наркоманы. Я и не догадывалась, что существуют места вроде этого.
Рэмзи грустно улыбнулся и ловко швырнул в воду еще один камешек.
– И наверное, это прозвучит глупо…
– Все в порядке, – отозвался Рэмзи. – Глупость – это шаг вперед от того места, где я нахожусь сейчас.
В небе над ними кружили две крачки, поднимаясь все выше и выше. Зои проследила за ними взглядом, потом снова посмотрела на легкие круги, разбежавшиеся по зеркальной поверхности озера от очередного камешка.
– Я не понимаю, как кто-то может быть несчастен здесь.
Зои прикусила губу, вдруг ощутив, что почему-то готова заплакать.
Рэмзи выпустил камень, который держал в руке. Он ничего подобного не ожидал.
– Серьезно? – спросил он.
Зои кивнула, уставившись в землю:
– Да только посмотреть на ваш дом и на все эти земли, и, боже мой, у вас даже есть собственный лес! И лисицы, и птицы, и рыба, и…
Рэмзи смотрел на нее не отрываясь.
– Понимаю. Как можно здесь быть несчастным? Полагаю, в этом есть смысл. – Он тяжело вздохнул и оглянулся на дом. – Пойду лучше к ней.
Увы, Кирсти в итоге оказалась бесполезной.
– О, это так ужасно!
– Ей понадобилось наложить два шва.
– Боже… еще ужаснее!
– Вот как?
– Обычно здесь такого не случается… Горная страна и острова – для детей счастливейшие места во всей Британии!
У Зои стало тянуть в животе. Такие слова подтверждали все то, что сама она чувствовала с тех пор, как сюда приехала, что она говорила Рэмзи. Чистый воздух, чистая вода, можно играть где угодно… Она и придумать ничего лучше не могла бы для любого ребенка. Для ее собственного ребенка, который, хотя и не заговорил до сих пор, стал куда более общительным, уверенным в себе, – он никогда таким не был. Гладить собак, заводить друзей… Зои и не представляла, что Хари на это способен.
Она отогнала эти мысли.
– Да, я понимаю… Но Мэри это не помогает.
– Да, – нахмурилась Кирсти. – А знаете, то, что она постоянно сидит дома и думает об одном и том же… вряд ли это хорошо на нее влияет. Вы ведь понимаете?
– Безусловно понимаю, – кивнула Зои.
– С нашей школой связаны некоторые консультанты…
– И вы к ним обращаетесь?
– Честно говоря, большинство наших детей… – пожала плечами Кирсти. – Знаете, если они теряют пастушескую овчарку, это для них уже катастрофа. И еще у нас в прошлом году у малыша Бена были проблемы с чтением, но ничего более серьезного… Но я слышала, что они хорошие специалисты.
– Но сейчас случай намного серьезнее, – с нажимом произнесла Зои.
– Ну да. Да. Конечно. Но, Зои, послушайте… Мэри должна вернуться в школу! Приведите ее после каникул, и мы все уладим.
– Ладно, – согласилась Зои.
Она не стала упоминать о том, что как раз сама мысль о возвращении в школу и подтолкнула Мэри к ее поступку.
Глава 7
Мэри пришлось несколько дней провести в постели, потому что рана находилась в неудачном месте, и если бы Мэри повредила швы, все обернулось бы плохо.
Но это каким-то чудом не отразилось на мальчиках.
Та шумная и вздорная компания, с которой Зои столкнулась всего два месяца назад, казалась изменившейся настолько, что и поверить было невозможно. Конечно, они продолжали шумно ссориться. Но в основном тогда, когда занимались каким-то делом. Даже Хари оказывался полезен, он ловко управлялся с маленьким веником и сам относил свои вещи после стирки наверх, в спальню, – по одной паре носков зараз. Это занимало уйму времени, но, похоже, для него это не имело значения.
А Зои все это давало больше времени для Мэри – но не для разговоров. Зои усвоила урок насчет слишком прямого подхода, поняла, что это не приведет к хорошему результату. И вместо того она появилась в дверях спальни Мэри с экземпляром одной старой книги.
– Это о девочке, у которой не было мамы, и она лежала в постели и ненавидела всех, – объясняла Зои. – Так что, возможно, тебе это и не подойдет?
Такой нарочито прямой подход выглядел вполне уместным.
Зои накануне ночью долго лежала без сна, не сомневаясь, что не она одна в доме такая, решила больше не возвращаться к опасной теме. Она ведь не знала, куда подевалась мать девочки. И Мэри тоже этого не знала, судя по вопросам, которые она иногда задавала. Единственным, кто мог это знать, был, скорее всего, Рэмзи и, возможно, миссис Макглон, но ни от кого из них помощи ждать не приходилось.
Но Зои намеревалась прекратить это глупое притворство, что их мать просто вышла в соседнюю комнату, чем-то занята за дверью и может вернуться в любую минуту. И твердо решила отказаться от цензуры, запрещавшей произносить слова «мама» или «мамочка», прекратить нелепую пустую болтовню.
Все это было чудовищным заблуждением семьи, и Зои думала, что писатели прошлого понимали такое куда лучше, чем современные сочинители.
К тому же, думала она, потеря родителя была вполне обычным делом в прошлом. Всегда была вероятность того, что мать умрет при очередных родах. Или ее убьет какая-то давняя болезнь. Мир был полон детишек, лишившихся своих матерей, и тех, чьи отцы погибли на какой-нибудь войне. А еще мир был полон мертвых сестер и братьев и младенцев, которым даже настоящего имени не давали до тех пор, пока семья не узнавала, выживут ли они после сильных судорог, скарлатины, кори, полиомиелита, гриппа, водянки, тифа, переживет ли вся семья войну или какую-то катастрофу… И люди все это прекрасно осознавали. Они понимали всё и были честны с детьми, говоря о смерти и боли, люди не делали вид, что всего этого не существует или не коснется их самих.
В нынешнее время потеря родителя или ребенка стала редкостью, и люди не хотят об этом говорить, боясь, что так они накличут беду. Боятся испытывать судьбу, просто из суеверия. Зои думала о том, какое множество людей не хотят говорить о немоте Хари – на всякий случай, из страха, что такая же беда вдруг постигнет их собственных детей.
Но Зои решила все это прекратить. Дети вовсе не глупы, отнюдь. Они улавливают все, что происходит рядом, даже если не до конца это понимают. Хари с самого раннего возраста знал, что его отец не переедет к ним, не будет рядом всегда. Да, его это не радовало, но он принимал все как есть. И притворство относительно матери этих детей в итоге привело к больнице, так что Зои намеревалась с этим покончить.
Поэтому она и заговорила вполне беспечно о том, что эта книга – о девочке, у которой не было мамы, – и при этом внимательно смотрела на Мэри.
Мэри в ответ бросила на нее настороженный взгляд. Зои не была уверена, показалось ей это или нет, но вроде бы воинственный дух отчасти покинул девочку.
– Я не против, – ответила она наконец.
Зои села рядом с ней и открыла «Что Кэти делала».Глава 8
Нельзя сказать, что воинственный дух покинул Мэри. Такого и не могло произойти. Она была немножко дикаркой и всегда должна была оставаться такой, но Зои рассчитала, что, пожалуй, с этим следует примириться.
Но тем не менее что-то сдвинулось в Мэри, что-то изменилось.
Для кого-то, а может быть, и для большинства все было бы иначе, окажись они прикованными к постели, – они стали бы неприветливыми, беспокойными и раздражительными. А на Мэри это словно произвело противоположное действие. Зои гадала, не в том ли дело, что с Мэри частично свалилась тяжкая ноша. Та эмоциональная нагрузка из-за того, что она постоянно была настороже, оборонялась, напрягалась, как загнанный в угол зверек, наконец ушла.
Мэри много спала и ела, не споря с Зои насчет блюд, что та специально для нее готовила. Ничего особенного: просто разваристая овсянка с густыми сливками, которые можно было купить неподалеку, и плотный, так всем понравившийся ежевичный джем. А еще молочный напиток хорликс – Зои уже давным-давно его не покупала, она просто нашла в кладовке большую жестяную упаковку этого продукта – и овощной суп-пюре с хорошим хлебом. И даже желе и мороженое, когда Зои увидела, насколько оно пользуется успехом.
Теперь, когда комната Мэри стала намного чище и в ней почти воцарился порядок, Патрик и Хари начали приходить сюда, чтобы поиграть. Мэри ворчливо протестовала, но на самом деле ничего не имела против. И Зои в каждый свободный от работы момент приходила к девочке и читала ей.
Они прочитали все выпуски о Кэти и перешли к «Маленьким женщинам». А дни уже стали заметно короче, листья кружили по всем дорогам, забивая водостоки и мешая движению поездов. В кухне теперь постоянно горел огонь, и миссис Макглон согласилась разжечь камин и в комнате Мэри. Через несколько дней Зои вполне разумно предположила, что сама по себе рана наверняка уже зажила – в конце концов, Мэри была юным существом, – но не сомневалась и в том, что положение больной, лежащей в постели, исцеляет в Мэри что-то еще, хотя Зои и не могла бы с точностью указать, что это такое, но она упомянула об этом в разговоре с Джоан, когда их добрая докторша пришла, чтобы снять швы.
– Мэри говорит, что она еще не совсем готова подняться? – полувопросительно, с надеждой сказала она в коридоре.