У Юдоры имелся схожий купаж, тоже обладавший усиленным ванильным вкусом благодаря стручковой ванили – с сахаром прямо в стручке, однако я по большей части предпочитала несладкий чай.
Чайник засвистел, и я выключила его, затем дала немного постоять, чтобы температура слегка опустилась, потом залила пакетик и установила стоящий рядом таймер на пять минут. Люди часто оставляли пакетики в чашке, что приводило к тому, что чай заваривался слишком сильно и начинал горчить. Если же использовать воду нужной температуры и оставлять пакетик на определенное время, то можно добиться идеального вкуса и получить лучшие впечатления от напитка.
Я унесла заваренный чай и тарт в книжный отдел и устроилась в одном из мягких кресел, откуда открывался вид на улицу. Приходилось надеяться, что никто не подумает, будто магазин открыт, если заметит меня, но мне все же надоело смотреть на одни и те же четыре стены кабинета и захотелось обеспечить себя лучшим видом.
Пока я потягивала чай, мои губы растянулись в улыбке. Быть может, я уже достаточно научилась у тетушки Юдоры, чтобы справляться с поставленными задачами. Я умела рекомендовать книги, как и заваривать хороший чай, и если бы еще смогла понять, как повторять ее купажи, то, возможно, мне удалось бы поддерживать ее бизнес на том же уровне.
Разумеется, я не столь популярна среди местных жителей и туристов. Юдора была теплой и открытой, обладала прекрасным чувством юмора, любила подолгу беседовать с незнакомцами и узнавать их получше. Я же, напротив, предпочитала вести вежливые разговоры, но не дольше необходимого. Мне давно не доводилось работать в сфере обслуживания клиентов, и это казалось самым сложным из того, что меня ожидало.
Я так и не нашла ни одного рецепта Юдоры, пока исследовала ее кабинет, и начала подозревать, что они могут оказаться где-то в особняке, куда я до сих пор не заглядывала.
Прежде чем завершить нынешний день, мне предстояло сделать еще одну вещь – посмотреть квартиру наверху, в которой, по словам Дейрдре, я должна жить. Если я собиралась использовать ее в качестве дополнительного источника дохода, то стоило взглянуть, что может потребоваться для ее обустройства: что-то из мебели, возможно, чистящие средства и мелочи, которые мне придется приобрести, дабы подготовить квартиру к проживанию.
Магазин и квартира не были связаны напрямую, поэтому я поставила пустую чашку и тарелку на кухне в задней части чайного магазина и снова вышла на улицу через входную дверь, закрыв ее за собой. Прямо рядом со входом в магазин находилась вторая дверь с надписью «642», за которой скрывалась лестница, ведущая на второй этаж. Почтовые ящики квартиры и магазина висели друг над другом, и, судя по всему, ящик квартиры был пуст.
Отперев дверь, я поднялась на второй этаж. Воздух на удивление казался теплым, и я надеялась, что отопление не работало все то время, что квартира пустовала. Впрочем, существовала вероятность, что сюда просто проникло остаточное тепло из магазина внизу.
Отперев другим ключом внутреннюю дверь на верхней площадке лестницы, я вошла в квартиру. И столкнулась с мужчиной, стоящим по другую сторону двери.
9
Я закричала.
Он закричал.
Мы оба отшатнулись друг от друга, что, к сожалению, означало, что я попятилась к открытой двери наверху лестницы. Прежде чем успела отойти слишком далеко и случайно скатиться вниз, прямо на улицу, мужчина схватил меня за запястье и втянул обратно внутрь.
Я уставилась на него с открытым ртом.
Он был красив, вероятно, всего на несколько лет старше меня, с темными вьющимися и влажными волосами. Осознав, что его волосы мокрые, я тотчас поняла, что на нем нет ничего, кроме полотенца: он явно только что вышел из душа.
По какой-то причине сам факт того, что мужчина принимал здесь душ, неожиданно меня разозлил.
Он, вероятно, незаконно занял собственность или же забрался сюда с каким-то умыслом, и теперь принял душ?
– Эй. – Мужчина щелкнул пальцами, чтобы привлечь мое внимание. – Ты в порядке? Тебе нужна медицинская помощь… или еда? У меня нет лекарств.
Я моргнула, глядя на него.
– Прости?
– Ты вломилась в мою квартиру. Я не хочу поднимать тревогу и вызывать полицию без крайней необходимости. Не хочу, чтобы у кого-то были неприятности, но тебе следует уйти.
– Я вломилась в твою квартиру? – повторила я, не понимая, что он такое говорит.
– Да. Вероятно, я оставил дверь незапертой, но это не значит, что можно так делать.
У него были самые красивые карие глаза, которые я когда-либо видела, с насыщенным медовым оттенком. На мгновение я так засмотрелась, что совсем выпала из реальности.
– Нет, это моя квартира, – наконец сумела я вымолвить.
Однако, оглядев комнату, я поняла: что-то здесь не сходится. В гостиной стоял прекрасный коричневый кожаный диван, а на стене висел телевизор. Возле двери аккуратно расположились несколько пар ботинок и туфель, а в спальне, дальше по коридору, виднелась аккуратно заправленная кровать, на которой лежали темно-синие брюки в ожидании, когда их наденут.
Если этот мужчина и захватил территорию, то устроился он очень удобно.
– Моя квартира, – поправил он, указывая на себя, будто счел незваную гостью в моем лице немного глупой. Если он принял меня за грабительницу, то проявил уже и так достаточно терпения, пытаясь убедить меня уйти мирно.
– Кто ты? – резко спросила я. – Это квартира моей тети. Она владела магазином внизу, и никто ничего не говорил мне об арендаторе. Так кто же ты, черт возьми, такой?
На его лице медленно отразилось осознание, и он кивнул.
– Фиби.
– Да. Но это мне и так известно.
– Можешь дать мне минутку, чтобы?.. Ну, ты понимаешь, – мужчина жестом указал на полотенце у себя на талии. Что бы здесь ни происходило, он, вероятно, не вломился в дом силой, так что просьба позволить ему одеться казалась вполне разумной.
– Да, о боже, извини. Пожалуйста, прикрой наготу. – Как только я произнесла эти глупые слова, мои щеки вспыхнули.
Он улыбнулся одной из тех кривых ухмылок, благодаря которой на время стал напоминать подростка, задумавшего недоброе. И затронул тот уголок моей памяти, до которого я не могла дотянуться. Мое сердце затрепетало, но я не понимала причины. Мужчина прошел по коридору в спальню и закрыл дверь. Спустя минуту он вышел в великолепно пошитых темных брюках и белоснежной рубашке, на ходу продолжая застегивать пуговицы на манжетах.
– Давай присядем на кухне? – Не дожидаясь моего согласия, незнакомец прошел через гостиную в небольшую ослепительно белую кухню с новой техникой и несколькими открытками на холодильнике, но без особых украшений. Под полукруглой стойкой стояли два табурета, я выдвинула один из них, а мужчина обошел с другой стороны и, прислонившись к стойке, провел пальцами по влажным волосам, пока они не приняли нужную форму.
Его красота только сильнее распаляла мою злость.
Мне следовало выяснять, почему он оказался в этой квартире, но вместо этого я с нетерпением ждала, когда мужчина скажет, кто он такой. Я выжидающе смотрела на него, словно могла ментально ускорить его ответ.
– Мы действительно знаем друг друга. Прошло около двадцати лет с тех пор, как мы стали слишком крутыми, чтобы проводить лето вместе, но в десять или одиннадцать мы были неразлучны. Я не сразу тебя узнал… Вполне естественно: ты выросла.
Хотя все это не проливало света на тайну имени моего собеседника, внезапно пробужденное его ухмылкой смутное воспоминание вновь обрело четкость. Его мальчишеский образ тотчас всплыл в памяти: те же кудрявые волосы в полном беспорядке, остро нуждающиеся в стрижке или расческе, ободранные колени и улыбка, лишенная не одного зуба.
– Рики? – Я уставилась на него, раскрыв рот от удивления.
Как он и сказал, будучи детьми, когда я приезжала сюда на лето, мы с Рики Лофтингом становились не разлей вода, но, став подростками, уже не могли проводить вместе время, как раньше. Мне хотелось сидеть на крыльце и читать, а ему хотелось… то, что хотелось Рики, я полагаю. Мы расстались на хорошей ноте, однако не поддерживали связь все эти годы. Когда ты становишься подростком и переезжаешь в другой штат, то, как правило, быстро забываешь летних друзей.
– Теперь меня зовут Рич. – Он улыбнулся.
– Я не могу называть тебя Рич.
Он засмеялся, продемонстрировав взрослую версию того звука, который я так хорошо знала. Вау, все это слишком нереально, чтобы выразить словами.
– Можешь называть меня как хочешь.
Почему от его слов у меня в животе пробудились бабочки?
– Но это не объясняет того, что ты здесь делаешь. Не могу поверить, что Юдора не сказала мне, что ты переехал в квартиру над магазином. Она ни разу не упоминала, что здесь кто-то живет. Я подумала, что смогу сдать помещение в аренду.
– Что ж, тогда считай, что тебе повезло: у тебя уже есть арендатор. – Мне это даже не пришло в голову. Я подумывала о том, чтобы сдавать квартиру на время отпуска туристам, но иметь гарантированный доход от ежемесячной аренды не хуже, если даже не лучше.
– Однако ты так и не ответил на мой вопрос.
– Я здесь чуть больше трех месяцев. Не планировал задерживаться дольше нескольких недель, и поначалу Юдора даже не брала с меня денег, но перед самой ее смертью мы оба поняли, что в ближайшее время я не съеду, и она наконец разрешила мне платить за аренду. Возможно, она не сказала потому, что предполагалось, что все это не затянется надолго.
– Почему нет?
Он пожал плечами и вздохнул.
– Я надеялся, что до развода не дойдет, но, похоже, другой парень уже переехал к моей бывшей, а дом был подарком ее родителей.
– Ох. – Я могла понять Рики. Мой муж съехался со своей девушкой менее чем через полгода после нашего разрыва. – Мне жаль. И я понимаю, наверное. Кто бы мог подумать, что мы оба разведемся и вернемся в магазин? – Я рассмеялась, но потом поняла, что ему это может показаться не таким уж смешным.