А потом она отшатнулась в ужасе.
– Вот дерьмо! – Она швырнула телефон через стол.
– В чем дело? – подскочила Кэт.
– Он звонит!
– Кто? Санни? Ответь!
– Не могу. Я не готова с ним разговаривать. Все это слишком тяжело!
– Господи, Фрэнк, что за глупости. – Кэт сцапала вибрирующий телефон и приветливо ответила на звонок, обменявшись несколькими замечаниями, прежде чем отдать телефон надувшейся Фрэнки.
– Как дела, Санни? – сказала она в трубку, снова транслируя исключительно, стопроцентно суперкрутую расслабленность.
Кэт выжидательно следила за ней, бессознательно кивая в такт ее «ага» и «угу». Несколько минут спустя Фрэнки отложила телефон и наклонилась, чтобы вынуть из-под стола учетную книгу. Она принялась как ни в чем не бывало искать последнюю запись.
– Итак? – выдохнула Кэт.
– О, извини, – непринужденно сказала Фрэнки. – Я с ним встречаюсь завтра вечером.
– Завтра вечером?
– Ага. – Фрэнки записала детали каких-то счетов. – Он сказал, что приготовит мне ужин. Спросил, подойдет ли холодный банановый торт.
– Холодный? Что это значит?
– Он сказал, цитирую: «Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным».
Глава 22
Сэр Томас Бичем однажды сказал: «Попробуйте хоть раз все, кроме народных танцев и инцеста». Что ж, сэр Томми, позвольте мне начать с глубоких, глубоких извинений.
Начну сначала. Несколько недель назад я оставила зачитанный до дыр «Средний пол» Джеффри Евгенидиса в автобусе на Ходдл-стрит. Когда я выходила, в автобус загрузилась стайка хихикавших школьниц, и я решила (к своему ужасу), что мой обожаемый роман заберет одна из них. Но, к своему изумлению, пару дней назад я получила восхитительное письмо от мужчины по имени Эрнест. Он нашел мою книгу, ему очень понравилось, и он захотел встретиться. Что ж, как я могла отказать? Особенно мужчине с таким именем, за которое дают Нобелевскую премию. Нас свела судьба. Или я так думала.
Прежде чем я продолжу рассказ, даю небольшое пояснение по поводу ситуации с Эдвардом Калленом. Оказалось, что он не столько изменник Том Бьюкенен, как я считала, сколько горюющий капитан Норваль Чейз. Понимаете, он потерял любовь всей своей жизни. И под «потерял» я подразумеваю не то, что он оставил ее в супермаркете и потом забрал из бюро находок (как я вчера – томик «Леди Сьюзен»). Речь про утрату, фатальность, кончину, уход, смерть. Как видите, я полна сопереживания и переполнена чувствами по поводу этого сценария. Я думала отменить свое свидание с Эрнестом в связи с чрезмерными чувствами, но:
1. Девушке нужно есть.
2. Оказалось, что я начинаю приходить в себя. Начинаю чувствовать, что у меня есть цель, смысл моего существования, потому что, хотя мне нравится читать, еще больше я люблю писать, мне необходимо это делать, и этот блог помогает мне собрать себя по кускам.
3. Разве я могу на самом деле отказаться от возможности обсудить блестящую работу Джеффри Евгенидиса?
Поэтому я решила пойти на свидание с Эрнестом.
Но свидание оказалось, честно говоря, медленной «Смертью в полдень». Он сообщил, что регулярно ходит на израильские народные танцы в Элстернвике, и пригласил меня сходить с ним. После долгих уговоров со стороны моей лучшей подруги (активно выступающей за все виды упражнений, танцев и свиданий) я решила ответить: «Почему бы и нет?». Я села на поезд в Элстернвик, раскидала по пути несколько книг по маршруту на Фрэнкстон, а потом нашла Эрнеста возле старого склада, как мы и договаривались. В одной руке он держал мою потертую книгу, в другой – неоново-оранжевую бутылку для воды. Как всегда, моим первым вопросом было: «Так как тебе «Средний пол»?». На что он ответил: «Гениально. Просто гениально». Начало было хорошее.
Израильские народные танцы оказались, мягко говоря, интересными. Громкая средневосточная музыка грохотала из колонок высоко на стенах и отзывалась прямо у меня в венах. В помещении было градусов на десять жарче, чем на улице, и все танцующие были покрыты толстым слоем пота. Мы танцевали по кругу, учили шаги «Виноград», «Черкассия» и «Йеменец» и через каждые несколько шагов кричали «йалла», «ой» и «хей». Эрнест сказал, что у меня талант, и, честно говоря, был прав.
Но не привязывайтесь к нему слишком сильно. Проблемы начались, когда мы начали танцевать парами. Эрнест схватил мою влажную ладонь и прижал меня к своему липкому телу. Мы начали разговаривать, перекрикивая музыку, обо всем, от Каллиопы Стефанидис до тонкостей гендера и нашей общей страсти ко всему, связанному с чтением. Он рассказал мне о своей чересчур активной матери, а я ему – о своей.
Вот тогда и стали намечаться некоторые проблемы.
– Троюродная сестра моей матери тоже сменила имя после поездки на Бали, – сказал он.
– О, правда? Вот как.
Через некоторое время он снова вставил:
– Троюродная сестра моей матери тоже зачала ребенка в вагоне поезда.
– Троюродную сестру моей матери зовут так же, как твою.
– Дай еще раз посмотреть на фото… Троюродная сестра моей матери выглядит в точности как твоя мать.
Видите, к чему идет дело? Оказалось, что я занималась народными танцами со своим четвероюродным братом.
Так что, когда Джеффри Евгенидис сказал: «Неважно, сколько ты уже это делаешь, всегда начинаешь сначала», осталось только предположить, что он имел в виду мою личную жизнь.
До новых встреч, мои дорогие.
Ведь будет день – будет и свидание.
Скарлетт О’ хх
Оставьте комментарий (121)
Кошка в сапогах> ЛОЛ. Всей душой согласна с сэром Томасом Бичемом.
Ничего личного, но…> Это отдает каким-то расизмом. Обязательно было говорить, какого народа были танцы?
Стивен Принс> @ничеголичногоно… Еще один классический абсурдный комментарий, политкорректная ты наша.
Пафосная Джейн> Моя коллега порекомендовала мне ваш блог, и он меня не разочаровал. Умереть от смеха можно! Ах, трагедия одинокой жизни в Мельбурне.
Ничего личного, но…> @СтивенПринс Еще один бесящий комментарий от тебя, раздражающий ты наш.
Стивен Принс> @ничеголичногоно… Пойдем выпьем в «Джангл бой» и подействуем друг другу на нервы?
Гарри Поттер-Финд> ЛОЛ тысячу раз. Это надо издавать.
Ничего личного, но…> @СтивенПринс РАЗМЕЧТАЛСЯ.
Глава 23
Харуки Мураками, «Заводная птица»
Маршрут поезда Пакенхэ до Мельбурн-сентрал
Фрэнки остановилась перед дверью квартиры Санни и сделала глубокий вдох. Это ее немного успокоило, но она все равно не могла перестать нервно играть с бутылкой вина, которую держала в руках, дергая уголок ярлыка туда-сюда. Она поправила черный топ с низким вырезом и подтянула джинсы. Несмотря на то что Санни сказал, что это совершенно не нужно, она весь день простояла на четвереньках, отскребая его машину, и хотя приняла душ три раза, от нее все равно пахло бананами.
Она вздохнула, вспоминая его взгляд, когда он рассказывал про Хейзел Д. Фрэнки никогда не видела выражения такой глубокой потери. Такими ей представлялись чувства Декстера Мейхью, когда умерла Эмма Морли. «Ладно, ты сможешь, – подумала она. – Ты…»
– Я так и думал, что слышу чье-то жуткое дыхание на пороге! – Дверь распахнулась, и Фрэнки в ужасе отпрыгнула.
– Ах, извини. Я как раз собиралась постучать. Это тебе, – быстро сказала она, впихивая бутылку с вином в руки Санни.
– Пино, мое любимое. Входи. – Санни непринужденно положил ладонь на спину Фрэнки, ниже пояса, и мягко проводил внутрь.
Сильный запах расплавленного сыра и свежеиспеченного теста наполнил легкие Фрэнки. Квартира Санни была выкрашена в яркий синий цвет, обеденный стол – накрыт большими листами оберточной бумаги, изрисованной быстрыми набросками.
– Ух ты, – сказала Фрэнки.
– Я же говорил, что у меня беспорядок, – пожал плечами Санни.
Фрэнки притянул один особенно красочный рисунок: красивое, но вызывающее изображение руки, держащей кровоточащее сердце перед елкой, увешанной гирляндами и разноцветными украшениями, над которым было написано большими черными буквами: ОДНАЖДЫ В РОЖДЕСТВО ОН ПОДАРИЛ СВОЕ СЕРДЦЕ. Она коснулась грубой оберточной бумаги, потом посмотрела на лежавший рядом рисунок. РОДНЫЕ ПОЧКИ – значилось там над великолепным изображением как будто переплетенных Ромео и Джульетты, которых соединяла в объятиях одна кровоточащая почка.
– Что это за рисунки? Потрясающие, – сказала Фрэнки, не в силах отвести глаза.
– О, просто кое-что, над чем работаю. Не суди строго, они пока сырые, – отмахнулся Санни.
– Это ты рисовал? Великолепно!
– Ага. Быстро набросал. Пока что они на стадии концепции.
Фрэнки оглянулась на Санни, который возился в тесной кухне. Его плечи были напряжены; он выглядел если не нервным, то уязвимым.
– Блестящие рисунки. Не знала, что ты умеешь рисовать, – сказала Фрэнки.
– Ну да. Я был арт-директором АКДБ до прошлого года, когда уволился и решил работать на себя.
– Арт-директор АКДБ? Разве это не одно из самых крупных рекламных агентств в Австралии?
– Ага.
– Почему я этого не знала? – сказала Фрэнки.
– Ты не спрашивала, – ответил Санни, и Фрэнки немедленно почувствовала себя виноватой.
– Так почему ты уволился? – тихо спросила она.
– Мне нравится рисовать, решать задачи, придумывать большие концепции. Но мне надоело придумывать эти концепции для зубной пасты и банков. Понимаешь? То есть я знаю, что это нужно делать, чтобы платить по счетам, но я хотел чего-то большего. Поэтому предложил концепцию благотворительного проекта для «Трансплантологии Австралии». Это благотворительная организация, к которой я отношусь особенно трепетно из-за… ну… Хейзел. – Санни помедлил, и у Фрэнки екнуло сердце. – Моему креативному директору, директрисе, понравилась концепция, но она не собиралась реализовывать ее бесплатно, несмотря на то что это мультимиллионный бизнес. А у «Трансплантологии Австралии» не хватит денег на оплату. – Фрэнки услышала горькие нотки в его голосе. – Поэтому на следующий день я написал заявление. И с тех пор веду переговоры с «Трансплантологией Австралии».