– Твоего блога? – перебил Санни. – Ты месяцами скрывала это от меня, но рассказывала всему интернету?
Фрэнки отвела глаза.
– Да, – прошептала она.
– Сколько?
– Сколько чего?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю, Фрэнки, – прорычал Санни.
Фрэнки спрятала глаза и призналась.
– Четырнадцать! Ты была с четырнадцатью разными мужчинами, пока мы встречались?
– Ну, технически один из них оказался женщиной, что вряд ли считается.
– Я совсем не в настроении для шуток, Фрэнки, – сказал Санни.
Его тон был совершенно незнаком Фрэнки, резал ее слух. «Как я позволила всему вот так развалиться?»
– Фрэнки, прости. Я просто не знаю, что сказать. И прямо сейчас я не могу придумать способ это исправить. Мы были вместе четыре месяца, четыре месяца, – повторил он, и масштабы ее ошибки стали осязаемыми, ощутимыми вокруг них, – и ты не сказала ни слова. Более того, я все это время подталкивал тебя к тому, чтобы ты начала писать, а ты врала мне в глаза, что не берешься за перо.
– Санни, мне так жаль. Свидания – они ничего не значат. Ты должен это знать!
– Ничего? С этими парнями ничего не случалось? – прошептал Санни.
Фрэнки побледнела.
– Только один поцелуй.
– Не могу тебе поверить, – взорвался Санни и обрушил кулак на подлокотник.
– Санни, мне так жаль. Как только я начала в тебя влюбляться, по-настоящему влюбляться, все остальное стало просто материалом для блога. А потом блог стал набирать обороты, и я наконец снова свободно писала. Мне не нравилось то, что я пишу, после моей первой книги. Мой издатель даже хочет превратить этот блог в книгу! Наверное, я стала нуждаться в материалах, чтобы писать свои тексты. И не хотела все это бросать. Понимаю: это ничего не оправдывает. – Санни стал теребить рукав свитера. – Я увлеклась, должна была остановиться, как только наши с тобой отношения стали серьезнее, и быть честной с тобой. – Она потянулась к Санни, но он отдернул ладонь, которую она хотела взять. – Я так давно была одна, что отвыкла думать о ком-то, кроме себя. Теперь я это ясно вижу. Но, пожалуйста, Санни, ты должен знать, что это было только ради блога. Это ничего не меняет между нами. – Она сделала паузу. – Мое подлинное «я» все это время принадлежало тебе.
Она пожалела о последних словах, как только они прозвучали.
– Твое подлинное «я»? – Санни дошел до кресла, которое стояло под углом к дивану, еще больше увеличивая расстояние между ними, и упал в него. Он наклонился и оперся о колени, сцепив руки перед собой. Побелевшие костяшки бросились Фрэнки в глаза. – И ты ждешь, что я в это поверю? В течение всех наших отношений ты что-то от меня скрывала. Пряталась в своей самодиагностированной «дистанции», а я хотел одного – чтобы ты мне открылась. Чтобы ты дала мне шанс тебя узнать. По-настоящему узнать.
Фрэнки уставилась на кусок нитки, торчащей из шва подушки, прижатой к ее бедру. Она потянула за него, чувствуя, что ее жизнь вот так же расходится по швам.
– А главное, Фрэнки, – пробормотал Санни, – это просто доказывает то, что я знал с самого начала.
Фрэнки вскинула голову, всмотрелась в лицо Санни, его тревожный прищур.
– Ты на самом деле никогда не подпустишь меня к себе, да? Что бы ты ни говорила, ты не позволила себе полюбить меня по-настоящему. Какая-то часть тебя всегда оставалась недостижимой, отстраненной. Ты сомневалась во мне – в нас – все это время. Тебя ничем не удовлетворить.
– Так нечестно.
– Абсолютно честно. Ты отталкиваешь людей, Фрэнки! Даже не можешь ответить на простой вопрос о своем детстве. Не веришь в себя и не веришь в других людей! Не можешь заставить себя поверить, что я однажды не встану и не уйду просто так, не буду тебя смущать, или высмеивать, или сомневаться в тебе. – Его голос поднялся на децибел.
– Ты ошибаешься, – неубедительно возразила она. «Но так ли это?»
– Скажи, что ты не лежала целыми ночами, разбирая на части каждый мой поступок, каждую черту, не сомневалась в моей искренности или в моих чувствах. Скажи, что эти свидания, этот блог не были способом по секрету убедиться, что где-то в мире нет более подходящего тебе мужчины, что меня тебе достаточно. – Спина Санни ссутулилась, он медленно качался вперед-назад. Фрэнки отчаянно затрясла головой, но не могла не подумать: «Что если он прав?».
– Фрэнки, я пытался завоевать твое доверие, заставить тебя увидеть, что я именно такой, каким кажусь. Я отдал тебе всего себя.
– Я тоже отдала тебе всю себя.
– Чушь собачья! – Санни снова вскочил. – Это чушь, Фрэнки! Ты скрывала от меня этот большой секрет месяцами. Ты все это время встречалась с другими людьми!
– Знаю, я все сделала неправильно. Но я испугалась, признаюсь. Я испугалась! – вырвалось у нее.
– Мы все испугались, Фрэнки. Думаешь, я не боюсь? Не страшусь того, что снова потеряю женщину, которую люблю? Этот страх преследует меня каждый день и каждую ночь, следует за мной везде. Но я заставляю себя смотреть дальше, видеть лучшее в людях и в мире, лучшее в тебе. Потому что такова жизнь. Происходит плохое, и ты с этим справляешься, заставляешь себя верить, что не все пытаются подставить тебе ножку. Я позволил себе снова полюбить, потому что видел, что ты особенная и между нами особая связь. Но теперь все изменилось.
– Ты меня любишь? – У Фрэнки задрожал голос.
Санни покачал головой.
– А ты как думаешь, Фрэнки? Я все в тебе люблю, – сказал он; боль делала его красноречивым. – Люблю маленькую морщинку, появляющуюся у тебя на лбу, когда ты читаешь грустные места в книгах. Люблю то, как берешь меня за руку во сне. Люблю, как меняется твой голос, когда разговариваешь по телефону в поезде. Люблю, что ты всегда говоришь «спасибо» дважды, когда тебе подают еду. Люблю, что не можешь определиться с предпочтениями. Люблю твою улыбку, твои ресницы, крохотную веснушку в форме сердечка у тебя на бедре. Люблю, как ты скрещиваешь руки, когда в раздумьях. Люблю то, как сильно ты привязана к Кэт и Себу и как, даже если в миллионный раз читаешь книгу, все равно ахаешь, когда дочитываешь до сюжетного поворота. Я правда любил тебя, Фрэнки.
Фрэнки тихонько заскулила. «Меня любят. Меня любит мужчина, который действительно видит меня такой, какая я есть, который меня замечает и которого трогает во мне все, даже бородавки. Неужели я все испортила?»
– Санни, пожалуйста! Пожалуйста, не позволяй этому все изменить, – взмолилась Фрэнки. – Я пойду домой и немедленно удалю блог! К черту издателя. К черту книгу! Ты важнее всего этого. Я просто хочу, чтобы все было как раньше. Пусть это будет маленький провал, над которым через несколько месяцев мы сможем посмеяться. Пожалуйста, Санни, не может быть, чтобы все так кончилось… – Фрэнки собралась с духом, чтобы позволить себе признаться вслух в том, что так боялась ему сказать. Она дала себе разрешение быть уязвимой. Санни стоил этого риска. – Потому что я тоже тебя люблю.
– Ты не понимаешь, Фрэнки. Ты опоздала, – выдохнул Санни. – Ты врала мне на протяжении всех наших отношений. – Он повернулся к ней спиной. – Я желаю тебе счастья. Правда. Я желаю тебе успеха, чтобы ты реализовала свой потенциал. Но я не смогу это пережить.
Осознание тяжело повисло в воздухе между ними. Две большие слезы выкатились Фрэнки на щеки. Ее дыхание участилось.
– Санни…
Все еще стоя к ней спиной, Санни тихо сказал:
– Думаю, тебе нужно идти.
И, прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он ушел в спальню и закрыл за собой дверь. Даже не взглянув в ее сторону, он оставил ее балансировать на краю дивана и беззвучно звать его.
Мгновение (или вечность) спустя Фрэнки заставила себя встать с дивана. У нее мелькнула мысль постучаться в дверь спальни в последней попытке убедить Санни в том, как ей жаль, как она была ему предана. «Но какой смысл? Он все решил». Фрэнки огляделась по сторонам, казалось, в последний раз. Окинула взглядом прекрасные рисунки, развешанные по стенам, и творческие слова, соскальзывающие с кухонного стола. «Ты не знаешь, что у тебя есть, пока этого не лишишься. Господи, какое клише».
Фрэнки собрала свои вещи и тихо вышла из квартиры, закрыв за собой дверь с решительным щелчком. На секунду она позволила себе прислониться к ее твердому дереву. Молча просила Санни выйти, удержать ее, пока она не ушла и не стало слишком поздно. Она подождала, болезненно прислушиваясь, не раздастся ли приближающийся звук его шагов. Представляла, как он обхватывает ее обеими руками и яростно целует в щеки и шею, шепчет ей, что все в порядке, что он ее простил, что у них все получится, что он все равно ее любит. Она ждала. Но он не пришел.
Пока она тащилась среди вечерних пешеходов, ее печаль стала ощущаться физически. Кожу покалывало, сердце сжималось. «Все действительно кончено? Господи, я все разрушила!»
На подходе к остановке трамвая Фрэнки ускорила шаги. Она не могла дождаться, когда доберется домой и спрячется под одеялами. Возможно, она никогда не вылезет оттуда. Может просто жить под ними всегда, питаясь шоколадными батончиками, консервированной кукурузой и вином. Фрэнки вынула телефон, чтобы проверить расписание трамваев, радуясь поводу отвлечься, и так глубоко погрузилась в поиск, что посмотрела вперед всего за мгновение до того, как врезалась лбом в прохожего; ее телефон вылетел из руки и полетел на землю, а она разразилась ругательствами.
Она подняла голову.
– Том! – ахнула она.
Том, с которым было свидание в поезде. Том, участник эксперимента с книгами в поездах, из-за которого развалились ее отношения с безнадежно любимым мужчиной, Санни. Конечно, именно сейчас она наткнулась на Тома.
– Фрэнки! – Том наклонился, чтобы подобрать ее телефон. Вкладывая телефон ей в руку, он поцеловал ее в щеку. – Как неожиданно я на тебя наткнулся! Буквально. Как у тебя дела?
Фрэнки попыталась непринужденно прикрыть покрасневшие глаза прядями растрепанных волос.