– Санни, – неуверенно окликнула она.
Ответа не последовало.
Она выбралась из постели и натянула одну из футболок Санни. «Все это слишком знакомо. До боли в сердце». Она прокралась в ванную, ступая босыми ногами по холодной плитке, и осторожно открыла дверь. Пусто. Осмотрела кухню, гостиную, кабинет. Санни не нашелся.
– Санни, – снова позвала она; в голове стучало, глаза все еще открывались только наполовину.
Она нашла свой телефон на полу у входной двери и включила. Ее поприветствовало одно сообщение от Санни, написанное час назад.
Санни Дэй: Черт, Фрэнки. Нельзя так делать. Нельзя приходить ко мне посреди ночи и делать вид, что ничего не случилось. Между нами все кончено, Фрэнки. Все кончено раз и навсегда, и прошлой ночью мне не следовало делать ничего, что могло бы заставить тебя считать иначе. Пожалуйста, перестань мне звонить. Я ушел до конца дня. Закрой за собой дверь.
Фрэнки вдохнула и выдохнула, на глаза навернулись жгучие слезы. Она стиснула телефон, швырнула его в другой конец комнаты и оглушительно, душераздирающе закричала.
Глава 43
Фрэнки двигалась на автопилоте. Прошло всего несколько часов с тех пор, как она пристыженно покинула дом Санни, и она чувствовала себя опустошенной. Она порылась в сумке, вынула проездной и запрыгнула в подошедший трамвай. Там она добрела до пустого сиденья и свалилась на него, едва замечая происходящее вокруг. Темное, зловещее облако нависло над ней, и она не могла избавиться от всеобъемлющего чувства потери. Слив эмоций в последний пост в блоге принес только временное облегчение. Фрэнки настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила потрепанный томик «Все еще Элис», одиноко лежавший на сиденье рядом с ней. Если бы заметила, то могла бы взять его в руки, пролистать и увидеть свой почерк на седьмой странице с конца. Несколько недель назад такое совпадение привело бы ее в восторг, но теперь все, что она чувствовала, когда садилась в общественный транспорт, – это эхо недавней цепочки плохих решений.
Фрэнки ехала навестить Кэт и малыша Джина Су. На следующий день Кэт должны были выписать из больницы, и она настояла на том, чтобы Фрэнки сделала перерыв в работе заместителя управляющего книжным и посмотрела на процедуру купания ребенка, которую в последний раз перед выпиской покажет акушерка.
– Раз ты крестная, то должна знать основы ухода за ребенком, – сказала ей Кэт по телефону. – Урок первый: знать, когда мамочке нужно побыть одной.
В последние несколько дней Кэт вела себе еще более неровно, чем обычно; то сплошные восторги и улыбки, то комок слез. Клод безостановочно писал Фрэнки сообщения, спрашивая, что ему делать, чтобы поддержать свою буйную жену. Он хотел только одного: чтобы Кэт и ребенок были здоровы и счастливы. Похоже, отцовство пробудило в нем новое тепло и своего рода очаровательную неуверенность. Чем эмоциональнее становилась Кэт, тем больше Клод сомневался в себе. Обычно Клод обожал эксцентричные перемены настроения Кэт и ее одержимость то одним, то другим, но теперь, когда в их жизни появился еще один человек, за которого он отвечал, он жаждал спрятать свою новую семью в коконе из вязальной пряжи. Оказавшись в абсолютно непривычной ситуации, он подвергал сомнению даже совершенно очевидные предположения. Фрэнки пыталась успокоить его, убеждая, что он отлично справляется и что все это – просто результат послеродовых перепадов гормонов. Она посоветовала ему помогать постоянными поставками кофе и мягкого сыра, а также поддерживать Кэт во время исключительно сложной и болезненной дефекации. Фрэнки надеялась, что, оказавшись дома, Кэт успокоится, но боялась, что причина переживаний подруги была куда серьезнее, чем гормональный дисбаланс.
Трамвай резко остановился, и Фрэнки упала вперед, стукнувшись головой о металлический поручень. «Это точно кармическое наказание». Потирая голову, она схватила сумку, вполсилы сверкнула глазами на кондуктора и выпрыгнула из вагона. Направляясь к больнице, она судорожно обновляла каждое приложение на телефоне: почту, фейсбук, сообщения, WhatsApp, снэпчат и даже уведомления календаря – в надежде, что Санни ей где-нибудь написал. Закрывать пустые приложения одно за другим было все равно что забивать гвозди в гроб.
Фрэнки брела по коридору родильного отделения, пока не оказалась у комнаты Кэт. Дверь была слегка приоткрыта, и из нее доносились звуки приглушенного плача. Фрэнки улыбнулась этим новым звукам, которые задевали струны ее сердца. Она слышала звуки шагов Кэт, ходившей туда-сюда, и на фоне негромкого плача ребенка до нее долетали обрывки телефонного разговора подруги.
– Я больше не могу хранить это в секрете, – шипела Кэт.
Пауза.
– Я знаю, что ты к этому не готов, но знаешь что? Мы не можем сдать его обратно.
Пауза. Тяжелое дыхание. Плач.
Фрэнки осторожно толкнула дверь и проскользнула внутрь. Она поцеловала Кэт в щеку и забрала у нее маленького Джина, вдыхая восхитительный младенческий запах.
– Мне надо идти. Я тебе потом позвоню.
Кэт положила трубку и осторожно опустилась в кресло рядом с единственным в комнате окном. Скамья рядом с ней была завалена всевозможными цветами, подгузниками, детской одеждой, бутылочками и сосками – всеми аксессуарами новой жизни Кэт.
Фрэнки осыпала Джина Су поцелуями, любовью укрощая его булькающие крики, пока он не успокоился. Тогда она смогла любоваться его сморщенным личиком и восхищаться тем, какая шелковистая у него кожа.
– Так бы его и съела, – проворковала она.
– Сейчас расскажу, что съела бы я…
Кэт не нужно было договаривать предложение; Фрэнки уже пнула к ней свою сумку. Восторженно захлопав в ладоши, Кэт с легкой гримасой нагнулась и принялась копаться в ее содержимом. Она вытащила бумажный пакет со свежим суши из лосося и вскинула над головой, как будто выиграла чемпионат Австралии.
– Ты настоящий ангел. Я никогда тебя так сильно не любила! – заявила она, проглатывая один из роллов. Жуя рис, она рассеянно вытащила левую грудь и так же рассеянно принялась ее жать. Фрэнки смотрела на нее в ужасе.
– Что ты делаешь? – Она кивнула на грудь Кэт.
– Обыкновенный массаж молочной железы. Нужно заставить эти сиськи работать, – ответила Кэт, принимаясь массировать правую грудь.
– Не больно?
– Ну, это не тур на Карибы, но нормально. – Кэт впилась во второе суши.
– И ты не стесняешься доставать их на людях? – Фрэнки зачарованно провела указательным пальцем по шелковому пушку на голове Джина Су. Она никогда не трогала ничего настолько бархатистого.
– Во-первых, при тебе – это не на людях, – жуя, сказала Кэт. – А во-вторых, торчащие части тела – это нормально, когда появляются дети. Нынче я постоянно голая.
– Значит, мало что изменилось?
Кэт ухмыльнулась.
Джин Су завозился в руках Фрэнки, и это пробудило в ней глубокую тоску. Склонившись, она поцеловала его теплый лоб. Не отводя от него глаз, она непринужденно спросила:
– С кем это ты разговаривала?
Кэт медленно проглотила последний кусочек.
– С Джином Су.
– Очень развитый ребенок, этот Джин Су. Уже умеет пользоваться айфоном?
– Ну, он не вчера родился, – ответила Кэт, медленно усаживаясь поглубже в кресле.
Фрэнки рассмеялась.
– Так что между вами двумя происходит?
– Фрэнк, я не знаю, что делать, – всхлипнула Кэт.
Фрэнки подняла глаза. Она никогда не видела подругу настолько испуганной.
– Не могу и дальше продолжать так лгать, – сказала Кэт, ловя ртом воздух.
Фрэнки посмотрела на маленького ребенка, лежащего у Кэт на руках. Как такое невинное и милое существо может уже оказаться в центре настолько запутанной ситуации?
– Удивительно, что он до сих пор не дотумкал. Знаешь, в первобытные времена, если ребенок не был похож на отца, тот его просто убивал. Вот почему новорожденные всегда так похожи на отца. Но сейчас Клод просто смотрит на все через розовые очки, настолько он очарован. Нужно придумать план действий.
– Я говорю не про Клода. – Кэт снова напряглась на своем месте в кресле, глядя в сторону.
– Тогда о чем ты говоришь? – спросила Фрэнки, поднимаясь с края кровати и подскакивая вверх-вниз успокаивающими ритмичными движениями.
– Я говорю о тебе, Фрэнки, – тихо сказала Кэт. – Я была не совсем честна перед тобой.
– Ты обкакалась во время родов, да? Я знала. Ни одной какашки от меня не скроешь! – Фрэнки засмеялась, глядя в открывающиеся глаза Джина Су и пытаясь вызвать у внезапно посерьезневшей подруги улыбку.
– Я серьезно, Фрэнки. Я не рассказала тебе всю правду обо мне и Джине Су.
Фрэнки взглянула на Кэт, которая нервно перекладывала упаковки подгузников и натягивала обратно топ. Наконец, со всем разобравшись, она подошла к Фрэнки и ласково забрала ребенка к себе на руки.
– Это броня, – сказала она, кивая на Джина Су. – Теперь ты не можешь на меня сердиться.
Фрэнки опустила руки по бокам. Пустота у нее внутри стала еще больше.
– Что происходит, Кэт?
– Мы с Джином Су… это было не один раз, – сказала она едва слышно, отворачиваясь.
– Что ты сказала? – Фрэнки ласково взяла ее за плечи и повернула обратно к себе, чтобы посмотреть ей в глаза. – Кэт!
– У нас с Джином Су все было не один раз! – сказала Кэт, громко всхлипывая. – Я соврала. Я соврала, что было всего раз.
У Фрэнки отвалилась челюсть.
– О чем ты говоришь? Так что, вы это делали два раза, три, пять? – спросила она.
У Кэт бегали глаза, она пыталась смотреть куда угодно, только не Фрэнки в лицо.
– Боже, Кэт, сколько раз вы это делали?
– Не могу точно сказать. – Кэт качала ребенка из стороны в сторону и явно жалела, что прыгнула в эту кроличью нору.
– Лучше доставай калькулятор и скажи мне точную цифру, дорогуша! – Фрэнки начинала терять терпение.
– Не могу сказать, сколько раз это было, потому что их было слишком много! – повысила голос Кэт. – Мы регулярно встречались несколько месяцев.