Он позвонил, дверь открылась.
- Может быть, выпьем кофе, - сказал Уткин. - Я кусаться не буду.
- А ты хитрый, дядя Паша, - сказала Кристина, отступая вглубь коридора. - Проходи.
Уткин обнял ее, она не сопротивлялась.
Уткин провел рукой вдоль ее спины и ниже, пока не наткнулся на гаджет, высовывающийся из заднего кармана.
- Ты что там делаешь?
- Ничего, - он сказал. - Ничего, - и двумя пальцами осторожно вынул устройство из кармана. - Зря мы сцепились по поводу этой шняги. Надо доверять друг другу.
Он положил пульт на прикроватную тумбочку.
Было хорошо как раньше. Даже лучше было, словно кто-то третий нажимал время от времени на кнопку, направляя процесс в нужное русло.
Когда закончилось, Кристина протянула руку и взяла с тумбочки гаджет. - Пусть будет пока у меня, ты не против?
Уткин не был против.
- И, пожалуй, не приходи больше, - сказала, прощаясь.
***
- А система твоя, между прочим, не работает, - сказала Марина.
- В другой раз заработает, - пообещал Уткин.
- А когда? - спрашивала Марина, каждый раз при случае напоминая.
Уткин, наконец, посвятил ее в тайну гаджета с кнопкой и сказал в итоге, что гаджет сейчас оказался у своей в каком-то смысле законной владелицы по праву наследства.
- И кто ты после этого? - сказала Марина. - Лох серебристый.
- Почему серебристый?
- Такое растет дерево в ботаническом саду.
- Нет, я, собственно, не собирался ей отдавать, - стал объяснять Уткин, - просто не думал, что она сможет нажать на кнопку, потому что до сих пор оказывалось, что это могу только я и Никита.
- На многих проверял?
- Проверял Никита. И как раз ее он должен был гарантированно проверить как родственницу. Между прочим, я ничего не потерял на этом. Если бы кнопка осталась при мне, то отняли бы. - Уткин рассказал про то, как на него напали на улице, прыснув перцовкой из баллончика. - А так, может, еще договоримся.
- Фиг ты договоришься.
- Ей, может, не так уж и нужно это устройство, - сказал Уткин. - Ну, в кино сходить на халяву, или на концерт. А про казино я ей не рассказывал. Поэтому договоримся - поиграет немного и вернет.
- Так позвони ей прямо сейчас.
Почему не позвонить, подумал Уткин, не все же время она держит под рукой гаджет. Он взял трубку, и, взяв, задумался.
- Ты знаешь, - сказал он, и положил трубку на место, - мне кажется, что Мясоедов - тот, у которого я позаимствовал эту кнопку, - на самом деле не погиб, упав с балкона, есть такая вероятность, а в гробу похоронили совсем другого человека. - Уткин поделился своими соображениями насчет возможной судьбы Мясоедова. - И с помощью кнопки, я думаю, можно устроить так, что реальностью станет именно эта возможность, - закончил он.
- Так позвони, - сказала Марина.
- В другой раз, - сказал Уткин решительно. - Сейчас не время.
***
И вот Мясоедов без денег и документов каким-то образом оказался в поезде дальнего следования. Такой сон снился Уткину. Может быть, ему даже снилось, что он и есть этот Мясоедов, который едет в поезде без денег и документов.
Он ехал в поезде, а потом вышел на конечной остановке. Это был не вокзал в большом городе, как полагалось бы, а заброшенная платформа в лесу.
Надо было выходить, и Мясоедов вышел.
От платформы вела тропинка, перегороженная красно-белым полосатым шлагбаумом, а в другую сторону - асфальтовая дорога шириной немногим более тропинки.
Мясоедов пошел по тропинке - надо было идти, он пошел. Иногда ему казалось, что он идет по дороге.
Мясоедов шел по тропинке, его встретили люди.
Четыре, или около того, человека, по-первобытному голые, с раскрашенными лицами и украшениями в волосах и на различных частях тела.
У одного в волосах была сухая воронья лапа, это был Аххкуаг, Воронья Лапа.
У другого в бороде было перо дятла, это был Угхахак, Перо.
У третьего в носу было продето ребро малого зверя, это был Аггавак, Ребро.
Четвертый на шее носил череп крысы, это был Уккадак, Череп.
Они сняли с Мясоедова пиджак и другую одежду.
Чьи-то глаза глядели из леса.
Голое тело Мясоедова раскрасили красными и белыми полосами. Красное - цвет крови, белое - цвет обглоданной кости. Понятно было, что Мясоедова подготавливали к тому, чтобы съесть с соблюдением правил, а он в общем был не против - надо, так надо. Его подняли и понесли. Какое-то время несли, а потом что-то изменилось. Может быть, уже не несли, может, вели под руки. И тропинка, может быть, была не тропинка, а асфальтовая дорога. Людоедского пиршества уже не было в перспективе. И люди, которые вели Мясоедова, оказались не первобытно голые, а по-полицейски одетые в форму.
У одного были погоны со звездочками, у другого лампасы. Нашивки, ремни, специальные особые дубинки для наведения порядка. Они вели голого Мясоедова по лестницам и коридорам, пока он не оказался в комнате с решетками на окнах - как был голый.
В комнате был стол, за столом сидел человек. Рядом - другой. На рукаве у первого была нашивка с черепом неизвестного зверя, а у другого - воронья лапа.
Мясоедову дали несколько листов бумаги. Специальной дубинкой два раза ткнули под ребра. Галочкой были отмечены места, где ставить подпись.
Мясоедов подписал, как водится, не читая.
Его усадили в кресло. Это был электрический стул. К рукам подсоединили контакты.
"Зачем?" - хотел спросить Мясоедов, имя в виду "За что?".
- Чистосердечное признание не избавляет от наказания, - произнес Череп почти в рифму, а Воронья Лапа повернул рычаг.
И Мясоедов проснулся. Впрочем, проснулся не Мясоедов, а Уткин, которому снилось, что он Мясоедов. Протерев глаза, он задумался - в тему или не в тему этот сон, который ему приснился. Решил, что все-таки в тему.
***
Уткин шел по улице без кнопки в кармане и ему по дороге встречались разные люди.
Был бы с кнопкой, встречал бы тех, кого хотелось. А кого не хотелось, тех не встречал бы. Но кнопки не было.
А человека в трехцветной вязаной шапочке все же встретил, хотя и был без кнопки.
- Это чай, - сказал человек, приоткрыв полу своего серого балахона. - Тот самый чай, самый-самый, - и провел Уткина к месту продажи.
- Кто купит три упаковки по цене четырех, тому четвертая упаковка в подарок, - сказал человек, когда пришли. Уткин купил девять.
Вечером заварил два пакетика, а ночью ему приснился тот самый сон про Мясоедова.
***
- Ты собирался позвонить своей племяннице, - сказала Марина.
- Она не моя племянница, а Мясоедова, - сказал Уткин и добавил: - Просто не люблю называть людей по имени.
- Собирался позвонить племяннице Мясоедова , - сказала Марина.
- Я видел сон про него, - сообщил Уткин. - Про Мясоедова сон, что он без денег и документов приехал в какой-то город, и там его арестовали по обвинению то ли в грабеже, то ли в убийстве. Им это надо было, чтобы поставить галочку в списке раскрытых преступлений. И я думаю, что вариант вполне реальный - в смысле того, что вероятность ненулевая. И тогда наш Никита сидит сейчас в камере следственного изолятора за чужие грехи и под чужим, может быть, именем. Почему нет? Когда-то заблудившегося чужака просто съедали.
- Ладно о Мясоедове, - оборвала его Марина. - Ты будешь звонить?
- Уже звонил, - соврал Уткин. - Она не хочет.
- Не хочет спасти своего дядю?
- Я так вопрос не ставил.
- Ну, поставь.
- Она не поймет, - вздохнул Уткин. - Или не поверит.
- Как-то я тоже не особенно понимаю, - призналась Марина. - Но если она не хочет договариваться, тогда нужно отобрать силой. Я понимаю, она все время носит с собой эту шнягу?
- Шнягу? - переспросил Уткин. - Думаю, носит.
- Оглушить по голове сзади и отобрать.
- Нет, так нельзя, - сказал Уткин.
- Тогда из слезоточивого баллончика прыснуть. И схватить за руку, чтоб не нажала кнопку.
- Нет, - замотал головой Уткин.
- Ты что, не хочешь спасти своего друга?
- Хочу, - сказал Уткин.
- Тогда действуй.
- Нет, не могу,- вздохнул Уткин. - Если бы я четко был уверен, что с этим спасением что-нибудь получится. Как ты думаешь, получится что-нибудь?
- Получится, - обнадежила Марина.
- Не знаю. Я, может, все-таки попробую договориться.
- Есть люди, которые могут помочь, - сказала Марина,
- Мафия?
- Нет, - она засмеялась, - просто один знакомый. Но он может и оглушить, и из баллончика прыснуть.
Наверное, ассириец, подумал Уткин.
- Так нельзя, - сказал он. - Не нужно, чтобы об этой кнопке знал кто-то лишний.
- Человек надежный, - сказала Марина.
- Какой бы ни был. Чем меньше людей знают, тем лучше, - сказал Уткин и, помолчав, добавил: - Я сам это сделаю. Она выходит из дома примерно в полдевятого, идет на работу.
- Пойдем вместе, - сказала Марина,- куда ты без меня?
Кристина вышла на пять минут позже сказанного. Уткин и Марина ждали в стороне на скамейке. Пошли следом, сохраняя дистанцию. Уткин не хотел быть узнанным, поэтому изменил свою внешность, надев солнцезащитные очки и парик с длинными волосами. Думал нацепить бороду, но борода у него была уже своя.
Уткин и Марина шли за девушкой по тротуару. В ожидании светофора на перекрестке они подошли к ней совсем близко. Тут бы и провести операцию, но людей вокруг было слишком много.
- Много народу, - сказал Уткин. - В это время дня ничего не выйдет.
И повернули обратно.
- Надо брать ее прямо у выходной двери, - предложила Марина. - Она выходит из парадной, я прыскаю ей в лицо из баллончика, или ты прыскаешь, она отключается, мы заталкиваем ее обратно в парадную, и там отнимаем шнягу. Без лишних свидетелей.
- А если выйдет не она? Там многие выходят в это время, и кое-кто из них меня знает.
- У тебя же маскировочка.
- Ты думаешь?
- Сто пудов.
- Не знаю, не знаю. Если выйдет она, - Уткин упорно отказывался называть девушку по имени. - Если выйдет она, мы прыскаем ей в лицо, и она не успеет разобрать, кто перед ней. А если выйдет кто-то другой, у него будет время вглядеться. А если ему еще придет в голову завязать разговор.