Генерал и ученый обнаружились на прежнем месте, за столиком на верхней палубе. Похоже, они уже давно сидели здесь и вели неспешную беседу.
– Появились-таки? – сделал вид, что удивился полицейский. – Эх, молодежь нынче не та пошла, хлипкие какие-то. Я бы в их годы до утра из каюты не вылез.
– Нормальная молодежь, – возразил ему Сергей Никифорович. – А сказки нам тут про свои способности рассказывать не надо. Я вам как доктор скажу…
– Давайте оставим эту тему, пожалуйста, – Илья не то чтобы сильно стеснялся, но говорить с ними про произошедшее ему не хотелось. Особенно при Наде. К тому же было у него какое-то подспудное чувство, что их с комсомолкой где-то "развели".
– Я что у вас хотел спросить-то, – Илья подвинул к столу стул для Нади и сел рядом с ней. – Ну, ладно, у нас с посланницей все хорошо, мы свои проблемы почти решили. Скоро будет квартира, паспорта. С деньгами тоже трудностей не предвидеться. Надя будет лечить людей, а я ей стану помогать по мере сил. В конечном итоге мы здесь чужаки, я вам уже об этом рассказывал. Но вы то хотите что-нибудь сделать? Это же ваш мир и ваша страна, может быть вы хотите что-то изменить здесь в лучшую сторону? Не просто же так мы сюда попали. Или вы никаких глобальных планов не строите?
– Интересный разговор, – протянул полицейский, пристально глядя на Илью. – И какие же у нас могут быть глобальные планы?
– Не знаю. Я вас об этом спрашиваю, – пожал плечами Илья. – Но хорошо, поясню свою мысль. Бывает ли так, что некоторые чиновники порой воруют деньги из бюджета?
– Я полагаю это был риторический вопрос? – улыбнулся генерал. – Но я отвечу – да, такое случается.
– Я могу пожелать любому чиновнику, который с завтрашнего дня будет замешан в воровстве или взяточничестве, приступ головной боли. Надя подтвердит. В результате мы решим проблему коррупции.
– Ты серьезно? – улыбка тут же сползла с лица генерала. Взгляд доктора тоже резко построжел. – Ты хоть сам понимаешь, что ты сказал?
– Я предложил бороться с ворами.
– Последствием такой борьбы будет паралич всей системы управления. Недееспособными станут десятки тысяч управленцев. В результате будет хаос, даже хлеб в магазины завозить не получиться. Кроме того, Надя просто надорвется. Если ты откат от исцеления онкологических больных еле выдержал, то можешь представить, что будет с посланницей, принявшей на себя удар от наказания всех ворующих в стране чиновников? Тебе жену не жалко?
– Но они же могут просто не нарушать закон? – продолжал настаивать Илья.
– Илья, ты всей системы не знаешь, – мягко сказал Сергей Никифорович. – Даже если судить только по тому, что сложилось в Минздраве… – Поверь мне, это вот так, волевым усилием с завтрашнего дня, не лечиться. А обвалить систему ты сможешь. Боясь попасть под твою кару, люди возьмут и перестанут работать.
– Хорошо, я понял, воров трогать нельзя, без них все рухнет, – согласился с ученым Илья. – Но есть, например, убийцы, избежавшие наказания…
– Среди которых множество самых разных людей, – продолжил генерал. – Например, солдаты, выполнявшие приказы по защите страны. Водители, которые совершили наезд на пешехода в ситуации, когда избежать этого было совершенно невозможно. Есть множество всяких несчастных случаев, когда убийство человека человеком произошло совершенно случайно, по стечению обстоятельств. А иногда – когда оно было оправдано и спасло множество жизней. Илья, нельзя карать убийц всем скопом, каждый случай суд должен разбирать отдельно.
– Ладно, убийц тоже не трогаем, – сказал Илья. – Получается, мой дар боли совершенно бесполезен? Потому что для каждой категории плохишей всегда найдутся смягчающие и оправдывающие обстоятельства? И лишь лечить можно всех подряд и с легким сердцем?
– Этого я не говорил, – возразил ему Валентин Геннадьевич. – При точечном применении твой дар бесценен. Но махать шашкой как Тарас Бульба, рубя в капусту всех встречных и поперечных, тебе Илья никак нельзя. Я приведу такую аналогию. Представь себе, что где-то по недомыслию проектировщика построили дом на пятьсот жильцов, в котором сделали лишь два сортира. В итоге они оба ужасно выглядят и вечно заняты, а в коридорах и на улице вокруг дома попахивает сам знаешь чем. Решит ли проблему чистоты в доме ужесточение наказания жильцов за отправление естественных надобностей в ненадлежащем месте? Или надо проект дорабатывать и сортиры строить? Твой дар – это дар наказания Илья. В нашем, увы, несовершенном мире.
– Понятно. Это я и хотел узнать. Никаких попыток вмешательства мне делать нельзя, потому что любое вмешательство лишь ухудшит ситуацию, – сделал вывод Илья. – Что же, пусть так. У меня к вам больше вопросов нет.
– Мне не нравиться то, как ты это говоришь. Илья если ты что-то задумал…
– То я с этим как-нибудь сам разберусь, – ответил генералу парень. – Все нормально Валентин Геннадьевич, мы просто разговариваем. Кстати, всех людей в вашем списке Надя исцелила.
– Вот это просто замечательно, – довольно сказал полицейский. – И все-таки… Надя, а ты что думаешь, по поводу нашего с Ильей разговора. Или опять "все будет, как Илья скажет"?
– Почему же, у меня есть свое мнение, – не стала отмалчиваться комсомолка. – Я в вашем мире недавно, но я вижу, чем он отличается от моего. У нас нет ста видов колбасы в магазинах, и машин поменьше. Нет таких мощных компьютеров. Но зато у нас есть научная база на Луне, а у вас ее нет. И, как я понимаю, уже никогда не будет. У вас развалили СССР и снова развели буржуев, а у нас нет. У нас государство для народа, а у вас наоборот. И знаете, почему так? Потому что мы не боялись бороться за лучшую жизнь, хотя допускали и допускаем ошибки. А вы боитесь. Ваша философия – ничего не трогай, чтобы ничего не случилось. Вы от борьбы отказались, хотите только потреблять.
– Надя, ты же все не так понимаешь, – горько покачал головой Сергей Никифорович, – что у тебя в голове, боже мой…
– Илья называл это "совковой пропагандой". Пока я ему не запретила произносить эти слова. Так вот, как бы вы это не называли, я своих взглядов менять не буду. Но я понимаю, что это другой мир и что я могу ошибаться. И единственный человек, которому я здесь доверяю, сидит рядом со мной. – Надя взяла Илью за руку. – Поэтому мой ответ не изменился: я сделаю так, как Илья скажет. Если это не будет противоречить моим принципам, конечно.
– Суровый манифест, ничего не скажешь – развел руками генерал. – Знаешь, что Никифорович, – обратился он к доктору, – оставим лучше еще раз молодых в одиночестве. У них как-никак свадебное путешествие. Кроме того нам всем есть над чем подумать. Вы не против? – повернулся он к Илье с Надей.
– Нет, конечно. Спокойной ночи и до завтра, – сказал Илья, вставая из-за стола.
– Спокойной ночи, – вежливо попрощалась комсомолка.
– Куда сейчас, в каюту? – с затаенной надеждой спросил Надю Илья.
– Да, я наверное прилягу, – девушка покраснела так, что это было заметно даже в сумерках. Только давай больше сегодня не будем. У меня болит сильно.
– Само собой разумеется, – тут же ответил парень. – Завязали. Надь, ты не будешь против если я на носу немного постою, на реку полюбуюсь? Первый раз в жизни на теплоходе плыву.
– Конечно, Илюша, – улыбнулась ему девушка. – Только не очень долго, я буду тебя ждать.
Проводив комсомолку в каюту, Илья вышел на палубу и облокотился о бортик теплохода, глядя на черную в темноте воду и проплывающие мимо редкие береговые огни. Сегодняшний день давал обильную пищу для размышлений.
То, что произошло сегодня между ним и Надей, было логично и правильно. Деваться им друг от друга некуда, чего уж там. Кроме того, Надя ему нравилась, он за нее очень переживал, ему было сегодня хорошо с ней. Теперь они муж и жена? Хорошо, пусть так. Илья будет ей верным мужем, другом и напарником, он не предатель. Вот только любят ли они друг друга по-настоящему? Хороший, блин, вопрос… Ответить на него строго положительно Илья не мог ни в отношении себя, ни в отношении Нади.
Вторая проблема заключалась в их с комсомолкой будущем, контуры которого уже вырисовывались. Похоже, генерал и ученый спелись, подружились и пришли к одному мнению по вопросу использования посланников. Программа "исцеление в обмен на содержание", ага. Может быть, Илью попросят кого-нибудь наказать, если потребуется. Вообще-то Илья примерно такое будущее себе и представлял. Вот только себя он видел никак не подчиненным придатком к исцеляющей страждущих Наде. Кроме того, их с посланницей союз сегодня явно пытались расколоть и ими манипулировать. Что с этим прикажете делать? Ответа пока нет. Но делать что-то надо и делать быстро.
Илья поежился от налетевшего с реки ветра и оглянулся на горящие окна бара на третьей палубе. Там сейчас тепло, а человек слаб…
Решение пришло после третьих по счету ста грамм водки под томатный сок и сухарики. Простое и понятное, как только он об этом раньше не догадался? Нужно пожелать чего-нибудь такого, чтобы доказать всем, что с ним, посланником боли, тоже надо считаться. Но при этом не задеть случайно невиновного человека. Что бы такого придумать? Илья вспомнил Марчика и осклабился за столиком. Все ясно.
Комсомолка еще не спала. Дожидаясь Илью, девушка читала в кровати какую-то книжку в мягкой обложке.
– Надя, есть идея, – с порога сказал Илья, закрыв дверь каюты. Парень осторожно подошел к своей кровати и лег в нее, стараясь не дышать в сторону девушки. – Я задумал два желания. Одно ударит по мне, другое по тебе, но, думаю, мы выдержим. Нам надо заявить о себе. Ты же слышала сегодня этих старых перестраховщиков? Так мы каши не сварим, будем у них вечно на побегушках.
– Да, Илья, слушаю, – внимательно посмотрела на него Надя.
– Желание первое, твое. Подтверждаю я. С завтрашнего утра в России все военнослужащие армии и полиции, получившие ранения в схватке с бандитами или от врагов на войне за последние пятнадцать лет, излечиваются от своих ран. Ударит сильно, но не думаю, что их будет больше чем онкологических больных. Выдержу. Нет у меня полной уверенности в нашем генерале. Поэтому люди в погонах все вместе как каста должны быть нам если не друзьями, то как минимум не врагами.