– Я одного не понимаю: что за хрень твориться? – буркнул сменившийся с поста у двери самолета Сергей. Боец присел в кресло рядом с лежавшей на диванчике Надей, и устало прикрыл глаза. Илья, сидя рядом, вяло ел галеты с джемом, запивая их минералкой. Ему по общему решению выделили самый большой продуктовый паек в их отряде. Все-таки посланники продолжали исцелять. Вчера, например, прошло обещанное плановое исцеление диабетиков с пятьдесят первого по пятьдесят третий год рождения. Да и батарейку для исцелений, к роли которой свелся утративший силу посланник, следовало держать заряженной на случай схватки.
– Отсюда до Сирии около двух с половиной тысяч километров, – продолжал спецназовец. – Да, для фронтовой авиации далековато. Но для транспортной и бомбардировочной это не так уж много. Лететь над морем, в международных водах, ливийское ПВО не в счет. Элементарное же решение вырисовывается – нанести по окрестностям бомбовый удар, высадить десант, прорваться к нам. До моря сто десять километров, броневая мобильная группа доедет и посадит вас на корабль. Или эвакуируют вас вертолетом. Я, конечно, не стратег, подобных операций не планировал, но есть же варианты. Вместо этого третьи сутки тишина. И всякая нездоровая фигня…
Действительно, в мире происходило странное. Правительство России, которое вроде как по подписанному договору выступало союзником посланников, сразу же обратилось в ООН и потребовало немедленного разрешения ситуации и освобождения Ильи и Нади. Однако проект резолюции заблокировали все три постоянных члена НАТО в ООН, указав на то, что для международного права термина "посланники" вообще не существует, а заложников должны освобождать ливийские власти. На том дипломатическая эпопея и закончилась, российское руководство просто замолчало.
При этом ни сам мировой гегемон, ни Евросоюз, ни Китай никаких инициатив не выдвинули и про существование посланников как будто забыли.
На низовом уровне все было гораздо веселей. Освобождения посланников требовало множество самых разных людей, делались гневные записи в блогах, прошло несколько спонтанных демонстраций в защиту посланников, писались коллективные письма, выступали знаменитости. Толку от этого не было никакого.
Зато вчера, в обширной аналитической программе по центральному телевидению, ведущий начал объяснять, что все не так уж однозначно. "Уважаемые телезрители, дар боли у посланника отобран", – говорил он. И продолжал развивать свою мысль: "Получается, что Тот, кто его отобрал, работой посланника недоволен. Стоит ли стране устраивать вторжение в независимое государство и защищать посланников любой ценой в этом случае? Если сам Бог ими недоволен? Иначе, почему у посланника нет дара"?
Акцентировалось внимание на том, что посланники не пожелали тесно сотрудничать ни с официальными властями, ни представителями традиционных для России религий. А почему, что это за гордыня? И вообще, грубые действия России осложнят наши взаимоотношения с международными партнерами. А если почитать договор внимательно, то выясняется, что Илье и Наде никто ничего конкретно не обещал. Кроме того, можно сказать, что договор утратил силу в результате форс мажора, допущенного самими посланниками.
Заканчивалась передача выводом о том, что выручать Илью и Надю России все равно надо. Просто из чувства благодарности за исцеленных граждан и вообще это наш моральный долг. Но делать это следует дипломатическими методами и с холодной головой. Авантюры для России неприемлемы.
Просмотр этой передачи оставил посланников в состоянии тягостного недоумения.
– Все? Если нас больше не бояться, значит, мы больше России не нужны? – спросил Илья собравшихся перед дисплеем. – Я правильно понял новую политику?
– Как-то так, – пожал плечами Сергей. – Властям уж точно. После вашего отказа с ними сотрудничать, с тобой Илья одни проблемы. Только это ничего не меняет. Народ еще своего слова не сказал.
– И не скажет, – с обидой в голосе пробурчал Илья. – Людям новую генеральную линию по телевизору разъяснят, и все. А благодарность за исцеление для людей – пустое слово, уже оказанная услуга ничего не стоит. Надо было меньше осторожничать, когда я был в силе и пользоваться даром по полной. Нет, но кто же знал? Мне что, теперь молиться начать? Вдруг дар вернут? Так ведь не получиться, не верю я в такие простые решения.
Будем жить по Марку Аврелию, – улыбнулся спецназовец. – Делай что должно, а будет что суждено.
Мне больше нравиться по Гайдару, – заметила Надя со своего места. – Нам бы только день простоять и ночь продержаться.
– Эй, посланники, – с рассветом снова раздался усиленный громкоговорителем голос. – Вы там как, живые еще? Поговорить не хотите?
– Сейчас поговорим, родной, – Максим привстал с соседнего диванчика и взял лежавшую рядом АСВК, припасенную еще с вечера. – Вез для охраны Озерного, но, думаю, и сейчас сгодиться. Он думает, что далеко сидит, не достанем? Все, считайте, что этот хлопец у меня допрыгался.
Спецназовец неторопливо достал оптический прицел, и начал его устанавливать.
– А у нас вода. И кондиционеры, – доносилось со стороны открытого выхода. – Хватит ерундой страдать, никто ни вас, ни вашу охрану не тронет. Вы бессмысленно теряете время. Неужели непонятно, что вас уже все сдали, и ни псковская десантная, ни шестой флот США, здесь уже никогда не появятся?
– Капец сейчас будет котенку, – Максим встал и, держа тяжелую винтовку одной рукой, стал пробираться к входу.
– Паша, посторонись, – сказал он лежащему у двери бойцу. – Да тихо ты, чтобы не заметили. У них за спиной солнце, а тут темно. Мишень в самый раз. Сейчас, только на сошки поставлю…
– Погоди, – прервал его Илья. – Пусть подойдет. Один.
– Зачем Илья? Вступить в переговоры, значит уже наполовину сдаться, – серьезно сказал Сергей. – У нас положение тяжелое, но еще не отчаянное. Можно еще подождать помощи.
– Мне надо понять, что они знают, – возразил парень. – Ежу понятно, это не какие-нибудь пустынные туареги все организовали. Просто антураж такой, на всякий случай. На самом деле главный вопрос сейчас такой: почему исчез мой дар? Вдруг этот тип что-то знает?
– Ну, если так, – покачал головой Сергей. – Ладно, попробуем. – Спецназовец встал и подошел поближе к открытой двери.
– Иди сюда, один, – закричал он. – И захвати с собой воды, сколько унесешь. Тогда будет разговор.
Прошло не меньше получаса, прежде чем одинокая нагруженная фигурка показалась на фоне бараков и стала приближаться к самолету. Илья посмотрел на нее в бинокль. Парламентер теперь выглядел по-другому, хотя его лицо парень узнал. Это был тот же самый человек, что разговаривал с ними сразу после посадки. Только сейчас он был без чалмы, бородка аккуратно подстрижена, одет в свободную рубашку и длинные шорты самого что ни на есть европейского вида. Автомата тоже не видать. Видимо, маскировка под местного бедуина больше не требуется. В одной руке несет две пятилитровые бутылки с водой, в другой большой закрытый алюминиевый котелок. Не забыл про подарки, гад.
Мужик подошел почти вплотную к самолету, когда навстречу ему спрыгнул Сергей.
– Вода, как просили, – поставил бутыли на землю переговорщик. – В котелке плов, подкормитесь, сидельцы.
– Выпей сначала сам понемногу из каждой бутыли, – протянул ему пластиковый стаканчик Сергей. – И из котелка сними пробу.
– Какие церемонии… Вам с посланниками яда бояться не приходиться, – безразличным тоном сказал мужик. – Впрочем, как хотите.
– А теперь излагай, – сказал Сергей, направив на парламентера свой автомат, когда привязанные к веревке припасы исчезли внутри самолета. – Что ты мне хотел поведать?
– Тебе? Ничего, – покачал головой мужик. – Я с посланниками хотел поговорить.
– Сначала поговоришь со мной.
– Раз он так хочет говорить с посланниками, то пусть говорит, – Илья показался в открытом проеме. – Я весь внимание.
– Ага, хорошо, – довольно сказал парламентер. – Меня, кстати, Виктором зовут. А ты, стало быть, Илья.
– Ближе к делу.
– Да куда уж ближе, – вздохнул мужик. – За новостями вы наверняка следите, есть у меня такая информация. Если господа посланники еще надеются, что их кто-то будет спасать, то зря. Но я думаю, что вы уже и сами все поняли. Нам, конечно, нетрудно подождать здесь еще неделю или даже две, пока вы не превратитесь в полутрупы от жажды и недостатка сил. Потому что эта еда и вода – последнее, что вы получите, больше гостинцев не будет. Но зачем это нужно, какой смысл тянуть резину? Илья, вас с Надей ждет впереди роскошная жизнь, полная почета и уважения. Вы по-прежнему будете трудиться на благо людям, исцеляя больных, у посланников все будет хорошо. Можете забрать с собой вашу охрану. Если она вам так верно служит, то пусть служит и дальше. Просто оставьте здесь свое оружие и пойдемте со мной.
– Это все? Банальное: сдавайся, рус, в плену с тобой будут хорошо обращаться и кормить три раза в день? – пожал плечами Илья. – Честно говоря, ты меня не убедил, Витя. Спасибо за воду и прощай. Еще раз тебя увидим, стреляем. Разговор окончен.
– А что ты хочешь услышать? – спросил Виктор. – Спрашивай.
– Первое и самое главное: вы знали, что у посланника пропадет дар. Вся операция с нашим захватом была возможна лишь при этом условии. Откуда вы узнали, что у меня больше нет дара боли? Как вы его смогли отобрать? От честного ответа на этот вопрос зависит все. Он у тебя есть? И второй вопрос, чуть менее важный. Кто вы такие и кого представляете?
– Понятно, – чуть помолчав, сказал мужик. – Я думал, что на эти вопросы тебе ответят другие люди и не здесь.
– Без честных ответов разговора не будет. Живым я сдаваться не собираюсь. Так что выбирай, – твердо сказал Илья.
Парламентер надолго задумался. Его никто не торопил с ответом, даже стоящий с автоматом наизготовку Сергей. Илья почувствовал, как его плеча коснулась тихо подошедшая Надя. Максим с Василием замерли на своих местах, стараясь не пропустить ни слова из разговора. В самолете и рядом с ним стало так тихо, что было слышно, как тихонько шумит между крыльями искалеченной машины слабый ветерок. Ответ на этот вопрос чрезвычайно интересовал всех.