Девушка несколько секунд недоуменно смотрела на его ладонь, а затем быстро закивала головой. Илья уже набрал было воздуха в грудь, чтобы продолжить беседу, как вдруг из глаз девушки хлынули слезы, и она буквально заревела, уткнувшись лицом в ладони. А Илья почувствовал себя полным дураком.
– Ладно, не надо, – приговаривал парень, легонько поглаживая плачущую девушку по спине. – Не плачь, что уж там…
Через несколько минут девушка справилась с собой и вновь посмотрела на Илью мокрыми глазами.
– Вас как зовут? Вас тоже судили, и вы тоже… говорили с ними там?
– Меня Ильей зовут, – ответил парень, довольный, что диалог начал завязываться. – Баринов Илья Сергеевич, если полностью. – Да, было что-то вроде суда. Но начать надо, пожалуй, с того, что меня вчера зарезали…
– А я Надя, – ответила девушка. – И я вчера утонула.
Глава 3
– Что-то такое я и подозревал, – вздохнул Илья. – Тут у нас какой-то клуб покойников получается. Правда, уже не анонимных.
– Что?
– Ничего, проехали. Ты откуда сюда попала? В смысле город, страна, год.
– Я из СССР, город Сталинград, год две тысячи шестнадцатый.
– Прикольно, – улыбнулся Илья. – Так ты из совка, Надя?
– Зачем вы мне хамите? – Медленно и раздельно произнесла девушка, глядя на Илью своими синими глазищами и сжав руки в кулачки. "А у нее есть характер", – подумал Илья.
– Извини, извини, – тут же отыграл назад парень. – Надя, в самом деле, прости. У меня тоже нервы, я тоже еще вчера был не здесь. Не хотел тебя обидеть, я другое имел в виду…
– Хорошо, – немного расслабилась девушка. – Мы загорали с подругами на Волге, около Светлого Яра. А пацаны местные, мелкие совсем, угнали где-то лодку. Ну и перевернулись рядом с нами, а там такое течение нехорошее… Я одного вытащила на берег, поплыла за другим, поймала. Только он сильно напуган был, я ему кричу – успокойся, не дергайся, а он только сильнее барахтается. Похоже, мы там вдвоем на дно и пошли.
– А что же тебя в рай-то не взяли? Человека же спасла.
– А тебя Илья?
– Я вроде как сам не захотел, – криво улыбнулся парень. – Дурак, наверное, не понял сразу фишку.
– А меня просили от комсомола отказаться. Дескать, надо выбирать: или комсомол или рай. А я ему говорю: не могу отказаться от убеждений и дела Ленина. Тогда мужик расстроился и говорит: хорошая ты девочка Надя Ясенева, да нельзя тебе пока к нам. Комсомол – организация богоборческая. Иди, мол, послужи сначала.
– Согласен с ним, это твой косяк, – кивнул Илья.
– Ты разве не комсомолец? Ты против пионеров и комсомольцев?
– Да мне глубоко фиолетово на них, – отмахнулся Илья, – давай сейчас не об этом Надя. Ты скажи – с тобой разговаривал здоровенный такой мужик в плаще и с мечом?
– Да, он. Монету твою показал мне, сказал, что по ней узнаю посланника. То есть тебя, наверное.
– Меня. Мне тот же мужик говорил про посланницу, которую я найду по монете. И не соврал. Если я ее держу в руках, то чувствую, где ты находишься. Вот так я на тебя и вышел. Ты тут со вчерашнего дня, правильно?
– Да. Илья, я вообще ничего не пониманию. Что это за место? Вроде бы Москва…, я не знаю, в Москве мне бывать не приходилось. Но я таких городов вообще никогда не видела! Это какой-то сказочный, невероятный город. Огромные здания, некоторые из чистого стекла, множество людей, машин столько, что им не хватает широченной улицы, чтобы всем вместе ехать одновременно! Как может быть столько машин? Везде море огней, витрины, какая-то реклама на каждом углу светится. А магазины… У нас шутят, что за границей сорок сортов колбасы. Я не верила, конечно. Просто потому что кому столько колбасы может быть надо? Это же бессмысленная трата мяса – делать сорок сортов колбасы. Ну вареная колбаса, копченая, сервелат. Все, больше ее не бывает и не надо. А вчера, когда я ходила по улице и зашла в большой магазин…, там этой колбасы не сорок сортов. Больше. И икра, и виноград в мае, и бананы с хурмой, шоколада разного столько что… что этого просто не может быть. А народ ходит и смотрит на все безразлично, даже очереди на кассе почти нет. Илья, где мы?
– Это некая Россия. Одна из многих, как оказалось, хотя я еще вчера думал, что она есть только одна, единственная и неповторимая. – Илья взял Надю за руку, по-дружески так, легонько, успокаивая. – Год сейчас тоже две тысячи шестнадцатый, город Москва. СССР в этом мире нет, он развалился в тысяча девятьсот девяносто первом году. Как и в моей реальности. Только в моем мире у нас президент Иванов, а тут какой-то мужик с фамилией на букву П. И деньги здесь другие и много чего еще не так. Кстати о деньгах. Ты же наверное без средств?
– Надя только кивнула головой.
– Ни еды, ни глотка воды со вчерашнего вечера?
– Я попила воды в туалете из-под крана, – покраснев от смущения, сказала девушка. – Там тетя добрая, она меня бесплатно пустила. Хотя надо по билету или за деньги. А цены тут неимоверные какие-то. У меня отец офицер, майор по званию, так его зарплаты на этом вокзале на три пирожка бы не хватило.
Илье вдруг стало стыдно за свое сравнительно комфортное существование. Он-то сытый и выспавшийся, а вот Надя… Короче, пора было это прекра**ть.
– Потом поговорим, Надя, – сказал он девушке. – Ты наверняка голодная, я бы тоже от завтрака не отказался. Пойдем.
– У тебя есть деньги? – удивленно спросила девушка.
– Здешних нет. Но у меня есть кое-что, что теперь можно продать, – снова показал Наде монету Илья.
– Но это же не просто монета. Тот святой на небе говорил…
– Да пофигу мне, что кто говорил. Нет у нас с тобой другого выхода. Воровать я не хочу и не умею, попрошайничать тоже не вариант. Видел я тут на углу одного типа…
– Рыжий мужик в синем форде повертел монету так и этак, поводил над ней магнитиком, аккуратно капнул с иглы на блестящую поверхность из плотно укупоренного пузырька малюсенькую каплю жидкости.
– Да не возьмет ее азотка, – поторопил его Илья, не выпуская монету из рук. – Настоящее золото, проба три девятки.
– Странная вещь, – помолчав, сказал мужик. – Сторублевый "Победоносец" с зачерненной поверхностью, а тут она золотая. И в десятом году его не чеканили. Где взял?
– Илья только улыбнулся, показывая всем видом полную неуместность вопроса.
– Когда ты там окажешься, то сможешь попросить такую же, – сказал он. – Так берешь монету или нет?
– Десять тысяч рублей, – отрезал рыжий.
– Дядя, это очень мало, – решил быть понаглее Илья. – Я могу ее прямо сейчас в ломбард как минимум за тридцатку сдать. Я смотрел цены на золото и монеты в интернете. Не бог весть что, конечно, но рамки цен знаю.
– И в чем проблема молодой человек? Почему вы таки здесь, а не там? – В голосе мужика вдруг прорезался еврейский акцент, хотя лицом он на еврея нисколько не походил. – Может проблема в том, что монета краденая, и вы не хотите светить в ломбарде паспорт?
– Давайте мы не будем строить разные теории, – ответил Илья, пряча монету. – До свидания.
– Ладно, пятнадцать.
– Двадцать пять, – парировал Илья.
– Восемнадцать.
– Двадцать три. Или я ухожу. Торговаться больше не буду, некогда.
– Хорошо, – вздохнул мужик и достал откуда-то пачку зеленых тысячных купюр. – Настырный ты. – Илья лишь молча принял и пересчитал деньги. Он и так был уверен, что его надули.
– В широко известной как минимум в двух мирах гамбургерной, Надя уплетала жареную картошку так, что только за ушами трещало. Не забывая при этом отпивать колу из большого бумажного стакана и закусывать булкой с котлетой. Илья уже закончил рассказывать девушке свою историю и просто молча любовался ею. Всегда приятно кормить голодного человека, особенно симпатичную девушку.
– Ух, как же вкусно! – Отправив в рот последний желтый ломтик, сказала Надя и старательно спрятала глаза, делая вид, что совсем не смотрит на недоеденную Ильей порцию.
– Жуй давай буржуйскую еду, комсомолка – подвинул к ней свой наполовину опустошенный пакет Илья. – Гамбургер я сам съем, а картошки что-то не хочется. Если ты такая голодная, могу еще взять.
– Не, больше не надо, – благодарно принимая пакет, сказала девушка. – Я сыта. Просто все такое вкусное и ароматное. У нас я такого никогда не пробовала.
– Есть такое дело, – серьезно кивнул Илья. – Мне тоже эта фигня поначалу очень нравилась. Потом, правда, быстро приедается. И странное дело – вот эта вкуснейшая картошка через пару часов совершенно потеряет вкус, будет как соленая вата, разогревай ее или нет – без разницы. Да и здешние булки с котлетами то же самое. Не знаю, как они ухитряются так готовить, но это факт. Кроме того, это все вредная еда. Но нам пока выбирать не приходиться, нам и это-то не по средствам если честно. Хотя…, - Илья глубоко задумался.
– Слушай, Надя, а что ты вообще собираешься дальше делать?
– Я? Пока не знаю Илья. Мы же пока ничего еще не решили.
– Мы? Надя, как раз этот момент я и хотел прояснить.
– Надя медленно перестала жевать картошку и подняла на Илью свои большие синие глаза.
– Илья ты хочешь сказать что… – голос Нади предательски задрожал. – Ты хочешь меня здесь бросить одну?
– Нет, – твердо ответил Илья. – Прямо сейчас это было бы просто предательством. Но есть вещи, которые я должен сказать сразу. Надя, я обычный парень. Думаю, что я эгоист и вообще не особо положительный тип. Я не очень умный, не понимаю толком, что делать дальше, я никогда ни за кого не нес ответственности и не спешу это делать. Я даже собаку дома не заводил, потому что с ней надо гулять по утрам, кормить, лечить и отвечать за нее. Ты совершенно не обязана со мной связываться. Если хочешь, я отдам тебе половину денег, отвечу на все твои вопросы и до свиданья. Расходимся.
– Как много "Я", – криво ухмыльнулась Надя. – Да еще и сравнил меня с собакой. Илья, это у тебя принцип такой – говорить девушкам гадости?
– Ты меня не поняла, – отмахнулся Илья. – Я просто хотел сказать тебе, что у тебя есть свобода выбора. Я лично всегда уважал свободу как свою, так и других, и намерен делать это и впредь.