Княгиня Ольга
Дочери Антонине, в крещении
Ольге — с любовью посвящаю
История предков всегда любопытна для того, кто достоин иметь Отечество.
Глава перваяПЕРУНОВ ГНЕВ
Той порою на Руси я жил.
Поздним сентябрьским вечером к крепостным воротам Киева, от которых начиналась дорога в Древлянскую землю, подошли два путника. Один из них, древний старец с длинной белой бородой, был кудесник Чур, служивший при дворе древлянского князя Мала, другой, еще отрок, — будущий паломник Мелентай. Старый Чур опирался на посох, переступал тяжело, мелкими шажками, и Мелентай поддерживал его под руку. За спиной у отрока висела торба, а в ней, завернутое в черную тряпицу, лежало волшебное троянское зеркало, да еще каравай хлеба и печеная репа. Подойдя к воротам, Чур поднял посох и постучал. Он знал, что в сей поздний час в города уже никого не впускали, но кудесник шел к великой княгине Ольге и нес от своего князя очень важное поручение.
Прошло немало времени, пока открылось оконце и стражник спросил:
— Эй, кто там?
— Открой врата, витязь, — еще ломким баском сказал отрок Мелентай, — идет кудесник Чур с государевым делом, — Юноша уже побывал со своим старцем в Болгарии, Богемии и даже в Византии и знал, что там всюду открывают врата тем, кто приходит с этими сильными, всегда скрывающими тайну словами.
Заскрипели засовы, ворота приоткрылись, Чура и Мелентая впустили в город, и, не спрашивая ни о чем, один из стражников повел их в княжеские терема.
Было темно и ветрено. Чур семенил торопливо, шел из последних сил. Он знал, что ежели промедлит, на стольный град Руси обрушится две беды, и потому спешил, надеясь предотвратить их, а для того еще до полуночи нужно было предупредить великую княгиню.
Вот и княжеское подворье — теремной двор. Там стражи оказались более строгими и ни в какую не хотели пускать путников в заповедное место. То ли молодые гридни[1] не знали значения слов «государево дело», то ли пренебрегли ими. Однако же калитку открыли.
Колдовская сила Чура была мало кому ведома, не проявлял он ее напрасно, только в крайних случаях. Сей случай пришел, и Чур пустил свои чары в ход. Он лишь дунул на стражников — и глаза им застлал туман, пока те размахивали руками, прошел он с Мелентаем на теремной двор. А как туман рассеялся, так стражники увидели лишь двух котов, неспешно бредущих к хозяйственным амбарам. Чур торопился. Оставалось совсем немного времени до начала того события, кое должна была увидеть великая княгиня. Да как ни спешил, а княжеских стражей в теремах оказалось много и всех их так или иначе надо было миновать. Но в княжеских покоях рынды[2] оказались понятливее, нежели в воротах. И наконец Чур и Мелентай поднялись на второй покой и были встречены боярыней Павлой, сродницей Ольги по женской линии, матушкой богатыря Добрыни и неизменной телохранительницей княгини, а еще мамкой трехлетнего князя Святослава. Крепкая, мужской стати Павла, сказывают, ходила с батюшкой в Заонежскую тайгу на медведя и валила того зверя рогатиной.
— Кудесник, что ли? Зачем пришел? — спросила она ласково.
Чур низко поклонился да выпрямился, вровень с Павлой встал.
— Верно, кудесник я. Но сам не пришел бы. Привела судьба твоей княгини.
— Да что же она, судьба‑то, в услужении у тебя? Говори правду, а не то вынесу из теремов, — пригрозила Павла.
— Ну полно, полно, остепенись да веди к хозяйке судьбы. Я к ней с государевым делом.
— Вон как! Ну подожди. — И Павла ушла в опочивальню княгини. Пробыла там недолго, вернулась и сказала: — Войди, ежели с государевым делом.
Чур взял у Мелентая торбу и вошел в опочивальню.
Княгиня Ольга в этот час стояла у окна, тосковала по любезному князю Игорю и смотрела в темень за окном, да ничего не видела, потому как слезы застилали ей глаза.
— Вот кудесник, — сказала Павла.
Повернувшись к Чуру, княгиня Ольга в сей же миг испытала страх. Она узнала в нем того кудесника, который предсказал судьбу князя Олега. Княгиня заслонила лицо руками и крикнула:
— Чур меня, чур!
— Я и есть Чур, матушка. Ан не спеши меня выгонять.
— Но ты погубил князя Олега!
— Сам он нашел свою погибель, потому как не внял моему слову, не поверил.
— Что тебе нужно? Говори и уходи!
— Мне ничего не нужно. Бог питает меня. Тебе нужнее меня услышать. Убери богатыршу и внимай сказанному мной!
— Павла не уйдет, — возразила княгиня.
— Уйдет. Сказано мною, — И Чур повернулся к Павле, поднял руки и направил ладони в ее сторону. — Изыди! — сказал он властно. И Павла попятилась, да так, задом, и скрылась за дверью. Чур повернулся к княгине. — Теперь слушай. Сказанное мною есть воля твоей Судьбы. Исполнишь ее волю — посеешь добро, нет — родишь зло, — Чур достал из торбы троянское зеркало, завернутое в черную ткань, положил зеркало на стол, откинул ткань и строго сказал княгине: — Встань рядом со мной, смотри в зеркало. Увидишь князя Игоря, повели ему вернуть древлянам все уворованное у них добро и уйти из Древлянской земли.
— Ты лжец! — яростно крикнула княгиня Ольга. — Мой князь никогда и ничего не крал. Он взял у древлян то, что принадлежит ему по праву. Отец все может взять у своих детей.
— Они не дети его. Он ограбил их по праву сильного. Сие — зло. Потому повелевай. — И Чур повел за спиною Ольги рукой, она невольно склонилась к зеркалу, и он накрыл ее черной тканью. — Ты уже видишь князя. Видишь его воинов, кои отнимают у древлян последнее. Повели им остановиться, повели уйти с Древлянской земли! Не желай себе худа! — Голос Чура прозвучал устрашающе.
Княгиня Ольга и впрямь увидела в Зазеркалье князя Игоря на коне, с обнаженным мечом и его воинов, кои отнимали у древлян добро, тащили его, набивали им торбы, переметные сумы, все забрасывали на конские спины. Еще увидела, как воины выгоняли из домов девиц, молодых жен и тянули их за собой. Горожане защищали свои дома и близких, вооруженные чем попало, они отбивались от воинов князя и даже одного убили. И Ольга пришла в ярость, она скинула с головы черную ткань и, сверкая гневными глазами, крикнула:
— Как смеют эти грязные барсуки убивать наших воинов?! Как смеют перечить воле великого князя?! Он государь над всеми, кто населяет великую Русь! — Ольга схватила зеркало, подняла его, дабы разбить, но Чур успел перехватить руки княгини и отобрал зеркало.
Ольга попыталась теснить Чура к двери, но он выставил перед нею зеркало темной стороной, и она уперлась в него руками, будто в каменную стену.
— Ты богомерзкая язычница! — выругался Чур. — Ты со своим князем творишь зло! И коль не внимаешь моему совету, то изведай все, что посеяла! Изведай до покаяния! Казнись тем, что испытаешь ныне ночью! Да вознесется над тобою проклятие всех невинно погибших! — С этими словами Чур покинул опочивальню.
Княгиня Ольга устало опустилась на ложе и зажала уши, дабы не слышать голос Чура. Но лишь только за ним захлопнулась дверь, как за окнами, по всему пространству за Днепром, над степями засверкали молнии, загремел гром. С Древлянской земли на Киев накатывалась гроза, завыл ветер, и вся небесная мощь обрушилась на город потоками ливня. Ольга метнулась к одному окну, к другому, увидела, как на Подоле загорелся от молнии дом. Она выбежала в трапезную. Там ее встретила боярыня Павла.
— Страсти‑то какие, матушка княгиня! — воскликнула она, — Да все по воле колдуна началось! Он тут дул и проклятья слал!
— Вели задержать того дерзкого старика! — приказала Ольга. — Приведи его ко мне!
— Нет его в палатах, словно в воду канул, — отозвалась Павла.
— Ищи его на теремном дворе! Скопом ищите! — повелела княгиня служилым, собравшимся в трапезной.
Многочисленная дворня тоже услышала голос княгини. И люди, хватая что попадалось под руки, дабы укрыться от ливня, покидали терем.
Княгиня Ольга, побуждаемая предчувствием беды, вновь скрылась в своей опочивальне, подбежала к окну, распахнула его — в грудь ей ударил холодный ветер, дождь хлестнул по лицу, но она не отстранилась от окна. И в этот миг молния ударила в столетний дуб, возвышающийся на теремном дворе, расколола его пополам, и он, словно вязанка хвороста, запылал. Увидев, как рухнуло ее любимое дерево, Ольга закричала:
— Мой бог, мироправитель, за что разгневался на нас?!
Но Перун не внял ее голосу. Он гнал и гнал грозовые тучи с Древлянской земли, где находился в этот час ее любимый супруг, князь Игорь. Он ушел собирать с древлян дань, исполняя праведное дело. Каждый год в середине октября или начале ноября князь Игорь, а до него князь Олег[3], уходил в полюдье и до самой весны, двигаясь от города к городу, от селения к селению, собирал со своих подданных все, что было необходимо, чтобы содержать воинскую дружину, княжеский двор и жрецов, хранящих Перунов огонь.
Было все так и этой осенью. Но княгиня Ольга заметила, что в последнее время в дружине Игоря начались плохие перемены. Теперь дружина делилась на две части, чтобы успеть за зиму охватить большее пространство великой державы. И одну часть дружины возглавлял воевода Свенельд[4]. Сам страдающий корыстью, Свенельд и дружине позволял грабить данников чрезмерно, властвовать над их жизнями и имуществом. Он говорил воинам: «Берите все, что вам мило». Потому в княжеской дружине начался ропот. Воины, особенно варяги, хотели того же. Но позволял ли князь Игорь своим воинам творить подобное, Ольга не могла утверждать. И потому она не поверила всему, что увидела в зеркале Чура.
Размышления Ольги прервались новой вспышкой молнии, во второй раз ее удар пришелся в горящий дуб. И в пламени, взлетевшем к небу, Ольга увидела образ князя Игоря. Ей показалось это невероятным, она отшатнулась от окна. Но образ был зримым. Князь пытался вырваться из пламени, искры мириадами взлетали над ним. Все старания князя были тщетными. И вдруг на пылающий дуб обрушился поток ливня, князь вырвался из усмиренного пламени и полетел к Священному холму. Во все увиденное княгиня поверила искренне и, оставаясь истинной идолопоклонницей, вознесла благодарение Перуну, выбежала из опочивальни, миновала опустевшие покои, оказалась на теремном дворе, где толпою стояли ее служилые, так и не нашедшие колдуна Чура. Ольга пробежала мимо них прочь с теремного двора. Слуги и княжеские телохранители побежали за ней следом. Молодой и быстрый отрок догнал княгиню и, не осмелившись остановить, накинул ей на плечи суконную свитку, дабы уберечь от потоков дождя.