Княгиня Ольга — страница 26 из 99

В Древлянской земле имелось немалое число укрепленных пунктов — «градов». Некоторые из них впоследствии развились в настоящие города, существующие и по сей день, такие, например, как Овруч (летописный Вручий), Житомир, возможно, Малин (в котором иногда видят резиденцию древлянского князя Мала), но большинство известно лишь благодаря изысканиям археологов. Все эти «грады» были взяты киевской ратью: некоторые, вероятно, разрушены, но большинство уцелели43. Ольга сохранила жизнь их обитателям, но возложила на них тяжелую дань. Пока киевское войско пребывало в Древлянской земле, древляне должны были обеспечивать его всем необходимым, и прежде всего продовольствием. А пребывание киевского войска затянулось.

Единственным городом, оказавшим упорное сопротивление Ольге, стал Искоростень — главный город Древлянской земли. Его жители более других были виновны в Игоревой смерти, а потому хорошо понимали, что их ждет в случае сдачи. «Ольга же устремилась с сыном своим на Искоростень град, ибо те убили мужа ее, и встала около города с сыном своим, — рассказывает летописец. — А древляне затворились в городе и боролись крепко из града…»

Искоростень (в некоторых поздних летописях он назван Коростень или Скоростень)44 располагался на правом высоком берегу реки Уж, притока Припяти, на гранитной скале, возвышавшейся над уровнем реки почти на тридцать метров. (Ныне это город Коростень в Житомирской области; город новый, лишь возникший на месте старого и перенявший его название.) Исключительно удачное местоположение, естественные укрепления делали его почти неприступным — во всяком случае, так считают современные украинские археологи45. Овальное в плане городище было небольшим по площади — менее полугектара, но его защищала тройная линия валов и рвов, примыкавших к реке (высота верхнего вала достигала 2,3 метра, среднего — 3,6 метра, нижнего — 4,2 метра; перед каждым валом проходил ров шириной 8 метров). К тому же город со всех сторон был окружен водой: с запада его прикрывала река, с севера и юга — впадавшие в нее притоки, а с восточной, противоположной от реки стороны — заболоченная низина. Примерно в двухстах метрах вверх по течению реки находилось еще одно, совсем небольшое городище, площадью 150–200 квадратных метров, также на высоком скалистом выступе. Хорошо укреплены были и дальние подступы к Искоростеню: археологами обнаружены городища IX–XI веков при впадении реки Уж в Припять, на берегу Старой Припяти, а также выше Искоростеня, где проходили так называемые Змиевы валы, прикрывавшие город с юго-запада. Понятно поэтому, что осада Искоростеня была сопряжена со значительными трудностями. «И стояла Ольга лето (год? — А. К.), и не могла взять город», — констатирует летописец.

И вновь лишь хитрость помогла Ольге захватить столицу Древлянской земли. Заметим, что именно она, Ольга, а не киевские воеводы, оказывается главным действующим лицом событий. И это не случайно. Ольга побеждает не силой оружия, не с помощью дружины и своих воевод, но с помощью присущих ей мудрости, сверхъестественной хитрости, изворотливости — то есть качеств, которыми обладают не столько реальные люди, сколько мифические сказочные герои. Когда летописец описывает собственно военные действия, он ограничивается вполне трафаретными фразами. («И победиша древляны, и возложиша на них дань тяжку», — читаем, например, в кратком изложении событий в Новгородской первой летописи.) Когда же речь идет об Ольге, под пером летописца возникает яркий рассказ, в основе которого — народное предание, легенда. По мнению исследователей, сюжет со взятием Искоростеня является вставкой в первоначальный летописный текст и принадлежит иному автору, не тому, который внес в летопись рассказ о первых трех местях Ольги (на это, в частности, указывает его отсутствие в Новгородской первой летописи младшего извода)46. Но тем показательнее, что образ Ольги не претерпел существенных изменений: рассказ этот построен на тех же законах сказочного повествования.


План городищ в окрестностях Коростеня (Искоростеня). 1823


Убедившись, что взять город силой не удается, рассказывает летопись, Ольга «умыслила» следующее. Она послала в город с такими словами: «До чего хотите досидеть? Все города ваши сдались мне, и согласились на дань, и возделывают нивы свои и земли свои. А вы что, хотите голодной смертью умереть, отказываясь платить дань?» Древляне же отвечали: «Рады бы мы платить дань. Но ты хочешь мстить за мужа своего». На это Ольга возразила: «Я уже мстила за обиду мужа своего, когда приходили вы к Киеву, и во второй раз, и в третий — когда устроила тризну по своему мужу. Уже не хочу мстить, но хочу взять дань небольшую — и, помирившись с вами, уйду назад». «Чем же хочешь дань взять у нас? Рады дать тебе медом и мехами», — отвечали древляне. «Нет у вас ныне ни меду, ни мехов, — сказала им хитроумная Ольга. — Но немногого у вас прошу: дайте мне от двора по три голубя и по три воробья. Ибо не хочу на вас тяжкую дань возлагать, как муж мой; потому-то и прошу у вас мало. Вы ведь изнемогли в осаде — потому и прошу у вас мало».

(Иное, но явно книжное объяснение этой «малой дани», и даже не одно объяснение, а сразу несколько, приведено в Летописце Переяславля-Суздальского. «Мало от вас прошу, — сказала будто бы Ольга жителям Искоростеня, — принести богам жертву от вас и ослабу вам подать себе на лекарство [от] головной болезни. Дайте мне от двора по три голубя и по три воробья, потому что у вас есть те птицы, а я везде уже собирала, и нет их [нигде]. А в чужую землю не шлю»47. Более ни в каких письменных источниках о «главно́й» болезни Ольги ничего не сообщается. Любопытно, однако, что в позднейших преданиях об Ольге, бытовавших в окрестностях разоренного ею Искоростеня, — а они никак не могли отразиться в составленном в XV веке рассказе Летописца Переяславля-Суздальского — есть упоминание о том, что княгиня во время осады города болела глазами48. Еще одно уточнение имеется в Львовской летописи XVI века: древляне не ограничились тем, что собрали со всего города птиц, но послали к Ольге еще и «сребро с поклоном и мольбою»49.)

Предложение Ольги чрезвычайно обрадовало изнемогших в осаде древлян. Как и подобает эпическим «антигероям», сказочным глупцам — а именно эту роль древляне и исполняют во всех летописных рассказах о мести Ольги, — они опять не заподозрили подвоха, не поняли смысла необычного требования киевской княгини, а потому охотно согласились на дань[71]. «Древляне же рады были и собрали со двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: „Вот, уже покорились мне и моему дитяти (что опять-таки было совершенной правдой. — А. К.). Идите в город, а я завтра отступлю от города и вернусь в град свой“… Древляне же рады были, вошли в город и поведали людям, и обрадовались люди в граде».

Однако радоваться было рано. Ольга действительно собиралась «назавтра» прекратить осаду. Но птицы понадобились ей, конечно же, не для излечения от мифической «главно́й» болезни и даже не для жертвоприношения, хотя то, что она намеревалась сделать с древлянской столицей, можно назвать и жертвоприношением — еще одной, последней тризной по мужу. С помощью голубей и воробьев княгиня вознамерилась уничтожить неприступную древлянскую крепость. И ей это удалось — о том, что произошло дальше, большинство из нас хорошо помнит из школьного курса истории: слишком уж запоминающимся оказывается летописный рассказ.

«Ольга же раздала своим воинам кому по голубю, а кому по воробью, и повелела к каждому голубю и воробью привязывать трут (в оригинале: „церь“; в поздних летописях: „серу“. — А. К.), завертывая его в небольшие платки и привязывая ниткой к каждой [птице]. И повелела Ольга, как стало смеркаться, отпустить голубей и воробьев воинам своим; голуби же и воробьи полетели в гнезда свои: голуби в голубятни, воробьи же под стрехи, и так загорелись — где голубятни, где клети (жилые помещения. — А. К.), где вежи (хозяйственные постройки. — А. К.), где одрины (сараи, хлевы. — А. К.), и не было ни одного двора не горящего, и нельзя было погасить пламя, потому что все дворы загорелись. И побежали люди из города, и повелела Ольга воинам своим хватать их. И так взяла город и сожгла его, старейшин же городских схватила, а прочих людей одних перебила, а других в рабство отдала мужам своим, а остаток их оставила платить дань, и возложила на них дань тяжкую», причем две трети этой дани должны были идти в Киев, а треть — в Вышгород, Ольгин город, то есть самой Ольге и ее дружине.

В Ипатьевском списке «Повести временны́х лет» текст читается несколько иначе, с еще одной страшной подробностью: оказывается, Ольга не просто схватила («изыма») старейшин Искоротеня (как в Лаврентьевской летописи), но «ижже», то есть заживо сожгла их52.

Размеры установленной Ольгой «дани тяжкой» в «Повести временны́х лет» не указаны. Автор же Летописца Переяславля-Суздальского по обыкновению дополняет текст своего источника: Ольга, по его словам, обязала древлян платить «по две куне черных (то есть по две шкурки черной куницы. — А. К.), по две веверице (белки или, может быть, горностая. — А. К.), и скоры (меха. — А. К.), и мед». Однако достоверность этого известия, как и других, подобных ему, вызывает сомнения53.

Таков, по летописи, был итог древлянской войны. Между прочим, археологи подтверждают трагическую участь летописного Искоростеня: по их данным, древний город был полностью уничтожен огнем в середине X века, а сменивший его древлянский город возник уже на новом месте, на некотором отдалении от прежнего, и был укреплен совсем не так хорошо, как тот. Свой статус главного города Древлянской земли он потерял навсегда. Когда несколько десятилетий спустя в Древлянскую землю будет отправлен на княжение сын Святослава Олег, его столицей станет другой древлянский город — Овруч.