[24]. Отсюда можно предположить не случайным упоминание Изборска, когда-то принадлежавшего брату Рюрика Синеусу, а затем, очевидно, доставшегося вдове Рюрика. Вполне вероятно, что здесь прошли детские годы Ольги.
Олег, будучи опекуном Игоря, мог не опасаться за устойчивость своего положения. Однако время играло не в его пользу. Княжич подрастал, на повестке дня рано или поздно должен был появиться вопрос о его женитьбе, автоматически выдвигавшей на первые роли родичей со стороны будущей жены. К тому же, женившись и став совершеннолетним, Игорь получал все права на владения Рюрика, которыми управлял его опекун.
Чтобы сохранить свою роль и в дальнейшем, Олег разработал довольно хитрую комбинацию: в 882 году (по хронологии Начальной летописи), собрав «воя многи, варяги, чюдь, словени, мерю, весь, кривичи», захватил Киев, сделав его столицей своих личных владений[25], а позднее выдал замуж свою дочь за Игоря.
Судя по Начальной летописи, план удался и Игорь продолжал подчиняться Олегу и после того, как женился. И только через десять лет, под 913 годом, уже после кончины Олега, «Повесть временных лет» отметила: «Поча княжити Игорь по Олзе»[26].
При этом укажем на одну странность. Если киевский автор «Повести временных лет» полагал, что Игорь продолжал подчиняться Олегу до смерти последнего, то Новгородская первая летопись, наоборот, считала, что Игорь был вполне самостоятельным правителем уже с момента захвата Киева в 882 году: «И седе Игорь, княжа, в Кыеве… Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави… И пакы приведе себе жену от Плескова, именемъ Олгу»[27]. Позднейшая Никоновская летопись попыталась совместить показания Нестора и новгородского летописания. Процитировав из «Повести временных лет» известие о женитьбе Игоря, она под этим годом сообщила о сборе Игорем и Олегом войска и кораблей[28].
Историки сломали массу копий, пытаясь объяснить приведенные выше факты, но так и не пришли к какому-то одному выводу. Разгадку дает написанное между 948 и 952 годами (то есть при жизни Ольги) сочинение византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», в котором кроме Руси он упоминает еще и Внешнюю Русь[29].
Если под первой следует понимать Киев и завоеванные Олегом владения (косвенно это подтверждает Начальная летопись: «И седе Олегъ княжа въ Киеве, и рече Олегъ: „Се буди мати градомъ русьскимъ“. И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью»[30]), то под последней следует понимать северные владения, принадлежавшие Рюрику и затем его сыну Игорю. Понятно, что киевский летописец подчеркивал первенство Олега, а новгородский — Игоря.
Древняя Русь этого времени представляла собой конгломерат отдельных земель, связанных между собой личными отношениями Олега, названного в договоре 912 года с греками «великим князем руским» и остальных «иже суть под рукою его, светлых и великих князь, и его великих бояръ», и обязанностью последних платить Олегу дань[31]. Из Начальной летописи известен размер дани, выплачиваемой Новгородом: «гривенъ 300 на лето»[32].
При этом данные связи были крайне неустойчивыми. В этом плане характерен пример с древлянами, которые сразу после смерти Олега отказались выплачивать дань Киеву: «И деревляне затворишася от Игоря по Олгове смерти», следствием чего стал поход Игоря: «Иде Игорь на деревляны, и победивъ а, и возложи на ня дань болши Олговы»[33].
Дань обычно собиралась во время полюдья, представлявшего объезд подвластных владений, во время которого нередко возникала вероятность различного рода злоупотреблений: избыточного требования припасов для собиравших доходы, излишнего усердия при выколачивании недоимок или просто грабежа того, что плохо лежит. Именно это вызвало гибель Игоря во время полюдья в Древлянской земле, когда он решил взять силой дань сверх установленных размеров.
Считается, что, будучи женой Игоря, Ольга ничем себя не проявила и полностью заслонена фигурой мужа. Но это далеко не так. Для заключения нового договора с греками в Константинополь в 945 году прибыли послы из Руси: сначала назван посол от «великаго князя рускаго» Игоря, затем от его сына Святослава, а на третьем месте значится посол «Ольги княгини»[34].
После смерти Игоря «Повесть временных лет» помещает обширный рассказ о мести Ольги древлянам[35]. Подробности роднят сказания об Ольге с норвежскими сагами, и сейчас трудно разобраться, где в этом повествовании правда, а где преувеличения, свойственные устным рассказам. Единственное, что абсолютно достоверно, — то, что смерть Игоря не прошла даром для его жены. Понимая, что будущие подобные восстания можно предупредить только четким установлением размеров собираемой дани, она прошла по всей Древлянской земле, «уставляющи уставы и уроки». Отправившись на следующий год к Новгороду, она и здесь «устави по Мьсте погосты и дани и по Лузе оброки и дани»[36].
Историки за этими мерами прочно закрепили название «реформ княгини Ольги». Правда, при этом их суть не вполне выяснена. Как указывал один из исследователей, распространенное представление, что Ольга, упразднив полюдье, организовала сеть погостов — пунктов, куда свозились дани, весьма уязвимо, так как этимология термина «погост» (место, связанное с «гощением») показывает, что он возник именно из практики полюдья (то есть собственно «гощения»)[37].
Древняя Русь. Месть княгини Ольги древлянам. Оригинальный рисунок Н. Д. Дмитриева-Оренбургского. Гравировал В. Зейпель. Журнал «Всемирная иллюстрация». 1892
Ответ дает археология. «Повесть временных лет» под 862 годом называет первые русские города: Новгород, Ростов, Белоозеро, Муром и т. д.[38] Именно эта дата считается временем их первого упоминания. Но каково же было удивление археологов, когда они, несмотря на тщательные и систематические поиски, не смогли обнаружить в указанных городах культурных слоев IX века. К примеру, Новгород начинает заселяться лишь с середины X века, а по данным дендрохронологии, древнейшая из новгородских построек, исследованная археологами, датируется 953 годом. Ту же картину видим и в Ростове: город со свойственными ему особенностями начинает складываться не ранее середины X века, а наиболее ранняя из имеющихся дендрохронологических дат — 963 год. Именно в этом году срублено дерево, из которого была сделана обнаруженная колода. Тем самым перед исследователями встала необъяснимая загадка: хотя эти города упоминаются летописцем уже в IX веке, физических следов их существования так и не было найдено.
Объяснений по этому поводу выдвигалась масса, вплоть до объявления Рюрика и его братьев легендарными фигурами и плодом вымысла автора Начальной летописи. Разгадка этого парадокса оказалась связанной с полюдьем. Применительно к IX–X векам подобные объезды осуществлялись, как правило, по рекам. Константин Багрянородный оставил описание такого полюдья киевских князей, продолжавшегося всю зиму (с ноября по апрель), — его он назвал «кружением»[39]. Места остановок во время полюдья располагались в зависимости от дальнейшего следования княжеской дружины. Понятно, что, когда дружинники князя находились всего несколько дней в году на подобных стоянках, археологам найти следы их кратковременного пребывания зачастую не представляется возможным.
Если до Ольги полюдье представляло собой по сути полувоенный ежегодный набег киевских князей, от которого жители вынуждены были откупаться данью, то в результате ее реформ на местах появляется княжеская администрация, осуществлявшая не только сбор дани, но и функции управления — суда, решения местных нужд и т. д. Понятно, что княжескому наместнику надо было где-то жить, и следы его пребывания фиксируются археологами.
При этом погосты становятся центрами близлежащей округи: вместе с наместником сюда приезжают купцы — «гости», снабжавшие жителей необходимыми припасами. Сбор дани начинает проводиться более регулярно, два-три раза в год — за неделю и после больших церковных праздников (Рождество, Пасха, Петров день). С принятием христианства здесь возникают церкви и при них кладбища (не случайно в современном русском языке одно из значений слова «погост» — «кладбище»).
«Повесть временных лет» оставляет незаполненными последующие несколько лет правления Ольги. Но нет сомнений, что на эти годы приходится активная деятельность княгини по обустройству страны. Так, по некоторым источникам известно, что благодаря усилиям Ольги была в значительной мере укреплена псковская крепость.
Но одним из важнейших событий в эти годы стало для Ольги принятие христианства, к которому она пришла, вероятно, под влиянием проповеди киевских христиан, которых было немало уже при Игоре. «Повесть временных лет» сообщает, что Ольга была крещена в Константинополе под именем Елены патриархом, а ее крестным отцом стал византийский император Константин Багрянородный. При этом русский летописец добавляет любопытную подробность. Император, увидев Ольгу, подивился ее красоте и предложил взять ее в жены. Но княгиня напомнила ему, что он сам крестил ее и назвал дочерью. И тогда, по образному выражению летописца, царь вынужден был сказать: «Переклюкала мя еси, Ольга», то есть перехитрила. Дав ей дары многие, он отпустил ее в Киев