[40].
Но все же, несмотря на этот рассказ, место крещения Ольги в точности не известно. Русский летописец относит это событие к 955 году, но многие историки обыкновенно исправляют этот год на 957-й. Именно под ним император Константин Багрянородный подробно рассказывает о пребывании киевской княгини в Константинополе, но вовсе не упоминает о ее крещении там[41]. Вероятно, все же Ольга крестилась раньше своей поездки в Константинополь, в Киеве, где уже тогда было много христиан.
Несомненно, что поездка Ольги в Константинополь преследовала не только религиозные цели. Главной проблемой Русского государства в это время становилось сопротивление хазарам, и поэтому Ольга в лице греков старалась приобрести сильного союзника. Но в свою очередь и греки были заинтересованы в союзе с киевской княгиней. Византийская империя X века была уже далеко не таким могущественным государством, как несколько столетий назад. На южных и восточных рубежах она сталкивалась с не менее, если не более, сильным Арабским халифатом, чьи владения раскинулись на половине всего Средиземноморья. Ей нужны были союзники, и империя находила их в лице киевских князей. Еще при Игоре русские корабли ходили в 935 году вместе с греками на Италию. В 949 году Ольга отправила 600 русских воинов в Византию, и те участвовали в освобождении Крита от арабов. В 962 году византийский император снова просил ее о помощи воинами, которые были отправлены в Сирию воевать с арабами.
Неизвестный художник. Святая княгиня Ольга убеждает Святослава принять христианскую веру. Конец XIX — начало XX в.
Но прочному союзу с Византией препятствовали постоянные дворцовые перевороты, когда за несколько дней на престоле могли смениться несколько правителей. В Киеве внимательно следили за обстановкой в Константинополе и действовали в соответствии с изменявшейся ситуацией. Очевидно, к одному из таких периодов политической неясности в Византии относится известие Начальной летописи под 955 годом, когда император просил немедленно прислать войска, но Ольга, одарив послов и отпустив их с честью, по преданию, предлагала сначала постоять императору у нее на Почайне (небольшой речке близ Киева), как она у него в Суде (пригород Царьграда), и тогда даст их[42]. Во многом это было сказано из-за того, что сын Ольги Святослав, все более входивший в возраст, не любил греков, а также потому, что в подобные смутные времена далеко за Царьград дружины посылать опасались.
И все же киевская княгиня в своей внешней политике стремилась опираться не только на Византию. По западным известиям, в 959 году Ольга отправила посольство к германскому императору Оттону I с просьбой прислать епископа и священников. Это было исполнено через несколько лет, но в итоге присланный на Русь епископ Адальберт Магдебургский был изгнан из Киева и должен был возвратиться ни с чем[43]. Возможно, это объясняется тем, что попытки Ольги обратить в христианство своего сына Святослава оказались безуспешными. Летописец добавляет, что на призывы княгини креститься ее сын обычно говорил: «Како азъ хочю инъ законъ приятии единъ? А дружина моя смеятися начнутъ». И хотя Ольга в ответ говорила: «Аще ты крестишися, вси имуть тоже створити», ее призывы оставались без внимания ее взрослого сына[44].
К 964 году Начальная летопись относит начало самостоятельного княжения Святослава. Ольга к тому времени, хотя формально уже отошла от дел, все же продолжала управлять Киевом во время отлучек сына в его многочисленные походы. Уже находясь в глубокой старости, она в 968 году руководила обороной Киева от печенегов. Княгиня скончалась в следующем, 969 году, завещав похоронить себя по христианскому обряду и запретив совершать по себе тризну[45].
Место погребения Ольги не известно. При ее внуке Владимире ее мощи были перенесены в Десятинную церковь Киева и положены в каменную раку. Но во время нашествия монголо-татар храм был разрушен и простоял в таком виде несколько столетий, а мощи Ольги скрылись под его обломками. Сравнительно рано Ольга была канонизирована, а память ее празднуется церковью 11 июля (по старому стилю), в день, когда она, по преданию, умерла.
А. Ю. КарповКНЯГИНЯ ОЛЬГА
От автора
Так получилось, что книга о русской княгине Ольге была написана мной много позже, чем книги о ее преемниках на киевском престоле, прямых продолжателях ее дела — Крестителе Руси князе Владимире Святом и его сыне Ярославе Мудром (последняя также выходит в серии «Собиратели Земли Русской»)1. Между тем все три книги связаны между собой, образуя некое единство, своего рода трилогию. Их объединяет общность темы — это прежде всего книги о начале русского государства и начале русского православия, ибо все трое — и Ольга, и Владимир, и Ярослав — стоят у истоков и того и другого.
Но Ольга даже в этом ряду занимает особое место. Первой из правителей Киевской державы она приняла крещение, навсегда войдя в русскую историю как предтеча («предтекущая») христианской Руси, как денница — утренняя звезда, предвещающая будущий восход солнца христианской веры. «Се первое вниде в Царство небесное от Руси»2 — так написал о ней киевский летописец, один из авторов «Повести временны́х лет», древнейшего летописного свода из дошедших до нашего времени.
В памяти русских людей Ольга навсегда осталась «мудрейшей среди всех человек», как называли ее современники и ближайшие потомки. Но далеко не всегда свидетельства ее необычайного ума способны вызвать положительные эмоции у читателей летописи. Едва ли не со школьной скамьи знакомы нам рассказы о победах, одержанных ею благодаря хитрости и коварству, вроде расправы над древлянскими послами или взятия с помощью воробьев и голубей древлянского города Искоростеня; о жестокости, проявленной ею при этом. Но ведь, наряду с хитростью, есть и высшая мудрость — и ею тоже в полной мере обладала княгиня Ольга. Ибо принятие ею христианской веры стало торжеством разума над косностью, подлинным шагом в будущее, изменившим ход всей нашей истории, — а такое под силу очень немногим.
Биография каждого человека есть загадка. Но редко когда загадка эта способна привлечь к себе внимание многих и многих поколений, подобно тому как вот уже более тысячи лет привлекает к себе внимание личность святой Ольги. Женщина, волею судеб оказавшаяся во главе огромной державы, она твердой рукой правила ею в течение двух десятилетий, и именно в годы ее правления Русь из разрозненного конгломерата племен и народов стала превращаться в настоящее государство и вышла на тот магистральный путь, по которому мы идем до сих пор.
Начало княжения Ольги и смерть Ярослава Мудрого, ее правнука, разделяют немногим более ста лет — срок ничтожный по историческим меркам. Но как далеко ушла Русь за это время! Тря княжения — Ольги, Владимира и Ярослава — это три эпохи нашей истории, и каждая из них определила судьбу страны на тысячелетие вперед.
Приходится, однако, признать: собственно о биографии Ольги нам почти ничего не известно. А потому и книга о ней к биографическому жанру имеет весьма отдаленное отношение, как, впрочем, и предыдущие книги автора — о Владимире Святом и Ярославе Мудром. Если читатель надеется найти здесь какие-то новые, неведомые подробности из жизни киевской княгини, выяснить подноготную тех или иных ее поступков, узнать о ее окружении, о жизни в браке с Игорем, о чувствах и переживаниях, радостях и горестях, получить ясную и точную картину того, как она шла к власти и каким образом рассталась с нею, и так далее, то он лишь напрасно потратит время, перелистывая страницы. Эта книга не столько об Ольге, сколько об эпохе, в которую ей довелось жить, о ее месте в истории России.
Иначе, наверное, быть не могло. В «Повести временны́х лет» — основном источнике наших сведений по истории Руси того времени — Ольге отведено до обидного мало места. Ее имя упоминается здесь не более полусотни раз3, причем все известия о ней сосредоточены лишь в девяти летописных статьях. А если учесть еще, что две из этих статей датированы одним и тем же годом, то получается, что всего восемь лет из ее жизни — всего восемь! — хоть как-то освещены летописью. (Даже само ее имя не имеет в летописи устойчивого написания. На одних и тех же страницах, в одних и тех же летописных статьях, буквально на соседних строчках она называется то Ольгой — причем то с «о», а то с «ота» (греческой омеги), — то Олгой, то Волгой, то Вольгой, а то и Оленой — но это уже влияние ее позднейшего крестильного имени Елена.) В летописи не более десятка фактов, так сказать блоков информации о ней — это поразительно мало! Брак с Игорем и рождение Святослава, месть древлянам, поход в Новгородскую землю, путешествие в Царьград и крещение там, споры с сыном о вере, пребывание в Киеве во время нашествия печенегов, болезнь и смерть — это все, что мы знаем более или менее достоверно. Еще пара событий из ее жизни нашла отражение в иностранных источниках; кое-что добавляют различные редакции ее Жития. Лишь несколько всполохов света, высвечивающих десяток эпизодов в ее биографии, — и кромешная мгла полнейшего неведения относительно всего остального… Правда, есть еще легенды, предания, домыслы позднейших книжников, но они, увы, едва ли имеют отношение к реальной княгине, столь много сделавшей для Руси.
Но вот что удивительно. При такой скудности сведений судьба первой правительницы-христианки, «праматери князей русских», всегда захватывала русских людей — и читателей летописи, и самих книжников, и тех, кто передавал истории о ней из уст в уста. Даже само ее имя обладает неизъяснимой притягательной силой. К ее биографии обращались самые выдающиеся из книжников и писателей русского Средневековья, в их числе преподобный Нестор Летописец и первый наш агиограф мних Иаков, киевский митрополит Иларион и «русский Златоуст» епископ Кирилл Туровский, печерский инок XV века «грешный» Феодосий и знаменитый серб Пахомий Логофет, псковский писатель XVI столетия Василий-Варлаам и московский митрополит Макарий, благовещенский священник Сильвестр и создатель Степенной книги митрополит Афанасий, священник Иоанн Милютин и митрополит Димитрий Ростовский. И это только те, чьи имена нам известны.