Княгиня Ольга — страница 77 из 99

51 Об этом сообщается под мифическим 974 годом (то есть уже после действительной кончины княгини) в так называемой «Летописи города Витебска» (Сапунов А. П. Витебская старина. Т. 1. Витебск, 1883): Ольга будто бы переправлялась в этом месте через Двину, направляясь в Киев после победы над ятвагами и печенегами. Другая, но столь же маловероятная дата основания города — 914 год — приведена в «Описании Полоцкой губернии», приложенном к «Атласу» той же губернии 1777 г.: Ольга «проезжала в Киев через оное место и ночевала на горе, где и велела на той горе строить город» (Шишанов В. Основание Витебска: еще одна версия // Витебский курьер. 1998. № 33. 5 мая. С. 1; То же: URL: http://www.oli-art.com/).

52 Об этом с рядом фантастических подробностей сообщал известный историописатель последней четверти XVII века диакон Афанасьевского монастыря (близ устья Мологи) Тимофей Каменевич-Рвовский (см.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 1. С. 270, прим. 277).

53 Угличский летописец / текст подг. Я. Е. Смирнов; отв. ред. А. А. Севастьянова. Ярославль, 1996. С. 23–24. Основание Углича здесь датируется по-разному: 927, 937 и 947 годом; крещение Ольги и Яна — 962 годом.

54 ПСРЛ. Т. 31. С. 39 (Мазуринский летописец). То же в Киевском Синопсисе.

55Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 1. С. 149.

Глава пятая. Царьград. Крещение

1Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси… С. 75. Вероятно, обращение части руссов в христианство, о котором пишет Фотий, произошло не ранее сентября 865 года, так как в относящемся к этому времени послании папы Николая I византийскому императору Михаилу III (Там же. С. 89) варвары, незадолго до того напавшие на Константинополь (то есть руссы), названы «язычниками» и «врагами Христовыми».

2Продолжатель Феофана. С. 142–143. Свидетельство Константина Багрянородного пересказано более поздними византийскими хронистами (Скилицей, Зонарой, Кедриным) (см.: Кузенков П. В. Указ. соч. С. 153–154). См. также Никоновскую летопись (ПСРЛ. Т. 9. С. 12), Хронограф Русской западнорусской редакции (ПСРЛ. Т. 22. Ч. 2. Пг., 1914. С. 153–154) и др. позднейшие русские летописи.

3 Имею в виду упоминание в Житии св. Константина (Кирилла) Философа «Евангелия и Псалтири, написанных русскими письменами» и найденных Константином в Крыму (Флоря Б. Н. Сказания о начале славянской письменности. СПб., 2000. С. 149; см. также С. 223–227, где указаны различные гипотезы и огромная литература, касающаяся этого загадочного места в Житии).

4 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 32.

5 Там же. Стб. 54. См. также прим. 64 к главе 2. А. А. Шахматов полагал, что слово «козаре» поставлено в летописи не на место, и читал летописный текст следующим образом: «…мнози бо беша варязи и козаре христьяни» (Шахматов А. А. Повесть временны́х лет. Т. 1. Пг., 1916. С. 61). Такое чтение предпочел и Д. С. Лихачев в первом издании «Повести временны́х лет» в 1950 году (Повесть временны́х лет / под ред. В П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 38–39), однако во втором издании памятника, в 1996 году, текст приведен в соответствие с летописным (Повесть временны́х лет. 2-е изд. С. 26). В целом реконструкция Шахматова не выглядит обоснованной.

В «Истории Российской» В. Н. Татищева летописный текст читается по-другому: «…мнози бо быша варязи, словяне и руссы христиане» (Татищев. Т. 2. С. 44); близкое к этому чтение («…мнози бо бе от славян, варяг и руси…») имелось и в издании Львовской летописи Н. А. Львова 1792 года (под явным влиянием Татищева), однако в известном ныне Эттеровом списке Львовской летописи XVI века текст читается так же, как и в других летописях (ПСРЛ. Т. 20. С. 55, прим. 7). В Густынской летописи о христианах говорится, что они были «от варяг и прочиих в Киеве» (ПСРЛ. Т. 40. С. 32).

6 О. Прицак связывал название «Пасынъча беседа» с тюркским словом «баскак» (от bas — давить), предполагая, что так называлась хазарская таможня, существовавшая, по его мнению, в Киеве до 930 года (Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы… С. 79–80). Однако гораздо более предпочтительной выглядит славянская этимология названия от «пасынъкъ», «пасынкы» в значении «часть княжеской дружины» (см. о «пасынках»: Горский А. А. Древнерусская дружина). Слово «беседа» здесь может восходить к праславянскому beseda в значении «сидение» или «сидение снаружи» (ср.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1986. С. 160; Этимологический словарь славянских языков / под ред. О. Н. Трубачева. Вып. 1. М., 1974. С. 211–213).

7 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 116, 117. С «Ручаем» отождествляют либо реку Почайну, либо одну из малых киевских речек — так называемый Борисоглебский ручей, обозначенный на плане Киева 1695 года, Крещатицкий ручей или старое русло Глубочицы, притока Почайны (см., напр.: Гупало К. Н. Подол в древнем Киеве. Киев, 1982. С. 36).

8Толочко П. П. Древний Киев. С. 58.

9 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 82. См. в краткой Проложной памяти мученика Варяга и сына его Иоанна, убиенных в Киеве: «Бяше некто человек Божий, именем Варяг родом, пришел бе из Царяграда [с] сыном своим Иваном…» (Пичхадзе и др. С. 302).

10Новиков Н. Е. Константин Багрянородный, «О церемониях». Кн. II. Гл. 15 (перевод, комментарий) / под ред. П. В. Кузенкова (далее — Новиков) // ΚAΝΙΣKΙΟN. Юбилейный сборник в честь проф. И. С. Чичурова. М., 2006. С. 332.

11 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 38.

12Коковцов. С. 118; ср. прим. 6 к главе 2.

13Масуди. С. 194.

14 См.: Литаврин Г. Г. Христианство в Болгарии в 927–1018 гг. // Христианство в странах Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы на пороге второго тысячелетия / отв. ред. Б. Н. Флоря. М., 2002. С. 174–176.

15 В сочинении чешско-польского историка конца XVI века Бартоломея Папроцкого со ссылкой на русские «анналы» (летописи) приводится рассказ о появлении в Моравии некоего русского князя, сына Колги (Олега?) Святославича и племянника Ярополка и Владимира, которого прислал сюда «с большим запасом и серебра» отец, опасавшийся своего брата, «сурового тирана Ярополка». Ярополк действительно убил Колгу, но затем и сам был убит Владимиром (история войны трех братьев Святославичей, внуков Ольги, хорошо известна по «Повести временны́х лет»); сын же Колгу остался на своей новой родине (Флоровский А. В. Русское летописание и Я. А. Коменский // Летописи и хроники. 1973. М., 1974. С. 312–316). Впрочем, насколько можно доверять этому рассказу (отнесенному Папроцким к явно недостоверному 861 году), сказать трудно: русский сын Колгу считался родоначальником знатного моравского рода Жеротинов, а, как известно, генеалогические предания такого рода нередко включают в себя вымышленных персонажей. Тем более нет оснований доверять еще более поздним версиям этой генеалогической легенды, по которым русский родоначальник Жеротинов, тоже Олег и тоже племянник Ярополка, становится братом Ольги («жены Ярополка, отца Jori», то есть, надо полагать, Игоря?) и в качестве моравского князя неудачно воюет с венграми, а затем бежит в Польшу (см.: Там же) или, в соответствии с некоторыми вариантами, на Русь, где якобы убеждает Ольгу принять крещение (Фризе Х. Ф., фон. История Польской церкви от начала христианства в Польше до наших времен. Варшава, 1895. Т. 1. С. 33–46). Вряд ли можно признать удачной попытку построения гипотезы о путях развития русского христианства на основании этих поздних и явно путаных генеалогических преданий (Королев А. С. Роль Великой Моравии в крещении руссов при княгине Ольге // Научные труды МПГУ. Серия социально-исторических наук. М., 1998. С. 3–8; Его же. История междукняжеских отношений… С. 165–174).

Другое свидетельство присутствия русских, причем именно христиан, в Чехии в 960-е годы находят в грамоте римского папы Иоанна XIII чешскому князю Болеславу II на открытие Пражской епископии (Козьма Пражский. Чешская хроника / пер. и коммент. Г. Э. Санчука. М., 1962. С. 66), однако и в подлинности этой грамоты есть сомнения (см. прим. 49 к главе 6).

16 Об этом сообщают латинские Жития чешского князя Вацлава (Вячеслава). См.: Флоря Б. Н. Принятие христианства в Великой Моравии, Чехии и Польше // Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси / под ред. Г. Г. Литаврина. М., 1988. С. 137. (Автор, однако, ставит это известие под сомнение, поскольку славянские Жития св. Вячеслава и его бабки Людмилы, убитой как раз в эти годы, ничего не знают о гонениях на христиан в Чехии.)

17 См. об этом: Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX–XI вв. Смоленск; М., 1995. С. 221–228. В историографии отмечалось сходство раннехристианских погребений в древней Руси с аналогичными в Скандинавии, а также, что вызывает особый интерес, в Великой Моравии (Ширинский С. С. Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии // Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 203–206). Однако, на мой взгляд, едва ли правомерно, основываясь на этом, делать вывод о прямых связях киевской общины с Великой Моравией (см. также выше, прим. 15). Отмеченные С. С. Ширинским черты скорее свидетельствуют о типологическом сходстве в процессе распространения христианства в разных славянских странах.

18 Показательны, например, киевское женское погребение начала X века (к востоку от будущей Десятинной церкви) с тремя серебряными крестиками, входившими в состав ожерелья наряду с серебряным саманидским дирхемом и большим числом разноцветных бусин (Каргер М. К. Древний Киев. Т. 1. С. 142–143; Килиевич С. Р. Детинец Киева… С. 144, № 22), или найденный в одном из курганов X века у села Шестовицы (близ Чернигова) бронзовый перстень-печатка с изображением Христа, вероятно привешенный на одно кольцо с языческим амулетом из просверленной косточки бобра (