| Псковская редакция | Рум. № 397 |
|---|---|
| Царю, не подобает христианом поганых поимати; крести мя, аз за тя иду, понеже некрещене ми сущи… | Царю, не подобает християном поганых поимати… |
Как выясняется из дальнейшего рассказа, именно личное участие императора в обряде крещения русской княгини сделало невозможным последующее бракосочетание.
Выявление текста полной редакции Псковского жития княгини Ольги позволяет дать ответ и на вопрос о принадлежности этого сочинения перу псковского агиографа XVI века Василия-Варлаама. Все те характерные черты творческой манеры Василия, которые выделяют исследователи[134], проявляются здесь достаточно отчетливо. Это и многословие, витиеватость изложения, и использование разного рода житийных штампов и трафаретов, и частые отступления от сюжета, после которых автор вынужден вновь возвращаться к связному повествованию. Исследователи отмечают характерный формальный прием Василия: возвращаясь к главной теме, он обычно использует одни и те же фразы: «сие же дозде», «по сем же предлежащее да речется», «о сем дозде прекратим слово, настоящее же да речется», «сие же дозде речеся»; эти выражения присутствуют во всех его житиях, являясь как бы визитной карточкой псковского агиографа. Подобные фразы — «Сие дозде, настоящее же да речется» (или: «Сие же дозде, настоящее же да речется») — трижды встречаются в псковской редакции Жития Ольги, наглядно свидетельствуя в пользу авторства Василия-Варлаама.
Во вступлении к своему сочинению автор псковской редакции сообщает о своих разысканиях относительно биографии святой, о тех источниках, которыми ему удалось воспользоваться: «О имени же отца и матере писание нигде же не изъяви…» и т. д. Это также очень характерно для Василия. Ср. в Житии преп. Евфросина Псковского в его редакции: «Мы же… дерзнувшу преписати… от самого того писаниа, иже преже нас написана быша от некоего слагателя, о нем же преже помянух, и иная же от слышаниа от неложных сведетелеи»; «а о отци его и о матере писание не изъяви…»[135]. Так же в Житии князя Всеволода-Гавриила Псковского: «…А еже от младых ногтеи житие его, сего не свем и не обретох нигдеже; сие же малое изообретох»[136]. Присуща Василию (впрочем, как и большинству древнерусских агиографов) самоуничижительная оценка своей «худости» (ср. в Житии Ольги: «…аз многогрешныи и грубыи»). Наконец, как черту авторского стиля Василия-Варлаама исследователи называют включение в текст обширных и дословных выписок из других произведений. В этом отношении показательно использование в псковской редакции обширных фрагментов «Похвалы Ольге».
Таким образом, осторожное предположение Н. И. Серебрянского о принадлежности Василию псковской переработки XVI века Жития княгини Ольги подтверждается, но с существенным уточнением. По-видимому, с большой долей вероятности можно утверждать, что Васильевская редакция Жития Ольги сохранилась в списках ВМЧ и Архивском (в последнем уже в переработанном виде); что же касается списка Рум. № 379, который был известен Н. И. Серебрянскому и другим исследователям, то он представляет собой сокращенную переработку этого Жития, выполненную псковским книжником, подобно ряду других житий того же сборника.
Очевидно, Василий составлял Житие Ольги примерно в то же время, когда работал над Житием св. Александра Невского. Как известно, последнее также не вошло в Успенский комплект ВМЧ, но было включено в ноябрьский том Царского комплекта. Июльский том создавался позднее; соответственно можно предположить, что к работе над Житием Ольги Василий приступил по завершении предыдущего труда.
К числу источников Жития, помимо «Памяти и похвалы» и летописи, можно отнести также Проложное житие св. Ольги (русское). Обе редакции сближаются, во-первых, в известии о данях, возложенных Ольгой на своих людей: «посем же хожаше блаженная княгиня Олга по градом и по местом и учаше люди вере Христове, и уроки легкие и дани полагаше на людех» (ср. в Проложном житии: «и обиходяще всю Русьскую землю, дани и урокы льгъкы уставляющи и кумиры съкрушающи»[137]), и, во-вторых, при описании предсмертной заповеди Ольги «честное свое тело положити равно з землею, могилы не осыпати над нею, ни трижнениа творити» (ср. в Проложном житии: «заповеда… погрести ся с землею ровно, а могылы не сути, ни тризны творити, ни дына (?) деяти, нъ посла злато к патриарху в Царьград…»). Автор Жития прямо называет среди своих источников Житие князя Владимира; именно отсюда заимствованы сведения об украшении киевской церкви Пресвятой Богородицы, а также христианское имя князя Владимира — Василий — и имя «стареишины» Десятинной церкви Анастаса Корсунянина[138]. Известие о блюде, подаренном княгиней Ольгой патриарху Фотию, могло быть заимствовано из «Книги Паломник» новгородского архиепископа Антония (возможно, второй редакции)[139]. Именование великомученицы Евфимии «прехвальной» обнаруживает знакомство автора с Житием святой, что вполне естественно, поскольку последнее соседствует в минеях четьих с Житием Ольги. Наконец, подробности обретения Креста Господня царицей Еленой и имя «жидовина Иуды» (ставшего впоследствии, под именем Кириак, епископом Иерусалимским), очевидно, стали известны автору из Сказания об обретении Креста Господня или из Жития св. Константина и Елены.
Наиболее объемная редакция Жития св. Ольги также возникла в середине XVI века. Она получила название Пространной (7). Эта редакция была обнаружена Н. Коншиным в рукописи РНБ. Погод. № 744[140]; впоследствии усилиями Б. М. Клосса, И. В. Курукина и А. В. Сиренова были выявлены еще несколько списков, так что ныне их насчитывается шесть, причем наиболее ранние датируются серединой XVI века[141]. Рукопись Погод. № 744 не принадлежит к числу ранних (она была переписана при царе Федоре Ивановиче), однако именно в ней, на листе 1, на нижнем поле, читается приписка, согласно которой Житие Ольги «списано любомудрецем Селивестром прозвитером царствующаго града Москвы»[142]. Исследователи делают из этого вывод о том, что автором данной редакции Жития был не кто иной, как знаменитый благовещенский священник Сильвестр, один из духовников царя Ивана Грозного[143].
Пространная редакция Жития в почти не измененном виде была включена в Степенную книгу царского родословия. При этом исправления в самом Житии оказались весьма незначительными, в большей степени они коснулись Похвального слова (составляющего с Житием единое целое)[144]. Таким образом, редакция Жития княгини Ольги в составе Степенной книги (8)[145] представляет собой разновидность Пространной редакции, а потому их можно рассматривать вместе.
Время составления Пространной редакции определяется, с одной стороны, наличием списков 60-х (или даже 50–60-х) годов XVI века, а с другой — сведениями, содержащимися в самом Житии. Так, в заключительной части Жития — торжественной похвале св. Ольге — упоминается «благочестивый самодержец царь и великий князь Иван», то есть Иван IV Васильевич, «с благопребытным супружеством его, и с благороднеишими чяды его, и с благоверными ему братиами»[146]. Слова о «чадах» Ивана Грозного (во множественном числе) могут относиться ко времени не ранее 26 февраля 1556 года, когда у царя родился второй ребенок — дочь Евдокия; упоминание о «братиях» было возможно до ноября 1563 года, когда умер брат царя Юрий Углицкий; наконец, слова о «супружестве» Грозного не могли появиться между августом 1560 года (когда скончалась первая жена царя Анастасия Романова) и августом 1561 года (когда был заключен второй брак). Таким образом, составление Жития следует относить либо к 1556–1560 годам, либо к 1561–1563 годам[147].
Житие Ольги представляет собой своего рода вступление ко всей Степенной книге царского родословия и, вероятно, было написано специально для нее[148]. Оно читается в самом начале этого грандиозного исторического труда, вне «степеней» и ранее «гранесования», то есть оглавления.
Пространная редакция вобрала в себя практически все известные тексты, посвященные княгине Ольге[149]. Среди них исследователи в первую очередь называют летопись, «Похвалу Ольге» из «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру» и проложные редакции ее Жития, включая так называемую распространенную, то есть, на самом деле, Сокращенную псковскую. Однако это утверждение требует корректировки. В числе источников Пространной редакции, несомненно, была псковская редакция Жития в ее полном виде[150]. Так, именно отсюда заимствованы: известие о происхождении княгини из Выбутской веси[151]; поучение патриархом Ольги («И беседова к неи, поучение предлагая… Блаженая же Ольга, поклоньши главу, стояше…»)[152]; сообщение о золотом блюде, которое княгиня поднесла патриарху[153]; рассказ об обретении Животворящего Креста святой царицей Еленой и о просвещении княгиней Ольги Русской земли («…подражаше бо жытию христолюбивыя царицы Елены… И от тех крестов многа знамениа и чюдеса съдевахуся и до сего дни»)