В коттеджном поселке оказалось весело. На детской площадке резвилась ребятня, мамочки катили по широкой расчищенной улице коляски с розовощекими малышами, из труб вился дымок, а на окраине вообще устроили пикник. Аппетитно пахло жареными колбасками и глинтвейном. Рождественская сказка, короче. У Олега на сердце сразу стало тепло.
– А где дом номер семнадцать? – спросил он у одной такой мамочки, и она махнула рукой в конец поселка.
Рокотов, улыбаясь, побрел туда. К нему вернулось новогоднее волшебное настроение от этой идиллии, но, дойдя до конца улицы, он опомнился. Здесь живет маньяк!
Олег как-то сразу понял, что дом не жилой. Во-первых, печная труба не дымилась. Это еще ничего не значило, но ни в одном из окон не было света, а во второй половине дня без света сидеть напряжно. В-третьих, съезд к коттеджу был расчищен грейдером, но снег уже припорошил дорогу. Чистили, похоже, вчера, второго января. И никто из дома Бессоновых с тех пор не выезжал, да и не въезжал к ним на территорию.
– Чего шаришься? – нелюбезно спросили за спиной.
Рокотов резко обернулся. Мужик деревенского вида, похоже, сторож. Датый.
– Я к Бессоновым. Мне нужен Александр.
– Борисович, – сурово добавил мужик. – Нет здесь никого.
– А давно хозяин не приезжал?
– Давно.
– А где он сейчас, не подскажете?
– Александр Борисович мне не докладывается. И я тебе не должен. Топай отсюда, – нелюбезно сказал местный житель.
«Значит, он в Москве», – подумал Рокотов, досадуя на то, что зря потратил время.
…А время бежало. Хорошо хоть Судья затаился. Видимо, понял, что сделал глупость. Пятого Олег хотел было позвонить дознавателю, но тот проявился сам.
– Мы тщательно проверили вашу информацию, Олег Андреевич. Боюсь, что следствие по вашему делу затянется, – послышался глубокий вздох. – Ко мне вам уже приходить не надо. Вас вызовут повесткой.
– Куда? – тупо спросил Олег.
– В Следственный комитет. И поскольку вы москвич, а дело было возбуждено у нас, в области, придется вам поездить. – Рокотову послышалось злорадство в голосе у мужика. – Вы временем располагаете?
– Всегда, – огрызнулся он. – Я свободный художник. Ну а ускорить процесс нельзя? Дело-то очевидное.
– Боюсь, что нет, – загадочно сказал дознаватель. – Ваше дело, напротив, довольно сложное.
– Почему?
– Потому что Александр Борисович Бессонов, на которого вы указали как на возможного преступника, второго октября истекшего года покинул Россию.
– Как так: покинул? – оторопел Рокотов.
– Улетел на Кипр. Стыковочным рейсом, через Ереван, поскольку прямых нет. Александр Борисович прошел погранконтроль во Внуково. И обратно по нашим сведениям не возвращался. Решил на Кипре перезимовать, и я его понимаю, – раздался еще один вздох, на этот раз завистливый.
Да, на Кипре сейчас тепло. И море. Хоть и холодное, с волнами, но какой русский не любит море в любом его виде и в любое время года? Если он, конечно, на морском побережье не живет.
– А как же тогда машина? – не унимался Рокотов. Ведь все сходилось на Бессонове! Все факты!
– Да угнали ее, похоже. Машина нашлась на стоянке у торгового центра в районе «Войковской».
– И кто ее там оставил? Ведь есть же видеокамеры.
– Есть. Но есть и так называемые почти слепые зоны. Преступник об этом осведомлен. Запись у нас имеется, конечно: как он выходит из машины и как садится в нее. Мужчина в черной вязаной шапке, надвинутой на глаза, и в темной куртке, застегнутой доверху. Лица не видно. Мы не можем его идентифицировать. С машиной-то еле разобрались. Было неимоверно трудно проследить ее путь из деревни Кострово до «Войковской».
– Бессонова точно нет в России?
– Абсолютно, – заверил дознаватель.
– Ну а что за оружие, выяснили?
– С этим еще хуже.
– А именно? – насторожился Олег.
– Австрийский пистолет «глок».
– Чего-чего?
– Чистый, ничего на нем нет. Никакого криминала.
– Ну теперь-то есть. И какие будут варианты?
– А никаких. Нужно подождать, пока преступник себя опять проявит.
– То есть мне ходить и оглядываться?
– Олег Андреевич, я всего лишь дознаватель. Я и так уделил вам много времени. Дело передано в Следственный комитет. Я свою работу сделал.
– Что ж, и на этом спасибо.
– И все-таки: почему он в вас стрелял?
Рокотов чуть не выругался. Матом. Его такая стройная версия рассыпалась в прах. Бессонов сейчас на Кипре, машину угнали. Да еще этот незарегистрированный «глок»! Ну откуда? Мистика какая-то! А вдруг за Рокотовым охотится фантом? Призрак Лады Воронцовой, оскорбленной в лучших своих чувствах.
– Я с этим разберусь, раз другого выхода у меня нет, – сказал он дознавателю перед тем, как дать отбой.
– Не переборщите только, – предупредил тот.
– В смысле?
– А то, как бы вам самому не сесть.
И ведь как в воду глядел!
Рокотов не успел переварить новость о том, что Александр Борисович Бессонов сейчас на Кипре, как обрушился шквал сообщений в мессенджер.
«Ты плохой отец! – гневно писала Ленка. – Матвей так и не получил от тебя подарка! И меня ты поздравил не как мой бывший муж, а как посторонний человек! Ты все больше превращаешься в дикаря, Олег! Права была моя мама».
С Матвеем Рокотов, кстати, договорился, что у папы дела и подарок за ним. А также любое желание – хоть в кино, хоть на ВДНХ на коньяках кататься. Что до эсэсмэски, которой Рокотов поздравил Ленку с Новым годом, то она была стандартная, потому что рядом сидела Аня. Разве не вправе Олег строить новые отношения аж через пять лет после развода? Так что без обид.
«Ты куда пропал? – писал Юрка. – Наши собираются восьмого. Рокотов – ты душа компании. Так что подгребай».
«Олег, купите, пожалуйста, корм Бриджертону», – просил Шумов, подразумевая, что Рокотов опять ночует у них с котом.
«Соскучилась, – и грустный смайлик от Ани. – Может, ну его, этого маньяка? Нас же двое. И мы спортсмены. Отобьемся. Давай я сегодня к тебе?»
«Да, но у него ведь пистолет», – мрачно подумал Олег. – Рукопашная не вариант. Шмальнет, как пить дать».
И наконец пришло долгожданное. От доктора Камышкина:
«Из собутыльников Воронцовой на сегодняшний момент жив только один. Александр Горин. Он сразу после ее смерти закодировался. И держится. Так что с вас десять тысяч. Я же говорил, что недорого обойдется. Всего один адрес».
Рокотов честно перевел Игорю Дмитриевичу гонорар за этот адрес. Заработал нарколог. Теперь у Олега была хоть какая-то зацепка. Ну, еще Берендеева, если удастся ее разговорить.
К счастью, вместе с адресом в сообщении от Камышкина был и телефон. Поэтому Горину Олег сначала позвонил и, услышав в телефоне осипший мужской голос, сказал:
– С Новым годом!.
– Взаимно. Леха, что ли?
– Почти.
– Погоди. Андрюха? Ты номер сменил?
– Олег.
– Олег… Какой Олег?
– Рокотов.
– Погоди… Ты номером, что ли, ошибся, мужик? Бывает. С перепоя-то.
– Я не ошибся. Ведь вы Горин?
– Ну, Горин.
– Александр, я хотел бы поговорить с вами о Ладе Воронцовой. О ее смерти.
– Так, – напряженно сказал Горин. – Спохватились все-таки? А не поздно?
– Вы что-то знаете? – тут же вцепился в него Рокотов.
– Знаю, что за такое зверство к стенке надо, – мрачно сказал его собеседник. – А они никого даже не посадили.
Они – это, похоже, милиция. Тогда ее еще в полицию не переименовали.
– А могу я к вам подъехать? – спросил Олег. – Чайку попьем.
– Ну, разве что чайку. Я в завязке, – отрезал Горин. – Дома вот сижу. Болею.
Теперь было понятно, почему у него сиплый голос.
– Я заразиться не боюсь, – сказал Олег.
– Тогда подгребай. А ты вообще кто? – спохватился Горин.
– Журналист. Спортивный обозреватель.
Видимо, это произвело впечатление. В квартиру Олега пустили беспрепятственно. Горин был в растянутых спортивных штанах и тельняшке. Вид хмурый. Понятно: болеет человек.
– Проходи, журналист, – он кивнул на кухню. – Жена уехала к внукам. Так что я один.
– Значит, внуки у вас? Мальчик и мальчик? – Рокотов обожал детскую тему. Собеседник сразу таял и открывался для каверзных вопросов.
– Внуки у нее, не у меня, – усмехнулся Горин. – Я с ней сошелся, когда закодировался. Машка в разводе была. Я ей помог парня на ноги поднять. Теперь вот двойня у него. Мальчик и мальчик, как ты правильно сказал.
Горин включил чайник и пошел колдовать с заваркой. Хозяин квартиры, похоже, предпочитал народную медицину. Травки всякие. Запахло мятой. Рокотов с удовольствием отпил из глиняной чашки крепкий ароматный напиток с приятным вкусом.
– Нравится? – подмигнул ему Горин. – Пей. И рассказывай.
– Это вы рассказывайте.
– А чего рассказывать? Ладка была королевой, – вздохнул Горин. – Она мне всегда нравилась, но я: ни-ни! Не смел. Не то что руки распускать, даже сказать боялся о том, что к ней чувствую. Просто ходил. Пили мы, это правда. Но тихо. Поэтому когда ее зарезали, я сразу сказал: не наши. Чужой кто-то.
– Вас допрашивали?
– А как же. Как и всех, – пожал плечами Горин. – Где был, с кем. Но я в тот день к бывшей жене ездил. Денег удалось подзаработать, я решил наличными, не переводом. Дочка у меня. Короче, поговорили и отпустили. Остальных тоже. Так дело и заглохло.
– Неужели не было ни одного подозреваемого?
– Мне об этом не докладывали. Я тогда кто был? Алкаш. Так что вряд ли смогу тебе помочь, мужик.
– А скажите, вы с Шумовым у Лады встречались?
– Шумов? Кто это? – наморщил хозяин квартиры низкий лоб.
– Аркадий Шумов, друг Лады. Он был не из вашей компании. Их с Ладой связывало спортивное прошлое. Он передавал ей продукты через соседку, хотел устроить на работу.
– Ни разу не слыхал. Ладка бы сказала.
– Ну как же? Бывший хоккеист, за «Динамо» когда-то играл, потом за сборную. Не могла Воронцова о нем хоть раз не упомянуть.