– Но потом вы за мной следили!
– Тебе показалось. Тогда, в кафе, я правду сказал: кому ты нужен? Собственной тени испугался.
– Ну а наезд на меня во дворе? Тоже показалось?
– Попугал немного, – пожал плечами Шумов. – Ты меня во время нашей беседы чем-то зацепил. Интересно было с тобой еще разок поговорить. Я ведь знал, что ты после этого «покушения» ко мне придешь. Ты же хотел составить психологический портрет убийцы. А мне интересно стало: допрешь ты или нет. Насчет волос допер?
– Да. Вы улики хотели скрыть. Поначалу действовали спонтанно. Вы ведь тоже в тот вечер выпили. У вас руки дрожали. Потом вы начали трезветь и вспомнили о дочке. О своих друзьях по спорту. О коллегах по работе. Подумали, какими глазами они будут на вас смотреть на суде. И решили все подчистить. В первую очередь спрятать тело. Ладу не скоро бы хватились. Три дня срок солидный. А как вынести? Расчленить. Она ведь была субтильной. Маленького роста, весила мало. Бараний вес, как говорят. Вот вы и решили спрятать тело. Вынести из дома в сумках. Но у нее были длинные волосы, и вы не видели, где резать, они закрывали шею. Смотреть же Ладе в лицо вы не могли. У нее глаза были открыты, да? – Шумов молчал. – Потому и перевернули жертву на живот и срезали ножом волосы на затылке. Зацепили спьяну лезвием спину несколько раз, потому там и больше всего порезов. Но потом попятились и наступили ногой в кровавую лужу, да еще и рукой о стену оперлись. Вы же бывший мент. И поняли, что это невозможно: спрятать следы такого преступления. В квартире полно ваших отпечатков. Поэтому вы бросили на пол волосы и нож и ушли.
– Соображаешь, – неожиданно похвалил Шумов.
– И вас действительно вычислили. Видимо, начальник угро, где вы когда-то работали, был хорошим сыщиком. И парни в ментовке дружно решили: своих не сдаем. Воронцова была одинокой алкоголичкой. Она не сегодня-завтра все равно умерла бы от цирроза печени. Или ее и в самом деле зарезали бы в пьяной драке. А вы свой. Бывший мент, за «Динамо» когда-то играли. Дочка опять же. Репутация. Они вас пожалели, ваши друзья. И дело спустили в архив. Убийца, мол, не найден. На Берендееву надавили. Уверен, что Лада ей проговорилась. С мужиком, мол, познакомилась. Личную жизнь хочу устроить. Зовут Аркадием. Берендеевой в милиции сказали: забудь это имя. Вы и впрямь видели уголовное дело. Начальник угро вам его показал и при вас удалил компрометирующие вас показания, я прав? – Шумов молчал. – Возможно, и результаты экспертизы загадочным образом исчезли. То, что касалось вас. Поздравляю, Аркадий Валентинович: у вас хорошие друзья. Вы им тем же отвечаете? Бессонов ведь оставил вам ключи от своей машины, уезжая зимовать на Кипр.
– И от дома тоже.
– А вы ему чем ответили? Подставить хотели?
– Он за границей. Вне подозрений. А машину другую купит. Он богатый.
– Так-то вы присматривали за имуществом друга. А он ведь немало для вас сделал, Аркадий Валентинович, но вы всю жизнь ревновали его к Ладе. Ни его, ни ее так и не простили. И вот во что это вылилось.
– Осталось объяснить смертельную дозу этилового спирта в крови у Лады.
– Она поняла, что не сможет, а вы настаивали. Поэтому Лада пила. Вы принесли с собой две бутылки водки. Вы ведь все понимали. Чтобы лечь с вами в постель, Ладе надо было выпить.
– Еще одна бутылка была у нее. – Шумов закрыл ладонями лицо, словно вспоминая.
– Когда Лада разделась наконец, то была уже почти мертвой, – безжалостно продолжал Олег. – Она напилась до бесчувствия.
– Прекрати!
– Она думала в этот момент о любимом мужчине. Возможно, назвала его имя. И вы не выдержали. Озверели.
Шумов глухо застонал.
– Зачем вы вообще к ней подошли? Смотрели бы, как и раньше, издали. Черт вас дернул.
– Бессонов… Я всегда ему завидовал… Хотел, как он… – сдавленно сказал Аркадий Валентинович.
– Это он ходил к Ладе, а не вы. Он устраивал ее на работу, когда она бросила пить.
– А вот это ты врешь! – Шумов открыл лицо. Глаза сверкнули. – Это я сделал! Я! Не было уже никакого Бессонова! А я работаю в отделе кадров! Я все могу!
– Но вы не смогли заставить женщину, которую всю жизнь любили, ответить вам взаимностью. И вы поняли, что эта встреча – последняя. Ничего у вас не выйдет. И тогда вы ее зарезали. Зверски.
Шумов молчал. Весь тот день пронесся у него перед глазами.
Шумов
День был морозный, ясный, и солнце вставало, словно из кровавой лужи.
Он был так счастлив. Наконец-то! Три недели назад Шумов случайно встретился с Ладой. В магазине. Он слышал от Сашки Бессонова, что Лада запила.
– Пытаюсь ее вытащить, но ничего не получается, – пожаловался как-то Бессонов. – Я ее не узнаю. И ты не узнаешь. Постарела, седых волос полно. Не знаю, чего во мне больше, любви или жалости, но я ее вытащу! – решительно сказал Сашка.
Шумов снова почувствовал ревность. Ладу он не видел уже давно, но по привычке прогуливался иногда возле ее дома. Он годами смотрел на свою любовь издалека, так и не решаясь заговорить. С той самой первой встречи, когда стоял у бортика как приклеенный, а Лада порхала по льду, словно огонек. Маленький Аркаша Шумов благоговел. Какая красота!
Богиня! Так он всю свою жизнь думал о Ладе.
Похоже, ничего у Сашки не получилось. Потому что Бессонов перестал ходить к Ладе, сошелся с какой-то женщиной, уехал с ней на модный курорт, потом вдруг стал спешно строить дом на Новой Риге. Решил устроить личную жизнь. И Шумов понял, что Лада сейчас одна. Наконец-то свободна.
Их встреча оказалась случайной. У Шумова был выходной, и он решил прогуляться до Ладиного дома. Аркадий Валентинович обычно подолгу стоял под ее окном, просто смотрел, а тут решил зайти в магазин, вспомнив, что дома ничего нет к ужину.
И вдруг увидел Ладу. Она замерла на цыпочках у полок с продуктами, пытаясь дотянуться до стоящего на самом верху пакета.
– Давайте я вам помогу, – подскочил Шумов.
Лада обернулась. Он сразу увидел: да, постарела, но все равно красивая. И глаза ясные. Он не знал, что вот уже два дня как Лада не пила, но сегодня сломалась и решила сдаться болезни. И пришла главным образом за водкой.
– Спасибо. – Она обаятельно улыбнулась. На дне зеленых глаз, которые заметно потемнели с тех пор, как Шумов ее не видел, сверкнули огненные искорки.
И Шумов решился.
– А я вас, кажется, знаю, – робко, как юноша, сказал он и смущенно протянул Ладе взятый с полки пакет. – Вот, возьмите. Вы ведь знаменитая фигуристка. Лада Воронцова. – Шумов практически выдал себя, назвав ее имя, которое уже мало кто помнил, но Лада не заметила. Махнула рукой:
– Да ну! Когда это было!
– Моя мама не отрывалась от телевизора, когда транслировали фигурное катание. Она говорила, что вы – гений.
– Значит, это ваша мама мною восхищалась, не вы? – Лада кокетливо поправила выбившийся из прически локон.
Шумов завороженно следил за ее жестами. Он не мог в это поверить. Он впервые говорит со своей Богиней!
Ему хотелось кричать: «Это я тобой восхищаюсь! Я знаю о тебе все! Я тебя люблю!» Но робость мешала. А Лада не спешила уходить.
Шумов вдруг увидел себя ее глазами. Не красавец, но наружность приятная. Одет хорошо. Не пьяный, табаком не пахнет. Обручального кольца на пальце нет. Чем не жених?
– Разрешите, я донесу вам сумки? – решился он.
– Спасибо, она у меня всего одна и легкая. – Лада пока не стремилась к продолжению знакомства. – Как вас зовут хотя бы?
– Аркадий.
– Приятно было познакомиться, Аркадий.
– А… может, номер оставите? Мобильника. – Его голос от волнения был хриплым.
Лада окинула Шумова оценивающим взглядом и вдруг спросила:
– Вы, случайно, не спортсмен?
– Да, – признался Шумов. – Бывший хоккеист. И сейчас играю, но уже в лиге любителей.
– Бессонова, случайно, не знаете?
– Знаю, – не стал отпираться Шумов.
– И как он сейчас? – с интересом спросила Лада.
– Дом строит за городом. Похоже, скоро снова женится.
– Ах, женится… – протянула она и вдруг сказала: – Записывайте, Аркадий.
Шумов дрожащей рукой достал из кармана зимней куртки мобильник. И опять Бессонов помог! У них с Ладой оказались общие интересы: спорт. И общий знакомый: Сашка. Потому Шумов и заполучил заветный номер.
Разумеется, Аркадий Валентинович позвонил первым. Говорить с Ладой по телефону ему было гораздо легче. Не видя ее лица, он почти не смущался. Обольститель из Шумова был аховый, но он говорил искренне. А искренность подкупает.
Слово за слово они договорились о свидании. Шумов повел Ладу в кино. Хотел предложить каток, они оба опрекрасно владели коньками, но подумал, что еще рано. Аркадий Валентинович был настроен на серьезные отношения. Лада тоже воспрянула. Она вдруг поверила, что можно начать жизнь заново. Выйти замуж, родить ребенка.
Идиллия продолжалась три недели. Конфетно-букетный период. Но они уже были далеко не дети, за плечами и отношения, и браки. И Шумов, и Лада прекрасно понимали, что не в их возрасте сидеть на лавочке в парке или держаться за руки на заднем ряду кинотеатра. Шумов тогда жил с родителями, но у Лады-то была отдельная квартира.
Для начала Шумов пригласил Ладу в ресторан.
– Я уж и забыла, как оно здесь, – сказала она, удивленно оглядываясь.
Лада принарядилась и даже накрасилась. От вина решительно отказалась:
– Нет-нет, я не буду!
Заговорили о работе. Лада призналась, что хотела выхлопотать пенсию. Столько титулов! Но все это так сложно.
– Я помогу, – тут же вызвался Шумов.
И Лада оттаяла.
– И с работой помогу, – пообещал он.
Это был прекрасный вечер. Один из лучших в жизни Аркадия Шумова. Он ужинал в ресторане с любимой женщиной, она была мила. И под конец договорились о настоящем свидании.
– Я пригласил бы тебя к себе, – замялся Шумов. – С мамой познакомил бы.
– Да рановато.
– Тогда, может, отель?
– Зачем? – пожала она плечами. – У меня есть квартира. Я тебя приглашаю в гости. – В голосе Лады явно прозвучал намек.