– Добрые христиане! Беда! Знамение! Знамение!
– Что?!
– Что такое?!
Испуганные вопросы слышались с разных сторон. Народ пришёл в смятение, ещё не успев понять, чем вызван испуг ворвавшихся в храм людей.
– На улицу! На площадь! – кричали те. – Знамение! Смотрите!
Перепуганные люди выбегали из храма, толкаясь и спотыкаясь.
На большой площади было многолюдно, и людей становилось всё больше: в толпу вливались выбегающие наружу прихожане.
В центре площади люди стояли неподвижно, остолбенело глядя вверх.
В чёрном небе, между увенчанными крестами шпилями католических церквей, ярко сверкала звезда с длинным ослепительным хвостом.
Люди крестились, шепча молитвы.
Горожанин, по виду ремесленник, тихо произнёс:
– Комета! Просто так не явилась бы!
Воин, стоявший рядом, ответил:
– Комета – к беде! И в храме нам сейчас говорили: война будет… Много людей погибнет!
– Господь упреждает нас, чтоб не грешили, кровь не проливали! – крестясь, громко воскликнула какая-то женщина.
Спустя несколько дней его святейшество Григорий IX в ужасном раздражении выслушивал донесение своего агента из Стокгольма – прелата Дамиана. Тот тоже был раздражён, даже разозлён. Его дорожная серая сутана была вся в пыли: он только что закончил долгий путь.
– Всё же расскажи толком, отец Дамиан: что творится в Стокгольме, вообще в Швеции? Похоже, ты гнал сюда, почти не отдыхая.
– Так и есть, ваше святейшество! – кивнул прелат. – Хорошо, что по дороге много мест, где можно поменять лошадь. Одну я, впрочем, загнал… А что творится, тебе наверняка уж доносили. В небе появилась комета.
– И что? – недоумевал папа.
– Но ведь ты же знаешь, что невежественная толпа встречает такие явления с ужасом. Народ вопит: мол, комета предвещает беду. И на этот раз ждут не чумы, как обычно. Люди уверены, что хвостатая звезда пророчит кровопролитную войну, в которой будут огромные потери. И мы её проиграем! Так они говорят, ваше святейшество. Чего после этого стоят самые пламенные проповеди?
Григорий IX налил себе в кубок воды из бутыли, которая торчала из наполовину растаявшего льда в небольшом серебряном холодильнике[27]. Потом протянул эту бутыль гонцу:
– Налей себе, отец Дамиан. Освежись.
Тот махнул рукой:
– У меня и так голова идёт кругом…
Папа засмеялся:
– Да это – вода. Вон, мне недавно принесли льда из погреба и чистую родниковую воду. Я тоже не люблю пить вино по поводу и без повода. Пей, пей. А что до кометы, то неужто же я должен учить тебя, образованного и умного человека, как можно обращать зло во благо?
Отец Дамиан с наслаждением пил холодную воду и вздыхал:
– Ума не приложу, как можно обратить во благо то, что во все века народ принимал за предвестие самых страшных бед?
– Я знаю, – кивнул папа. – Но беда ведь не обязательно должна произойти именно с нами, так? С какой стороны небосклона явилась хвостатая звезда?
– С востока.
– Вот! Значит, нужно, чтобы наша шведская и немецкая паства поверила, будто комета указывает нам путь, куда нужно идти по воле Божией и по той же воле сокрушить непокорных еретиков! Неужели непонятно? Пусть беду она, комета эта, пророчит им, русским, финнам, прочим варварам! Разве так трудно изменить настроение толпы?
Отец Дамиан чуть заметно улыбнулся, но по-прежнему в сомнении качал головой. Наконец он проговорил:
– Но когда толпа одержима страхом…
– Страх толпы легко сменяется восторгом, нужно только уметь направить её чувства, как мы умеем направлять повозку, запряжённую лошадьми. Вообще настроение толпы легко управляемо. Сколько прошло дней с тех пор, как толпа иудеев вопила: «Осанна! Осанна!» до того момента, как все столь же дружно закричали Пилату: «Распни Его!»? То-то, отец Дамиан! Скачи назад и моли Бога, чтобы хвостатая не успела угаснуть… Хотя и после явления можно о нём рассуждать, но лучше иметь возможность указать на него. И оно не помешает нам, а поможет!
Вскоре после этой беседы проповеди в католических храмах зазвучали с новой силой.
– Само Небо ныне подтверждает нашу правоту и указывает нам, куда должны направиться наши рати. Вестник указывает нам дорогу: на восток! На востоке наши враги, на востоке обитают племена, отрицающие нашу святую веру! Собирайтесь же с силами, братья! Отправляйтесь в священный поход, и Небо отблагодарит вас! Его святейшество прислал с братом ордена иезуитов Дамианом буллу, в которой заранее отпускает грехи всем участникам похода против еретиков! Те же, кто падёт в битве, сразу переступят порог рая! Но мы верим, что большинство останутся живы. Наши силы велики, и Господь с нами! – вещали священники.
Толпа в храме после таких слов обычно оживлялась. Хотя по-прежнему сколько-то сомневающихся находилось.
А проповедник продолжал:
– Записывайтесь в воинские дружины все: купцы, ремесленники, крестьяне! Вы послужите Божьему Промыслу и к тому же приумножите свое имущество: вы сможете взять немалую долю из общей добычи и разбогатеете!
Шёпот усиливался. Люди всё больше оживлялись.
В том же Стокгольме, жителей которого так напугало явление хвостатой звезды, многие всерьёз обсуждали возможные выгоды от войны:
– Ну, если обещают деньги, так можно и рискнуть – пойти войной на Гардарику.
Какой-нибудь разумный горожанин чаще всего возражал:
– А по мне, так всё равно страшно! Русские – отчаянные воины. Вот с финнами, например, я воевать пойду – что они против нас? Или карелы… Запишусь к тем, кто пойдёт на финнов.
– Но Гардарика богаче! Что мы, трусы, в самом деле? Надо воевать – значит, надо.
– Если только комета и вправду указывает нам путь войны…
– Но ведь сам папа говорит…
Проповеди производили впечатление. Многие рыцари и простые миряне внимательно слушали своих пастырей.
А рыцари уже собирали свои дружины. Полки шведов и немцев вооружались, готовясь к войне.
В стокгольмской гавани, у причалов стояло огромное число кораблей, готовых к плаванию. У некоторых даже заранее распустили паруса, хотя погода стояла ветреная и слишком ретивые капитаны рисковали повредить свою оснастку. К бортам судов были приставлены трапы и сходни.
Несметная толпа целыми днями заполняла берег и причалы. Рыцари и воины, шведские и датские, получали благословение на боевой поход у стоящих на причалах в окружении свиты епископов. Часть этих епископов первыми поднимались на корабли, неся впереди кресты и хоругви.
Простые воины были взволнованы предстоящим крестовым походом. В счастливое возвращение со сказочными богатствами верили не все.
Одними из первых вышли из гавани и двинулись в открытое море корабли шведского ярла Биргера.
Балтийское море, которое редко бывало спокойным, в эти дни, в дни боевого похода на Русь, разбушевалось всерьёз. На штормовых волнах взлетали, ныряли, раскачивались корабли. Наполненные штормовым ветром паруса вздувались, мачты скрипели. Но зато караван Биргера двигался быстро.
Небольшая каюта на корабле ярла всю дорогу служила для собраний, на которых обсуждались предстоящая высадка и будущий бой. Вокруг стола толпились по несколько человек, все в боевых доспехах, лишь один – в сутане католического священника. Это был один из епископов, отправившихся в боевой поход вместе с войсками.
На столе, привинченном к полу, чтобы он не упал во время качки, была разложена карта, которую пришлось придавить кинжалами и чернильницей. Но кинжалы нередко соскальзывали со стола на пол, а чернильницу пришлось опорожнить, не то на карте вскоре ничего нельзя было бы разобрать.
Обсуждая со своими рыцарями предстоящие события, ярл Биргер стоял над картой и водил по ней рукоятью кинжала:
– Мы идём вот сюда: к устью реки Невы. Войдём в неё и пристанем вот здесь. Отсюда нам будет открыт путь на Новгород. У меня достаточно большое войско, чтобы сокрушить сопротивление князя Александра и его дружины. Ему неоткуда ждать помощи: если бы кто из русских князей и захотел к нему присоединиться – им не до того: Гардарика разорена и опустошена с юга и с востока полчищами татар. Сам Бог велит нам этим воспользоваться.
Священник осторожно возразил:
– Но ты позабыл, ярл, что князь Александр, несмотря на свою молодость, уже очень опытен в битвах. И он – великий воин. С ним опасно сражаться, даже если иметь достаточную силу.
Биргер обернулся к говорившему и, не скрывая раздражения, усмехнулся:
– Ты всегда осторожен, епископ Томас, и я благодарен тебе за твою осторожность – ты не раз удерживал меня от опрометчивых шагов. Но на этот раз я верно всё рассчитал. Князь Александр отважен и искусен в сражении, но он одинок – никто не окажет ему поддержки, а сил у него мало. Я уже разослал приказы капитанам кораблей и всем командующим войсками и объяснил им всем, как мы станем действовать.
– Очень плохо, – словно не слыша, продолжал епископ, – что мы выступили прежде немецких воинов. Задумано ведь было напасть одновременно с двух сторон, и это могло дать нам огромное преимущество. Но немцы будут под Псковом не раньше чем через месяц. Отчего было не выждать этот месяц, ярл?
На лице Биргера появилась пренебрежительная гримаса:
– Отчего, отчего? Да оттого, что немцы медлят намеренно! Хотят, чтобы шведы сделали всё за них, а им потом легче будет управиться… Я хорошо знаю магистра этого их нового ордена, Ливонским они его назвали… Магистр фон Вельвен умён и хитёр. Он предпочитает беречь свои силы. А может быть… кто его знает? Я слыхал, он знаком с князем Александром. Вдруг решил не ссориться? Мало ли – вдруг да Александр победит?
– Что за чушь! – не выдержал один из рыцарей. – Чтоб немецкий рыцарь стал помогать врагу?! Русскому князю?!
– Наверное, это не так! – резко ответил Биргер. – Хотелось бы, чтоб было не так. Но в любом случае я не намерен ждать немцев! Пусть слава победы будет моя! А я разобью этого хвалёного князя, и его земли будут мои! Пусть помешает мне, если сможет!