Нет, ну что за люди? В своей прошлой жизни я много общался с татарами, да и в этой тоже успел уже: все как один – абсолютно адекватные люди. Вон тот же Рустэм, секретарь Мухаммеда-Эмина, или наставник Иса – умные, толковые и рассудительные мужики, а эти… Ну да ладно. Придется опять обламывать. За мной не заржавеет. Некий карт-бланш от государя у меня на это имеется.
Подозвал жестом Рустэма и приказал ему:
– Передай своему хозяину, что я напоминаю, пусть немедленно взденут брони и уйдут с женщинами в свои покои. На палубе может быть небезопасно.
Секретарь быстро сбежал с мостика и почтительно согнулся возле столика.
Эмин, даже не дослушав, презрительным жестом приказал ему убираться. Секретарь не стал возвращаться ко мне, отошел в сторону и едва заметно пожал плечами. Мол, а я что сделаю?
После него к наследнику казанского престола обратился Иса, но и того Мухаммед-Эмин заткнул гневной отповедью на татарском.
А девицы вдобавок расхохотались, презрительно косясь на меня.
Ах так? Ну-ну…
– Отто… – Я обернулся к швабу. – Живо скрытно рассредоточить десяток арбалетчиков и взять охрану щенков на прицел. По моему сигналу – расстрелять нахрен. Самих братьев, секретаря и наставника пока не трогать. Повара тоже – это вон тот коротышка. – А потом обратился к нашему капитану: – А ты, Тихон, отряди людишек ловить в воде товар. Скоро поплывет, аки дерьмо в проруби…
– Как прикажешь, княже… – Бывший ушкуйник довольно осклабился.
После чего я спустился с мостика и спокойно пошел к царевичам.
Пара нукеров сдвинулась с мест, собираясь заступить мне путь. Но тут же рухнула на палубу вместе со своими товарищами, утыканные болтами, как ежи иголками.
Братья испуганно вскочили, опрокинув стол, и шарахнулись от меня в сторону.
– Князь Двинский не привык повторять свои приказания, щенки! – Я на ходу ухватил черкешенок за шиворот, а потом, рывком выдернув из кресел злобно шипящих девок, дотащил волоком до борта и, недолго раздумывая, сбросил в воду. – Теперь вам понятно?
– Как ты смеешь, сын собаки?! – Абдул-Латиф ощерился и ухватился за рукоятку кинжала.
– Еще как смею… – Я лениво хлестнул царевича тыльной стороной латной перчатки по лицу, и тут же выкрутив ему руку, отобрал кинжал и приставил к его же горлу. – Показать еще раз?
И неожиданно краем глаза заметил, что из своих покоев на палубу вышел Иван Молодой.
Мухаммед тут же заполошно закричал, показывая рукой на меня:
– Государь, угомони его! Спаси брата! Он опять первый начал…
Но Иван равнодушно мазнул по нему взглядом, развернулся и опять ушел к себе.
– Князь! – теперь ко мне бросился Иса. – Молю, не надо! Лучше возьми мою жизнь!
– Извини, мальчик… – не обращая на него внимания, прошептал я на ухо Латифу, – но прежде чем возвращать клинок в ножны, его надо напоить кровью…
После чего опять легонько чиркнул по горлу и отбросил в сторону.
А потом рявкнул:
– Если хотя бы нос покажете на палубе – выброшу за борт! Препроводите царевичей. И стражу приставить не забудьте.
Мухаммеда и Абдула вместе с мокрыми девками не особо почтительно утащили в носовую надстройку. А я вернулся к себе на мостик.
Н-да… переборщил или нет? Хрен его знает. Да и плевать. Вроде как все вполне в рамках новых указаний великого князя Ивана Васильевича. Пусть скажут спасибо, что им жизнь оставили.
Черт… вот какого хрена на душе так неспокойно? Прямо свербит, хотя после расправы с царевичами должно было успокоиться. Я опять поглядел в трубу, ничего подозрительного не заметил и дернул к себе Тихона Рубца, капитана флагмана. Вернее, весьма условного капитана, поскольку такого термина на Руси еще и нет в употреблении.
– Эх, княже… – Рубец быстро взбежал на мостик, сдернул с плешивой головы колпак и, довольно лыбясь, застыл рядом со мной. – Эх, ловко ты татарву того-этого…
Надо сказать, этот пожилой жилистый коротышка особого пиетета перед московскими чинами не испытывал, разве только перед самим Иваном Молодым и в какой-то мере передо мной. Видимо, сказывалось ушкуйское прошлое.
Пришлось приструнить. Рылом не вышел так с князем болтать.
– Много болтаешь… – резко оборвал я его. – Лучше скажи, где нас на реке татары перенять могут. Неспокойно чего-то мне.
– Перенять? – Тихон потер зажатой в руке шапкой свою жидкую бороденку. – Дык есть места. Много…
– Толком говори.
– Вон тама… – Рубец ткнул рукой вперед по течению. – Тама впереди за утесом излучина, Волга-матушка сужаеца. Ага, в самый раз подходящее. Теча сильная, выскочим из-за утеса, а оне вот уже.
– Понятно, свободен… – Я отпустил капитана, недолго подумал, приказал убавить паруса и отправил вперед небольшое быстрое суденышко на разведку. Все же предупреждены будем. Хотя у дозорных мало шансов вернуться, если наткнутся в упор на татар. Течение сильное, а пока развернешься… В общем, считай, на смерть послал. Но без подобного на войне никак.
Черт, знать бы еще, смогли вовремя подойти до устья Свияги остальные дружины или нет… Высаживаться без поддержки с суши – это полный идиотизм. Правда, туда еще дойти нужно…
К обеду ничего экстраординарного не случилось, и тревога немного поутихла. Но как только сел обедать на палубе с зятем, истошно заорал пацан с верхушки мачты:
– Вижу, вижу!!!
– Чего видишь, ястри тя?! – рявкнул Рубец.
– Наши возвращаются!.. А за ними татаровя!.. – заблажил наблюдатель.
Подхватив подзорную трубу, я взбежал на носовую надстройку. Очень скоро выяснилось, что меня колотило целый день не зря. Из-за высокого мыса вывернулось наше дозорное суденышко, но почти сразу же его настигли два небольших струга. Корабли сцепились, после чего их утащило обратно течением за мыс.
– Подавай сигнал… – отмахнул я Рубцу.
Уже через несколько секунд с мачты замахали длинным шестом, на конце которого был прикреплен чадящий глиняный горшок.
– Ну что, сынок… – Я приобнял княжича за плечи. – Схлестнемся?
– Схлестнемся, батя… – Иван улыбнулся. – Давно пора. Тока… не гони меня в покои…
– Не буду, – серьезно пообещал я. – Что ты там забыл? Будь наверху, только в сечу не лезь…
Тем временем на грузовых судах спустили паруса, они постепенно отставали, идя только на течении. Остальные струги, наоборот, стали стягиваться вперед, формируя широкий клин, острием которого были пушечные суда и моя баржа.
А еще через несколько минут показались татарские суда, скованные в несколько рядов цепями и перегородившие русло реки.
Ну что же… Воевать так воевать. Не в первый раз; даст бог, и не в последний.
– Поднять щиты по бортам! Стрелки, на места! Канониры, вздуть фитили! Живее, живее, не копайтесь, задницы свинские! Вы же не собираетесь жить вечно!
Глава 17
До татар еще оставалось больше полумили, но мне уже было видно в подзорную трубу, что все суда густо усыпаны людьми. Черт его знает, сколько их точно, но не меньше пары тысяч, да еще столько на берегах: ждут, когда мы увязнем, чтобы ударить.
А при мне, помимо полутора сотен моих латников и полусотни тверских дружинников из охраны княжича Ивана, всего около восьмисот бойцов, из которых треть – нонкомбатанты, обслуга осадного наряда и прочий нужный в походе народ. Биться будут, но только по крайней необходимости. Ну и еще экипажи судов, тоже около пары сотен людишек. Эти тоже в стороне не останутся, так как в полон к татарам никто не хочет. Вот и воюй как хочешь.
Самым лучшим вариантом было бы стать на якоря и подождать, издалека обстреливая запруду из пушек, но в этом месте сильное течение, не получится, тем более что и нормальных якорей на стругах нет – просто большие каменюки. Вон даже татарские суда, несмотря на то что скованы цепями, как по течению выгнуло…
К тому времени наши корабли уже приняли вполне узнаваемый боевой ордер. Грузовые суда отстали, а все остальные сгруппировались впереди. Караван едва тащился по воде, но все равно с каждой секундой приближался к татарам.
Брандер шел рядом с моим флагманом, прицепившись баграми к борту. С него густо несло сырой нефтью и запахом прогорклого масла.
– Ну что там, княже? – весело выкрикнул похожий на цыгана молодой парень. – Пора али как? Ужо мне не терпится пал татаровям пустить да монету твою прогулеванить…
Еще два мужика, возрастом гораздо старше чернявого, стоявшие с ним рядом, особо веселыми не выглядели, но и робости или какого-либо смятения в них тоже не угадывалось. Сумму они запросили по русским меркам весьма немалую, причем половину вперед, но такое дело и большего стоит. Лишь бы выгорело. В прямом и переносном смысле.
– Пора? – спросил я сам у себя и, чуть помедлив, ответил: – Пожалуй, пора… С богом!
И отмахнул рукой.
– Э-эх, понеслась, залетная!!! – лихо заорал чернявый, вместе с товарищами отпихивая баграми брандер от нашего борта.
– Мотри, Кузя!!! – Тихон Рубец погрозил парню кулаком. – Испоганишь дело – на том свете найду!.. – А потом, обернувшись ко мне, с хорошо заметной гордостью сказал: – То, княже, племяш мой, двоюродного брата мово покойного сын. Лихой парень, но чутка дурноватый. Бабой своей еще не озаботился, но за Машкой, сестренкой своей малой, смотрит заботливо, как отец. Ежели что с ним… я тогда ее к себе на подворье возьму. Дочкой будет. Но и ты нас тогда милостью не забудь…
– Не забуду, – пообещал я.
– Не боись, дядь Тихон!!! – проорал Кузьма, наваливаясь всем телом на румпель. – Живы будем – не помрем…
Резко хлопнул парус, струг дернулся и стрелой полетел вперед, вспенивая носом зеленую воду.
Я перекрестился, окинул взглядом палубу корабля, не нашел к чему придраться и опять взялся за подзорную трубу.
Что дальше? А вот хрен его знает… Все будет зависеть от того, как сработает брандер. Прорвет запруду – пойдем дальше, а если нет… придется сводить пару стругов борт в борт с моей баржей, в упор обстреливать преграду из пушек, а потом таранить. Другого выхода нет. В общем, задачка еще та, особенно если учитывать, что татары не будут изображать статистов.