— Не волнуйтесь, Петр Алексеевич, — ответил озадаченный вахмистр, — Воинским искусством мы всегда рады заниматься, а нагрузки, коли такое дело, перетерпим.
— Ну а вам, святые отцы, я так понимаю, сила, как у воинов не так необходима. Вам нужна сила разума. Так что запасов в теле у вас достаточно, чтобы сразу перестройка началась. Но если хотите чуточку сильнее быть, то больше пешком ходите. Немного помолчав и подумав продолжил: — По поводу благословения всех и везде, так отвечу. Нет, не могу такого. И научусь ли когда, не знаю. Тут вчера все по другому было. Это вроде бы и не я был, и в то же время я. Полностью я. Понимаешь?
— Вот и расскажи нам о вчерашнем, — попросил дядька, — По порядку расскажи. Чтобы и нам понятно было.
— Когда вышел вечером во двор прогуляться, ко мне пришло понимание нескольких вещей. Что ты, мамка, и ты, матушка, уже не молодеете. Вы еще достаточно молоды, но уже не молодеете. Не хочу оставаться один! Понимаешь, не хочу! И не буду! А еще я просто обязан дать вам радость в жизни, а как? Моя сила для другого предназначена. И использовать ее столь противоестественным способом, в виде благословения и лечения, ну не знаю. Нет у меня еще опыта контролировать ее столь сильно, чтобы можно было безбоязненно на людях использовать. Тут ведь жить захочешь и не то вытерпишь. Так что применять ее можно только в безвыходной ситуации, когда выбора нет. В общем если сейчас использовать, то либо сожгу, либо, что наиболее вероятно, с ума сведу от боли. А ждать и тренироваться, результат тот же будет. Ведь с возрастом и силы применять больше придется. Очень обидно мне стало, что своим родным помочь не могу. И сила есть, а помочь не могу. А тут добавилось еще одно. Мне дело надо делать, а тут и другие дела наваливаются. Уже целый воз на подходе, и все на меня. Не осилю я его в одиночку, завалит меня. Значит нужны помощники, чтобы поделить этот воз на маленькие возки. Каждому помощнику по знаниям и возможностям его. Тогда и тянуть легче, и дело сделано будет. А как им помочь и отблагодарить? Только красотой, силой, здоровьем и разумом. Точнее знаниями. Так ведь и знания у меня не столь великие. Что опять людей в благодарность молнией жечь? Да какой же я тогда сволочью неблагодарной и бездушной стану. Вот это все вместе и вызвало спонтанный выброс силы без всяких проявлений. И сила эта в меня ударила, со всей мощью. Благословение это было, я сам на себя благословение наложил. Чуть не спалил себя, все как на станции Ферзиково. Только там молния с небес, а здесь не оформившаяся молния на себя. Боль сильная была, но я ее дальше не пропустил. Получается наложив на себя благословение, я его дальше через себя пропуская на все имение наложил. Зато никто ничего не заметил. Вся боль во мне сосредоточена была. Но само благословение меня же и лечило, и поддерживало, и знания давало. Я сразу понимал кому и какие знания направлять. И кому что необходимо. Рассмеявшись, хитро посмотрел на дядьку: — Ты теперь сам себе не поверишь какой я сообразительный буду, когда ты меня учить станешь. Знания-то для тебя я через себя пропускал. Точнее для всех пропускал, от того и сумбурные они. Да и не только я теперь сообразительным буду. Все в поместье такими будут.
Дядька только крякнул и головой покачал. Мамка с матушкой покраснели и промолчали. Но вот святые отцы вскинулись, явно возмущаться задумали. Да что же это такое?! Ну невозможно всем и сразу угодить. Пока одних успокоишь, другие возмущаться начинают.
— Петр Алексеевич, нельзя так с людьми. Не по-божески это, — начал отец Александр, — Мы ведь с отцом Константином по церковным и монастырским законам живем. А тут принуждение к нарушению идет. Нас ведь и изгнать могут, в расстриги определить. И митрополит недоволен будет. Как нам с благословением быть-то теперь?
Ну святые отцы я вам сейчас устрою светопредставление! Это же надо получить здоровье, вторую молодость, возможность иметь семью и детей, да еще и знания по обучению и наставничеству, и все равно быть недовольными. Церковь видите ли, запрещает, митрополит будет недоволен. Вот как раз митрополит и решит вашу проблему, без крови и шума. А я вам помогу определиться с правильным подбором слов в вашем докладе. И стал не выпускать даже, а нагнетать духовную энергию на поместье. И нет, это уже не спонтанный всплеск эмоций мелкого Петра, это уже было мое осознанное решение. На заборе и всех верхних точках строений зажглись огни святого Эльма, а по поверхностям стен стали стекать молнии статики, как и положено с треском и шумом. В воздухе сразу запахло очень сильной грозой, она даже давить начала на окружение. И поднялся легкий ветерок, разнося по округе треск стекающих молний. У людей волосы заискрили, а по одежде начали огни так же в землю стекать. Мне пришлось прикладывать постоянное усилие, что бы поражающие факторы всему живому не навредили. И вот тогда я заговорил, и вместе со мной заговорила гроза, а ветерок стал разносить мои слова:
— А что, давайте все вместе пойдем в церковь. И всем миром посмотрим, как в святом месте, святым словом благословение изгонять будут. И что из этого получится? — грозовой рокот от моих слов даже меня пробирал аж до печенок, а что было с остальными, я и представить боюсь. Срочно пришлось накладывать матрицы восстановления на все живое в имении. Во время казаки с семьями прибыли. Тут же провел синхронизацию с ними и наложил диагностику. А дальше матрицы восстановления свое дело сделают. Единственное знания добавил прибывшим. От такого напора силы казаков корежить начало, но это все и они, в том числе ожидали. Да и молнии все-таки свое воздействие оказывали. Теперь все будет хорошо, справятся. — Вам опыт дан, чтобы наставниками над людьми быть. Вам знания даны, что бы детей учить. А как вы свои обязанности исполнять будете, коли своих детей и семьи нет? Сказано, плодитесь и размножайтесь. А вы своими церковными законами прикрылись. Что выше — церковные законы, или законы Божеские? Вам дано здоровье и силы, что бы вернуть все на круги своя, а вы возмущаетесь! Цените то что есть, и не плачьте по ушедшему!
Ой что-то мне опять не хорошо становится. Откуда энергия прибывать стала? И не такая, как моя. Пришлось в срочном порядке проверять все. Опять произошел резонанс с обитателями поместья, и энергии слились.
Да ершиком по меди! Это что духовная энергия веры?! То есть люди поверившие в меня, стали делиться со мной? Не надо мне этого! У этой энергии резонанс другой, меня же спалит. Мне нужна нейтральная энергия. Нет, я, конечно, могу перестроиться на энергию другого порядка, но зачем мне это? Срочно втягивать свою энергию пока не стало слишком поздно. А с энергией веры потом разберусь. Видно придется резонаторы какие-нибудь создавать, чтобы изменять резонанс на хотя бы близкий к моей энергии. Иначе меня в неизвестно какие дебри понесет или спалит как кусочек пуха в пламени. Втянув энергию в себя я отошел к столу и сел прямо на землю, облокотившись спиной на ножку стола. Мамка с матушкой кинулись было ко мне, но я остановил их вытянутыми ладонями. А про меж пальцев у меня молнии гуляют, были бы волосы то и по ним молнии гуляли бы. И все это добро в землю стекает. Вот и ладушки, вот и хорошо. Хоть от каких нибудь излишков избавлюсь, все легче будет.
— Петенька, что с тобой? — всполошилась матушка.
— Да ничего особенного, — слова давались с трудом, — Просто я опять стал сильнее. Еще прошлой силой не научился пользоваться и не освоился. А тут опять все заново. Ничего, просто мне привыкнуть немного надо, и все станет как всегда.
— Мамка, проследи, пожалуйста, за новыми семьями с казаками. Плохо им сейчас. Очень плохо. Такой напор силы на них свалился. Нужно помочь и успокоить. Теперь все у них хорошо будет, — попросил я мамку и посмотрел на наставника, — Дядька, как казаки восстановятся, то заботы тебе прибавится. Все так же как и у нас с ними будет. И принеси мне ведро воды из колодца, а лучше два.
— Опять обливаться будешь? — спросил тот.
— Да, — кивнул я, — Все как всегда.
Облившись водой, немного пришел в себя. Попросив Ефима набить тигли смесью из глины, угольного порошка и поташа и подготовить плавильную печь к работе. Сам отправился к себе в комнату, приводить себя в порядок, предварительно сообщив, что от обеда не отказываюсь, и обедать буду со всеми. Поднявшись в комнату, первым делом посмотрел на себя в зеркале. Выглядел мягко говоря не очень. Весь как-то высох, под глазами синяки, на бритой голове красные пятна вперемешку с фиолетовыми. И глаза еще светятся. Вид получается какой-то жутковато потусторонний. Вот когда затемненные очки нужны, но они увы еще только изготавливаются. Постоял, подумал, стоит ли восстановительные матрицы на себя кидать и как среагирует на это энергия веры. А потом решил, что у меня и так восстановление быстрое, к утру, максимум к обеду и без матриц буду в порядке.
На обеде присутствовали все, даже доктор. Но за чаем разговор первой начала матушка:
— Петр, все то ты продумал и правильно сделал. Обо всех позаботился. И силу, и здоровье с молодостью дал. Вон даже семьи им пророчишь, — и покачала головой, — А мне как быть, мне что теперь делать?
Все находящиеся за столом хором промолчали. Мамка даже взгляд отвела. Вот и что я ей ответить по вашему должен? Матушка, вы свои проблемы и сами легко решите. Так что ли? Ну откуда двенадцатилетний мальчишка может знать какие мысли бродят в голове у взрослых? И какие вопросы в связи с этим возникают? Так что отвечать буду со всей пролетарской непосредственностью ребенка ничего не знающего о проблемах взрослых:
— Так когда еще я княжество завоюю! А сейчас знания и на поместье использовать можно. Заодно и поймете, как их использовать. Зато на княжестве проблем с управлением не будет.
Матушка лишь вздохнула, покачала головой и стала пить чай. Мамка присоединилась к ней, сочувственно на нее поглядывая.
— Значит вы, Петр Алексеевич, ничего не боитесь? — с улыбкой продолжил разговор доктор, пытаясь увести его в сторону, от неприятной темы. — И как вы выразились, даже ведерная клизма вас не пугает?