— Не надо Петр Алексеевич. — ответил кузнец. — Печь должна равномерно разогреться. А вы своими способностями только разрушите ее. Вы лучше скажите какую температуру держать надо?
— Думаю где-то, от восемьсот до тысячи двести градусов достаточно будет. Но тысяча двести это уже с поддувом мы сможем держать. Значит достаточно до тысячи. Во всяком случае надеюсь на это.
— Ну тут полегче будет, — успокоился Ефим, — Думаю справимся.
— Знаешь, дядька Ефим. Вы давайте сами все делайте. Я вмешиваться не буду. Но вот своими способностями понаблюдаю. Многого конечно не увижу, но хоть что-то заметить смогу, тогда и подскажу, если что не так будет.
Выпечка алюминия оказалась удачной, хоть и заняла много времени. И действительно пришлось вмешиваться в процесс плавки, подсказывая когда надо поднять температуру. Тут оказалось, что печь неравномерно ее держит, и мне пришлось подсказывать когда надо было слегка поднять температуру. Ну и еще свои способности использовать для предотвращения образования летучих соединений. Но вот процесс закончился и мы достали тигли из печи. Пока они остывали, я засел за письмо Менделееву. Достав кусочки шлака, с бляшками алюминия из тиглей я положил их в пеналы. А во вторые отделения глину из которой был выплавлен алюминий. Все. Работа, письмо и образцы готовы. Нужно срочно отправлять посылку в Санкт-Петербург к Менделееву. За одно «сказ о Федоте стрельце» Янковскому отправлю. Он мне рецензию в рамочке обещал, со всеми положенными подписями. Надо казакам и святым отцам напомнить, что бы в отчете это обязатяльно упомянули. А то ведь забудет. И не будет у меня рецензии красиво оформленной. В имении всем нашим, сказ во всяком случае понравился, уже прочитать успели. Как раз и святые отцы с казаками со своим творчеством управились, и даже про сказ упомянули. Оперу видите ли они писать задумали. Посылку с отчетами в Калугу взялся отвезти вахмистр, и обещал быстро обернутся. С ним до нашего почтового отделения отправился отец Александр, телеграмму отбить через телеграф находящийся там. Вот вроде бы день и закончился, осталось у себя в комнате разобраться с духовной энергией веры, она ведь никуда не уходит и печет. Нужно понять, что с этим делать, и исправить.
Глава 10
Император Всероссийский Александр Третий пили чай с женой Марией Федоровной. На чаепитии присутствовали Великая Княгиня Ольга Константиновна жена греческого короля Георга Первого с дочерью Александрой Георгиевной принцессой Греческой и Датской. Во время чаепития обсуждали столь поспешное прибытие в Санкт-Петербург и просьбой о срочной аудиенции у Императора, московского генерал-губернатора князя Долгорукова и Митрополита Московского Иоанникия во главе с обер-прокурором Святейшего синода Победоносцевым Константином Петровичем. И слухами дошедшими до Санкт-Петербурга из Калужской губернии. А так же возможной связи между прибытием посетителей и этими слухами. Мария Федоровна изъявила желание поприсутствовать на аудиенции, данное желание поддержали высокие гости императорской семьи. Его Величество дал согласие. Беседу прервал адъютант Его Величества.
— Ваше Величество, прибыли Великие Князья Сергей Александрович и Павел Александрович, — доложил он.
— Вот как? И что же им надобно? — спросил удивленный Император отставив чашку с чаем.
— Они не сообщили, Ваше Величество, — ответил адъютант, — Просили доложить о своем прибытии.
— Что же, пригласите. И приготовьте еще два сервиза, — дал разрешение Император.
Вошедшие поприветствовав присутствующих стали рассаживаться за столом:
— Здравствуйте Ольга Константиновна, — поздоровался Павел Александрович усаживаясь рядом с Александрой Георгиевной, — Привет, племяшка. Как тебе время провождение в Санкт-Петербурге и общее настроение?
— Здравствуй дядя. Ты знаешь здесь не плохо. А с братьями даже бывает весло, пока они учебой не заняты, — ответила принцесса, — А я тут узнала, что у вас в Калуге святой объявился, вот бы на него посмотреть.
— Ты знаешь, я бы тоже не отказался на него взглянуть, — недобро сверкнув глазами, заметил Павел Александрович. — Уж больно много вопросов к нему возникло.
Дождавшись, когда гости рассядутся за столом Его Величество посмотрел на Великих Князей:
— И что же вас привело сюда в столь неурочный час?
— Вы не поверите Ваше Величество, слухи. И только слухи, — ответил Сергей Александрович, — Павел столь интересные слухи довел до меня, что я просто не мог, не последовать за ним в Гатчину.
Александр перевел взгляд на Павла, который с улыбкой подхватил:
— Я всегда удивлялся краткости и точности формулировок Сергея. Но нас действительно привели сюда слухи. А точнее лица присутствующие у истоков зарождения этих самых слухов, — и передал газету, которую до этого держал в руках, — Вот с оказией из Москвы доставили.
Александр пробежав глазами текст, стал разглядывать фотографию:
— Свечения вроде незаметно, — недоуменно поглядел он на Павла.
— По поводу свечения нам даст разъяснения Отец Иоанникий, — ответил тот, — Он на снимке очень хорошо заметен. Вместе с обер-полицмейстером Москвы Янковским. И сейчас как раз ждет аудиенции. Ты лучше дальше почитай, там поинтереснее слухи будут.
Император дочитал статью и хмуро посмотрел на братьев:
— Бастард значит.
— Недоказуемо, — ответил Павел, — А если и так, то кто?
— Александр дай и нам ознакомиться, — попросила Мария Федоровна. Александр Третий молча передал ей газету. И Мария Федоровна с Ольгой Константиновной стали заинтересованно изучать статью.
— Вот как! — обратился Сергей к Павлу, — А ты про газету мне ничего не говорил.
— После Марии Федоровны прочтешь, — махнул рукой Павел Александрович, — И в газете очень хорошо расписано как можно увидеть свечение. Даже те кто не увидит, подтвердит что оно есть.
— Мне тоже интересно, — заявила принцесса с подростковой непосредственностью.
— Племяшка сейчас Мария Федоровна с твоей матушкой ознакомятся, и ты прочтешь, — с нежной улыбкой ответил ей Павел Александрович.
— Теперь понятно почему послы зашевелились. И откуда слух появился, что Калужскую губернию на военное положение посадили, и всех кто туда направляется сразу арестовывают. А я ведь не поверил, даже проверять не стал! — и хлопнув по столу, продолжил, — Совсем сдурели! Да и слух уже пущен. Все один к одному, бастард дома Романовых, даже если это и не так, якобы святой в землях Калуги, и изоляция той же Калуги войсками. Среди дипломатов ажиотаж не представимый начнется. Да и представители разных конфессий вой поднимут. И еще неизвестно кем они его объявят. Могут ведь и антихристом назвать и в крестовый поход Европу призвать. И это все на фоне слуха о бастарде, урон трону будет очень серьезный.
— Я тебе сейчас еще одну историю расскажу, — начал Павел. — когда мы к вам поднимались, я видел как митрополит Иоанникий практически бежал сюда.
— И? — непонимающе посмотрел Император на брата.
— Люди такого сана по определению бегать не могут. Ибо никогда не опаздывают, — усмехнулся Павел, — Значит случилось, что-то неординарное у них.
Александр откинулся на спинку стула и стал задумчиво смотреть на дверь. Потом взял колокольчик и вызвал адъютанта:
— Князь Долгоруков прибыл?
— Да, Ваше Величество.
— Узнайте у него, не по Калужскому ли вопросу он прибыл? И если да, то почему без обер-полицмейстера Янковского? Мне нужны разъяснения, — распорядился Император.
Пока ждали возвращения адъютанта, Мария Федоровна с Ольгой Константиновной, и Сергей Александрович с Александрой Георгиевной прочитали статью:
— Да, даже если и не увидишь свечение, не признаешься. Иначе слепым и возможно глухим, и непонятливым прослывешь, — проговорил Сергей Александрович, — Так кто все-таки? — он задумчиво покачал головой, а потом с радостным облегчением выдал решение вопроса, — А может сразу в монастырь его? Там и обучат, и проще проконтролировать его общение с представителями других конфессий. Даже если он бастард.
— А почему Владимир и Алексей не с вами? — Поинтересовался Александр.
— Владимир с гарнизоном занят. А у Алексея всегда какие-нибудь дела, — пожал плечами Сергей Александрович. — Не до слухов им.
— Петр Алексеевич значит? — подобрался Павел. Все посмотрели на него. — Что нам известно о семье Голицыных?
— Подожди, — остановил его Александр, взял газету и еще раз просмотрел ее, — Елизавета Петровна вышла замуж за Александра Васильевича Голицына. Если не ошибаюсь в одна тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, — и задумчиво помолчав, продолжил, повторив слова Павла, — Петр Алексеевич значит? — Император нахмурился, — Надо Алексея сюда вызывать!
— Подожди, Саша, — успокаивающе заговорила Мария Федоровна, — Не будем спешить.
— А что изменится от ожидания? Еще немного и мы на пороховой бочке сидеть будем, крымская война легкой разминкой покажется.
— Я думаю в начале надо получить разъяснения от князя Долгорукого, — ответила Мария Федоровна.
— А когда успели-то? — задумчиво покачал головой Павел.
— Если говорить о семидесятом годе? — начал припоминать Сергей Александрович, — То, получается, аккурат перед отправкой в экспедицию.
— А почему Елизавета Петровна скрыла? — снова спросил Павел.
— Тут наверное только она ответить сможет, — вместо Сергея Александровича ответила Мария Федоровна, переглянувшись с Ольгой Константиновной.
— Но ведь она замужем была?! — возмутился Павел.
— Ты знаешь, тут как раз ты ошибаешься, — заметил Александр, — У них на свадьбе посаженным отцом был наш отец. Потому, наверное, и об остальном я знаю. Князь Голицын, насколько я помню, в шестьдесят девятом году умер. Елизавета Петровна вдова уже была. А в семидесятом умерла дочь, ребенком еще. Вот только когда не помню. Она одна осталась. Потом, правда, выпала из поля зрения высшего света, насколько знаю, уехала за границу, кажется, в Германию к родственникам. И вот сейчас появилась.