— Итак, магические способности начали проявляться в людях в начале девятнадцатого столетия, во время первой Отечественной Войны, — я многозначительно посмотрел на девушку, но та меня не прервала.
Когда пауза затянулась, Алиса произнесла:
— Продолжайте, почему вы остановились?
— Потому что я сейчас соврал, — ответил я, — а вы не заметили.
Блондинка прищурилась:
— Ваши слова совпадают с другими докладами.
— Неудивительно, дурные мысли приходят в дурные головы одновременно, — я покачал головой, — Ладно, а теперь время для правды. Вы хотите знать, откуда взялись мои способности? Хорошо, я вам расскажу.
Я набрал в грудь воздуха и начал рассказывать то, что как я думал никогда не придётся рассказывать человеку, не имеющему герба.
Удивительно, но причины появления магических сил были известны людям почти всё время их осознанного существования. Великая Река проходила сквозь нашу планету с самого начала времён, а то и ещё раньше. В наше время учёные спорят, являлась ли она имманентной вселенной, способствовала ли появлению жизни и прочих отвлечённых вещах, но главная причина этого в том, что ответа на вопрос «а что есть Великая Река?» или как принято называть её сейчас — «Первооснова», «Эфир» или «Омфал» — так вот, ответа на этот вопрос не существует, или, если точнее, количество ответов равно количеству всех имевшихся у людей Истоков. Академический, строго научный и абсолютно бесполезный ответ звучит примерно так: «Омфал есть особая форма и состояние материи, времени и пространства, в которой вероятно записаны все законы реальности, бытия и сознания. Познание Омфала необходимо для порождения Истока».
Во времена, предшествующие древним, первый шаман коснулся Эфира, прошёл путь изучения и смог каким-то образом догадаться, что Омфал есть огонь — и потому получил способность создавать этот огонь используя свой разум. Конечно, в те времена ритуалы, к которым мы получаем доступ силой мысли были… менее эффективными и более эффектными, но факт остаётся фактом — так зародился первый Исток.
— Исток, — объяснил я, — Это уникальный метод познания Эфира, познания самой реальности. И открывает его тот, кто первым познает Эфир таким способом.
— Погодите, но ведь тогда исток должен быть только один, — заметила Алиса, — Тот, кто первый познал Эфир тот и станет владельцем такого Истока.
— Нет, ведь способов познания Эфира, наверное, не меньше, чем способов познания вселенной, — ответил я с улыбкой, — И каждый порождает свой исток.
— Как это? Вещь можно познать только один раз.
— Вещь — да, а вот Эфир можно познать очень много раз… Как бы это объяснить… Вы слышали притчу о слоне и слепых мудрецах?
— Конечно.
— Ну вот тут дело обстоит точно также — кто-то «познал» слона, потрогав его за хобот, кто-то — попытавшись объять его ногу, а кто-то схватился за уши и решил, что они — листья.
— Но сложив знания воедино, они пришли к более-менее точной картине, — заметила Алиса, не из желания поспорить, а в попытке понять то, что понять невозможно, — И давайте говорить о нём как об Омфале.
— Любите греческий?
— Нет, просто слово «эфир» имеет в нашем мире другое, куда более распространённое значение.
— Хорошо. Итак, мудрецы могут познать слона, поделившись своими знаниями — ответил я, — Но слона можно было познать примитивным ощупыванием, а вот с Омфалом так не выйдет. Знаете почему?
Блондинка откинулась в кресле, помолчала несколько мгновений и кивнула:
— Потому что слон велик, но в сравнении с методами познания мудрецов конечен.
«Умница она всё-таки! Мне очень повезло!» — подумал я и согласился.
— Верно. Омфал меняется и в то же время неизменен. Мы можем познать стол, осмотрев его. Можем просверлить дырку и понять, что дерево внутри не той же формы, что лак снаружи. Можем натолкнуться на гвоздь, имеющий другую структуру и так далее. Можем сжечь стол и изучить пепел, можем узнать процесс превращения семени в дерева, а бревна в доску — каждый раз мы будем узнавать что-то новое. Понимаете?
— Кажется, начинаю понимать.
— И каждый способ познания будет уникален: кто-то заглянет в Омфал в разрядах молний и поймёт природу того, как незримые энергии взаимодействий зарядов определяют зримые сущности. Это породит Исток. Кто-то увидит, как вода обращается в лёд, меняя форму и становится совсем иной, это тоже будет Исток. Исток — это уникальный метод познания Омфала, познания бытия и законов самой вселенной. Открыв его один раз, по этому пути нельзя пройти снова, ведь путь уже был открыт. Но этот метод можно передать своему избраннику — сыну, дочери или другому человеку. Ирония в том, что Исток может познать каждый, но владеют им немногие. Почему?
Алиса задумалась снова и спустя полминуты покачала головой.
— Нет, не знаю.
— Потому что, овладев истоком, люди стремятся не дать его в руки чужакам, — я вздохнул, — Ирония в том, что мудрецы никогда не поделятся знаниями друг с другом и обречены продолжать считать, что слон — это дерево, змея или лиана. Ведь знания эти — не просто досужие домыслы, а реальные великие силы, поделившись которыми можно многократно усилить того, с кем ты делишься. И кто гарантирует, что он не обратит эти силы против тебя? Вот так и появляются магические роды, секреты и тайные способы передачи.
Алиса покачала головой и взяв из лежащей на столе пачки сигарету, покрутила её в пальцах.
— Какой глупый эгоизм…
— Такова человеческая природа, — пожал я плечами, — Люди боятся и всегда боялись чужаков, потому и выжили, став из безволосых обезьян королями мира. Это забавно, конечно, выглядит сейчас, когда новые истоки познаются чем угодно — вплоть до особых методов мышления.
— Да уж, «забавно», — девушка печально улыбнулась, — Обезьяна взяла палку и вместо того, чтобы копать ей землю, начала бить другую обезьяну.
— Не спешите разочаровываться в человечестве, мадам Стрелецкая. Определённый смысл в этих действиях есть: исток накладывает ограничения на сознание, ты видишь вещи… определённым образом придерживаясь того или иного Истока, и образ этот будет отличен от образа мышления человека с другим истоком. Но поскольку Омфал можно познать путями буквально противоположными, то иметь несколько истоков может быть опасно. Представьте человека, который понимает реальность одновременно с позиций расового превосходства и с позиций общечеловеческого равенства — у носителя идей будет в голове такая взрывная смесь, что он сойдёт с ума от противоречий — такие примеры были.
Блондинка вдруг перестала крутить сигарету, посмотрела на меня и произнесла:
— Похоже, настало моё время вас удивлять.
Она подняла руку и на указательном пальце вспыхнул маленький огонёк. Девушка прикурила от него сигарету и продолжая смотреть на меня, отогнула указательный палец на другой руке. На нём выросла тоненькая сосулька. Я моргнул и открыл было рот, но представление не закончилось. Алиса развела руки на ширину плеч и между пальцами заискрилась электрическая дуга. Откуда-то из-под стола вылетела пыль, грязь и немного земли, и сложились в странную жилу, которая, составив компанию остальным элементам, начала извиваться между пальцами снизу. Последним аккордом вокруг вытянутых рук девушки завыл ветерок, сложившись в маленькое торнадо.
Это было невозможно. Нельзя сочетать древние примарные истоки, вот просто — нельзя! Но это происходило на моих глазах.
— Признаюсь, это стоило путешествия в другой мир, — услышал я свой голос.
Глава 3
Честно говоря, в первый момент, когда я увидел столь лёгкое управление несколькими истоками, я практически остолбенел. В каком-то смысле, я даже допустил возможность того, что мне промывают мозги и показывают иллюзию. Потому что даже такая невозможная вещь как обман моего сознания или зрения, казалась мне более вероятной, чем нарушение фундаментальных основ мироздания. Взяв сигарету из пачки на столе, я поджёг её от огонька на пальце девушки (чудовищное нарушение этикета, на самом деле, но сейчас немного не до приличий) и задумался. Объяснений могла быть масса: то, что в этом мире Омфал работает иначе, или он иначе познавался, или моё собственное бытие здесь было не переносом тела, а лишь созданием его копии, подчинённой местным законам, но — увы, каждый из вариантов, возникавший в моей голове разбивался о фундаментальные истины, которые просто не могли быть ошибочны хотя бы потому, что в таком случае мой исток был бы мне недоступен и тот японец размазал бы меня по мостовой. К тому же, мы ведь все понимаем, что ответ вида «ты находишься в иллюзии, неотличимой от реальности во всём, кроме вот этих вот мелких деталей», во-первых, описательный и потому является лишь бесполезной попыткой подобрать решение под ответ (человек — животное на двух ногах без перьев), а во-вторых принципиально недоказуемым просто из-за того, что для доказательства мы должны использовать тот самый разум, в работе которого и сомневаемся.
— О чём вы думаете, Святослав? — спросила Алиса, к тому моменту уже погасившая иллюминацию на пальцах, — Сигарета потухла.
Я посмотрел на прогоревшую цигарку и осторожно, чтобы не рассыпать пепел, определил её в пепельницу.
— О том, делает ли меня человеком отсутствие перьев и плоские ногти.
— Ну, вы не «человек Сократа» уж точно, — покачала светловолосой головой капитан, — Хотя удивительно, что вы тоже пришли к этой аналогии.
— «Тоже пришёл». Значит, другим путешественникам из моего мира вы тоже показывали этот фокус?
Алиса задумалась на секунду, а потом пожала плечами:
— Вообще-то вы сначала должны были бы отвечать на вопросы, а потом уж я, но в данном случае я отвечу: да, показывала. И у всех была реакция, очень похожая на вашу, только у некоторых…
— Гораздо сильнее?
— У одних — да, большинство словно бы ничего и не замечало, но они и ответить на наши вопросы не могли.
— Потому что они не поняли вопроса, подозреваю. Что вы спрашивали? Когда появились Истоки? У кого и почему?