Описание смены митрополитов в летописях. Традиционный взгляд. Второй важный аргумент – то, как в древнерусском летописании описывается появление нового митрополита. Их смена начинает фиксироваться в летописях с 1089–1090 годов, когда описана смерть Иоанна II и прибытие Иоанна III[239], однако еще не регулярно: после упоминания о смерти Иоанна III в 1091 году летописи ничего не говорят о следующем митрополите. Регулярное отражение смены митрополитов в летописях начинается с 1104 года[240].
Появление нового митрополита обычно описывается в летописи как его прибытие из Константинополя в Киев, без всяких дополнительных подробностей, как, например, при следующей смене митрополита, в 1121–1122 годах, описанной схоже в летописях Суздальской («В лѣто 6529. Преставися митрополитъ Русскыи Никифоръ месяца априля. В лѣто 6530… приде митрополитъ изъ Цесаряграда въ святую Софью именемъ Никита»[241]) и Киевской («Того же лѣта преставися митрополитъ в Киевѣ Никифоръ месяца априля… В лѣто 6530 ведена Мьстиславна въ Грѣкы за цесарь и митрополитъ Никита приде изъ Грекъ»[242]). Избрание и поставление нового митрополита здесь воспринимаются как нечто внеположенное Руси и совершающееся в Константинополе. Так же описаны последующие приезды митрополитов: Михаила II в 1131 году[243], Константина I в 1156 году[244] и Константина II в 1167 году[245]. После этого года описания появления нового митрополита из летописей исчезают до поставления Кирилла в 1224 году[246], которое относится, однако, уже к эпохе после захвата Константинополя латинянами.
Попытки нарушить сложившуюся практику. Традиционный взгляд. Исключения из этой «молчаливой» практики описания появления нового митрополита – упоминания о приезде Феодора в 1161 году[247] и Иоанна IV в 1163 году[248], однако они относятся к эпохе кризиса в Русской церкви, вызванного попыткой самостоятельного избрания и поставления митрополита, без согласования с Константинополем.
Таких кризисов в домонгольской истории Киевской митрополии было два. Первый, ставший темой настоящей книги, был спровоцирован попыткой Ярослава Владимировича поставить в митрополиты Илариона Русина собором русских епископов в 1051 году – но попыткой не слишком удачной, как мы увидим ниже (см. IV).
Второй кризис был связан с отъездом митрополита Михаила I в 1145 году в Константинополь, вероятно, по политическим причинам и попыткой Изяслава Мстиславича поставить митрополитом Клима Смолятича, которую поддержала только часть русских епископов, тогда как Нифонт Новгородский и Мануил Смоленский заявили Климу, ссылаясь на каноны:
Не есть того в законѣ яко ставити епископомъ митрополита безъ патриарха, но ставить патриархъ митрополита, а не поклонивѣ ти ся, ни слоуживѣ с тобою, зане не взялъ еси благословения оу святоѣ Софьи ни отъ патриарха; аще ли ся исправиши благословишися отъ патриарха, и тогда ти ся поклонивѣ[249].
Из-за оппозиции Климу епископов Новгорода, Смоленска, Ростова и Полоцка кризис принял затяжной характер, пока, наконец, после взятия Киева Юрием Долгоруким в 1155 году Клим не бежал на Волынь, а в город на следующий год не прибыл поставленный в Царьграде Константин I, который сразу же отменил все канонические акты Клима и предал проклятию его покровителя Изяслава. Однако в конце 1158 или начале 1159 года из-за взятия Киева сыном Изяслава Мстиславом Константин сам вынужден был бежать в Чернигов. В 1159 году Мстислав и новый киевский князь Ростислав Мстиславич решили просить в Царьграде нового митрополита, чему поспособствовала и смерть Константина в том же году. После того как новый митрополит Феодор, прибывший на Русь в 1161 году, скончался всего через десять месяцев, Константинополь прислал в 1163 году на Русь митрополита Иоанна IV, что завершило кризис вокруг киевской кафедры[250]. В случае этого кризиса мы также видим неудачную попытку русского князя самим поставить признаваемого всеми митрополита.
Не пытаясь поставить под сомнение основательность вышеперечисленных аргументов, мы предлагаем взглянуть на них детальнее и рассмотреть их под несколько иным углом зрения.
Каноническое право. Альтернативный взгляд. При внимательном анализе толкования Иоанна Зонары на 28-е правило IV Вселенского собора бросаются в глаза несколько обстоятельств. Во-первых, это был частный труд, не заказанный императором или патриархом, хотя аналогичный пассаж у Вальсамона имел уже почти официальный статус. Во-вторых, Зонара незаметно изменяет предписания канона Халкидонского собора: если текст правила говорит об обычном выборе одной кандидатуры согласным голосованием (ψηφισμάτων συμφώνων κατὰ τὸ ἔθος γινομένων) и не уточняет, кто именно ее избирает, то в толковании этих кандидатур оказывается несколько, и избирает их патриарший синод (состоящий из митрополитов), а окончательный выбор, как и рукоположение, остаются за патриархом – вероятно, здесь мы имеем дело с кодификацией сложившейся практики, заложенной «Новеллами» Юстиниана (123; 137). В-третьих, в трактовке канона Зонарой содержится и существенная подмена: если канон говорит о «епископах у варваров вышеперечисленных диоцезов» (τοὺς ἐν βαρβαρικοῖς ἐπισκόπους τῶν προειρημένων διοικήσεων), которых должен рукополагать Константинопольский патриарх, то канонист толкует этих варваров как алан и росов, потому что те «примыкают» (συμπαράκεινται) к диоцезам Понт и Фракия соответственно, то есть подменяет пребывание на территории диоцеза империи на соседство с ним (то есть нахождение вне империи), не говоря уже о том, что область расселения алан никогда не примыкала к диоцезу Понт. Иными словами, обычная практика поставления митрополитов Алании и Росии получает здесь, наконец, каноническое обоснование через их приравнивание к «епископам у варваров в диоцезах Понт и Фракия».
Показательно, что у канониста Алексея Аристина, который работал при императоре Иоанне I (1118–1143) и трудом которого пользовался Зонара, этой натяжки нет:
Поэтому [митрополиты] Понта, Фракии и Асии, а также варвары рукополагаются [епископом] Константинопольским… Ему будут подчинены только митрополиты Понта, Асии и Фракии, и им они будут рукополагаться, равно как и епископы варваров в этих диоцезах. Ведь диоцез Македонии, Иллирии, Фессалии, Аттики, Пелопоннеса, всего Эпира и живущих в нем варваров тогда был подчинен римскому [епископу][251].
Как мы видим, Аристин говорит о рукоположении Константинопольским первоиерархом епископов только у варваров, живших или живущих на территории диоцезов Понт, Асия и Фракия (такими в XII веке были, например, балканские славяне и влахи или малоазийские армяне-халкидониты), без попытки включить в их число росов или алан.
Такая эволюция комментариев к 28‑му правилу IV Вселенского собора в XII веке представляется неслучайной. Если писавший до 1143 года Аристин еще молчит о росах и аланах, то работавший в 1150-х – первой половине 1160-х годов Зонара уже говорит о необходимости избрания их первоиерарха митрополитами Константинопольской церкви и рукоположении патриархом. «Расширенное» толкование канона Зонарой полностью совпадает с политикой патриархата в церковном кризисе 1147–1163 годов, настаивавшего на избрании и рукоположении митрополита Росии только в Константинополе. Таким образом, толкование Зонары оказывается актуальным византийским ответом на очередную попытку русской автокефалии. Оно полностью реципируется Вальсамоном в 1170-х годах, который не только превращает алан и росов в жителей диоцезов Понт и Фракия соответственно, но и расширяет данную прерогативу Константинопольского патриарха на все Балканы (вопреки Аристину и Зонаре). Толкование же Аристина показывает, что еще к 1143 году под подчиненными Константинопольскому патриарху «варварами» формально понималось лишь негреческое население диоцезов Понт, Асия и Фракия, а на росов и алан это правило могло распространяться только ввиду отсутствия других канонов касательно епископов у таких народов[252].
Описание смены митрополитов в летописях. Альтернативный взгляд. Отсутствие упоминаний об избрании и поставлении митрополита Росии в летописях – это argumentum e silentio, как известно, самый слабый из всех возможных. Так, Назаренко[253] показал, что первый (или один из первых) митрополит Росии (Феофилакт, бывший митрополит Севастийский) прибыл в Киев еще при Владимире Святославиче, хотя в летописи первое упоминание митрополита (Феопемпта) встречается только под 1039 годом (см. экскурс 1). Кроме того, молчание летописей совсем не абсолютно: против трех случаев «голого» упоминания приезда митрополита (в 1104, 1131 и 1167 годах) у нас есть три описания с обстоятельствами избрания первоиерарха (в 1090, 1161 и 1163 годах), а еще в двух случаях (в 1122 и 1156 годах) указываются дополнительные и весьма не маловажные детали его появления. Такие случаи мы рассмотрим чуть ниже.
Попытки нарушить сложившуюся практику. Альтернативный взгляд. Уже само наличие двух попыток самостоятельного избрания и поставления Киевского митрополита русскими князьями и епископами говорит о том, что константинопольская «норма» подвергалась ими сомнению, причем совсем не безосновательно.