[523]. Встает, однако, вопрос о том, с чем можно отождествить храм 1144/45 года. Раскопки показали, что на месте церкви 1197 года стояла деревянная постройка. Претендентом на храм 1144/45 года может быть меньшая, одноапсидная каменная церковь (размерами 20,2 × 14,5 м) в 20 м к югу от большого храма, тем более что она стоит на месте предшествующей деревянной церкви с полом из поливных плиток. А ведь Белгород был одним из древнейших епископских центров Руси, и церковь Свв. Апостолов, по всей видимости, была соборной, хотя и не обязательно очень большой, так как Белгородский епископ был, по сути, викарием Киевского митрополита и главной его задачей (как показывают их упоминания в летописи) было находиться в Киеве на случай нужды (см. раздел I, гл. 1). К сожалению, слабая документация и плохая сохранность археологических материалов (в частности, плинфы) не позволяют сделать однозначных выводов о строительной истории белгородской епископии. Единственное, что несомненно, – это то, что собор 1197 года был полностью новой постройкой (как и Рождественский собор в Суздале 1222–1225 годов). Он был поставлен, по всей видимости, не на месте старого каменного собора и потому нуждался, конечно, в новом освящении. Однако мы не знаем, сколько времени точно прошло между его завершением и освящением в 1197 году, хотя летописная формула «созда… и святи» говорит скорее в пользу небольшого разрыва.
Собор Рождественского монастыря во Владимире. Суздальская летопись сообщает об освящении собора владимирского Рождественского монастыря в 1219 году: «Священа бысть церкы святыя Богородица Рожество в манастыри великымъ священьемъ епископомь Симономь месяца семтября въ 7 день на память святаго мученика Созонта при князи Георгии и сынѣ его Всеволодѣ, и брату его сущю ту Ярославу князю Переяславьскому, а игуменьство держащю Митрофану»[524]. Между тем храм был заложен еще в 1192 году («Заложи благовѣрьныи великыи князь Всеволодъ Юргевичъ церковь Рожество святыя Богородиця в градѣ Володимери. Почата же бысть здати месяца августа въ 22 день»[525]) и освящен в 1197 году («Тое же осени священа бысть церкы Рожество святое Богородици, юже создалъ великыи князь Всеволодъ, месяца октября въ кз день»[526]). Раппопорт[527] считал причиной повторного освящения собора какую-то перестройку или его роспись. Действительно, при раскопках 1997–1999 годов[528] было обнаружено, что в домонгольское время его пол и престол были переделаны. К сожалению, раннее разрушение собора не позволяет проследить историю его росписи, так что наиболее вероятной причиной перестройки представляется выявленная археологически переделка пола и престола храма.
Успенский собор в Ростове. Собор в Ростове был заново освящен в 1231 году: «Священа бысть церкы святыя Богородица в Ростовѣ великимъ священьемъ месяца августа въ 14 созва оубо честныи то зборъ священыи епископъ Кирилъ, игумены же и попы и дьяконы и черноризци и вси гражане снидошася в святую церквь на честныи то праздникъ, ту сущимъ и блг҃ороднымъ княземъ Василко и Всеволодъ и Володимеръ и Борисъ Василковичъ и княгини Василкова и много множество людии, и вси вздаша хвалу Богу. Се первое дѣло створи Богъ изрядно Кириломъ священыимъ епископомъ, еже нѣсть было в Ростовѣ оу преже бывшихъ епископѣхъ»[529]. Первый каменный собор в Ростове был построен на месте деревянного в 1161–1162 годах[530], но расписан только в 1187 году[531]. Однако в начале XIII века собор «упал» (согласно Воскресенской летописи, в 1204/05 году[532]) – 15 апреля 1213 году князь Константин Всеволодович заложил новый храм на том же месте: «Христолюбивыи князь Костянтинъ заложи церквь святую Богородицю на первѣмь мѣстѣ падшая церкве месяца априля въ 25»[533]. Остатки нового собора почти не сохранились, однако археологические раскопки показали, что он был расписан[534]. Поэтому освящение 1231 года логичнее связывать не с затянувшимся строительством собора, заложенного еще в 1213 году[535], а с росписью, выполненной, соответственно, через некоторое время после его окончания. Следует отметить, что это было, очевидно, уже третье или даже четвертое освящение каменного собора Ростова: его уже освящали в 1162 году, возможно, после росписи 1187 года, и в 1210-х годах.
Свв. Борис и Глеб в Кидекше. Последний повторно освященный храм Руси первой половины XIII века – церковь Свв. Бориса и Глеба в Кидекше – относится уже к началу монгольского нашествия. После разорения монголами в 1238 году, на следующий год каменная церковь, построенная еще Юрием Долгоруким[536], была обновлена и освящена: «Священа бысть церкы Бориса и Глѣба в Кидекшии великымъ священьемъ на праздникъ Бориса и Глѣба священымъ епископомъ Кириломъ»[537]. Археологические исследования показали, что в 1238 году был повышен уровень пола, алтарной преграды, синтрона и, главное, престола[538]. Даже не зная масштабов монгольских разрушений здания, можно утверждать, что уже одни эти переделки неизбежно должны были повлечь за собой новое освящение храма.
Выводы. Пятнадцать вышеразобранных случаев повторного освящения храмов в домонгольской Руси (см. также ниже, о Св. Софии Киевской) – а их число было явно больше[539] – можно разделить на несколько групп. Наиболее очевидная – это освящения храмов, полностью построенных заново на месте старых (второй собор в Суздале и собор начала XIII века в Ростове) или, возможно, даже рядом с ними (Свв. Апостолы в Белгороде). По сути, типологически это равно освящению нового храма. Вторая группа – освящения, последовавшие за серьезным ремонтом церкви, требовавшим демонтажа престола: капитальной перестройкой здания (Успенский собор во Владимире), устройством нового пола (первый собор в Суздале, собор Рождественского монастыря во Владимире и Свв. Борис и Глеб в Кидекше), восстановлением разрушений от упавших сводов (Свв. Борис и Глеб в Вышгороде и, вероятно, первое переосвящение собора Янчина монастыря в 1105–1111 годах) или работами точно не известного характера (Успенский собор в Смоленске). В таких случаях нельзя было прибегнуть к чину «о подвигшейся трапезе», а требовалось новое освящение из-за переноса престола на новое место (во Владимире, Суздале и Кидекше); в Вышгороде же прежний храм просто не успели освятить. Показательная параллель – новое освящение Св. Софии Константинопольской в 562 году после падения сводов и восстановления литургических устройств, включая престол. К третьей группе следует отнести те случаи, когда новое освящение храма последовало за его полной росписью, совершенной через некоторое время после завершения постройки и первого освящения (собор Печерского монастыря и, вероятно, Николо-Дворищенский собор). Наличие живописного декора и отсутствие других видимых причин заставляют отнести к этой группе также соборы киевских монастырей: Выдубицкого и, вероятно, Янчина (второе переосвящение). Византийская практика показывает, что в подобных случаях нового освящения храма можно было избежать, ограничившись лишь его очищением, однако здесь всегда был формальный повод в виде снятия престола, но главное – стремление заказчиков декоративного оформления как можно торжественней отметить его завершение. Наконец, работы по ремонту храма (неясного масштаба) и создание полной росписи интерьера соединяются в случае нового освящения Десятинной церкви (и, возможно, собора Рождественского монастыря во Владимире). В этом случае трудно сказать, можно ли было избежать переосвящения храма.
Следует отметить также очень высокий статус части повторных освящений храмов в домонгольской Руси. В тех случаях, когда храмы были окончены без живописной отделки интерьера, которая последовала, однако, вскоре и, вероятно, задумывалась изначально, летописи упоминают лишь об освящении церкви после завершения декорации, тогда как о промежуточном освящении (после конца строительства) они молчат (Николо-Дворищенский собор, Успенский собор в Ростове, соборы Печерского и, вероятно, Выдубицкого и Янчина монастырей).
Итак, мы видим, что и на практике единственной причиной переосвящения храма в Византии и домонгольской Руси был насильственный или вынужденный демонтаж его престола. Поэтому нам придется обратиться к истории строительства и декорации Св. Софии Киевской. Одним из ключевых моментов в дискуссии об этом был вопрос о наличии нескольких этапов. Так, долгое время считалось, что галереи собора были пристроены позднее[540], в частности, из-за отличия их фундаментов (на растворе, а не насухую)[541]. Однако затем их изначальность была доказана обнаружением оснований сводов галерей на стенах основного объема и единством состава раствора во всем храме[542].
Гипотеза о пристройке галерей повлияла и на представление об их более поздней росписи, которую, как упоминалось выше, датировали даже 1060‑ми годами. Ключевую роль в решении этой проблемы сыграли изучение технологии нанесения фресковой штукатурки собора[543]