енница-рабыня — в одежду из грубого полотна, а в тонкую вышитую рубашку и красочную юбку. На голове — шелковый чепчик, из-под которого выглядывала тугая черная коса. К чепчику, около ушей, прикреплено по три больших золотых кольца, которые во время движения тихо позванивали.
Степенно подошла — поклонилась князю.
— На закуску… Сладенького… кушайте на здоровье, княжечку милый и гости дорогие! — и поставила на ковер миску с желтыми сотами, с которых стекали капли свежего душистого меда.
Голос ее был ласков, мелодичен, но в нем слышалось какое-то чужое, не полянское произношение. Да и сама она вовсе не похожа на русоволосых, светлоглазых полянок — плотная, крепкая с круглым загорелым лицом, черной, смолистой косой и такими же темными быстрыми глазами.
«Мать Черного Вепря»! — догадался Кий, сразу заметив сходство между этой женщиной и младшим княжичем.
Его догадку подтвердил князь, сказав:
— Спаси боже тебя, Чернета! Спасибо, княгиня, что принесла нам меда душистого — из лесов наших поршанских. А теперь иди и прикажи служанкам приготовить для гостей постели. Закусим — да и на отдых!
Гости поблагодарили тоже и княгиня Чернета ушла.
Пиршество длилось до заката солнца. А как только первые вечерние сумерки упали на землю, князь попрощался и, поддерживаемый Черным Вепрем, пошел спать, а Тур с сыновьями в сопровождении Радогаста направился к небольшой хате, предназначенной им для ночевки.
На Родень легла темная ночь. В ней утонули и окружающие дремучие леса, и глубокие овраги, и высокие шпили круч, и широкие днепровские плесы[23], и приземистые, покрытые почерневшим камышом хаты и строения княжеского поселка. Бог ночи Морок, сын Сварога и брат Даждьбога завладел и землей, и небом, и лесами, и водами, и всем живущим на земле до самого утра, пока золотоликий Световид не преодолеет своего хмурого брата и не брызнет огненным лучом на весь белый мир.
Беспокойно дремал уже, переворачиваясь с боку на бок, одряхлевший немощный князь Божедар. Сразу крепко заснул княжич Радогаст. Уснули уставшие от дальнего пути и перегруженые щедрым княжеским угощением гости — старейшина Тур с сыновьями.
Все заснуло вокруг.
Не спали только княгиня Чернета и ее сын — Черный Вепрь.
Сидели в темной хоромине на мягкой постели княгини и, прислушиваясь к лаю собак и ночным звукам, которые долетали из окружающих лесов, потихоньку разговаривали. Беседа их велась по-гуннски.
— Матушка, — сказал Черный Вепрь, — отец стал совсем слаб. Вот-вот умрет.
— Я сама вижу это, сынок, — ответила княгиня.
— Если князем полян изберут Радогаста, нам жизни здесь не будет. Ненавидит он нас!
— Как и мы его. Я не раз говорила тебе об этом, Вепрь, а ты все будто не понимал или не хотел понимать моих слов.
— Не мог же я так, ни с того ни с сего, убить брата. Да еще и при жизни отца.
— Зато он тебя сведет из мира, когда станет князем. Соперника не потерпит. И меня он ненавидит сильной ненавистью. Как только отец умрет, сожжет по обыкновению своего племени, вместе с покойником.
— Ужасно!
— А ты сколько раз возможность имел, чтобы избавиться от него, — и не решился: пожалел!
— Теперь не пожалею!
— Остерегайся, чтобы он не опередил тебя!
— Сегодня мы опять поссорились с ним. Поэтому я и пришел к тебе на совет.
— Чего же вы поссорились?
— Видишь, каган Ернак, твой брат, разбил уличей. Может, и на полян пойдет. Неизвестно только — когда. Поэтому я и посоветовал князю не ждать, пока он разгромит нас, а послать послов к кагану и заключить мир…
— Ты мудро посоветовал. Бесспорно, твой дядя Ернак пожелает иметь полянским князем тебя, а не Радогаста. Об этом уже позабочусь я!.. Что же твой брат?
— Набросился на меня, как разъяренный тур… Если бы это было не в присутствии князя и старейшины русинов с сыновьями, то дошло бы до мечей!
— Вот видишь… Он понимает, что главный его враг — ты. Мира между вами не будет никогда! Как только умрет князь, прольется кровь одного из вас!.. Поэтому надо опередить Радогаста!
— Как?
— Ернак не оставит своего племянника в беде. Но он не знает ничего ни о тебе, ни о твоем намерении войти с ним в союз. Поэтому надо послать к нему посланца. Вот только — кого? Нужен преданный человек!
— Ты хочешь сказать, что посланец должен быть тайный?
— Бесспорно. Никто, кроме нас двух, не должен здесь знать про него.
— Гм, — Черный Вепрь задумался. — Старейшина Тур привез пленного гунна Крэка. Князь приказал бросить его до утра в яму. Этот человек наилучшим образом подходит для этого!
Чернета сжала сыну руку.
— Тогда устрой ему побег! Только сделай так, чтобы на тебя не упало подозрение.
— Сделаю, мамочка.
— Приготовь ему доброго коня и пищу!
— Приготовлю. Одно сомнение имею — поверит ли каган Ернак?
— Поверит! Мы с Ернаком от одной матери. Нашим родовым знаком был кабаний клык. Ты и назван Черным Вепрем потому, что защитником нашего рода был Вепрь. Когда меня мой отец Аттила отдавал за твоего отца, то моя матушка дала мне оправленный в золото кабаний клык, чтобы он оборонял меня от болезней и всевозможных бед, — с этими словами Чернета сняла с шеи золотую цепочку с клыком и вложила в руку сына. — , Увидев его, мой брат, а твой дядя Ернак сразу догадается, от кого посланец, и поверит каждому его слову.
— Я так и сделаю мамочка. Но как я узнаю потом, что надумал каган?
— Договорись с Крэком, чтобы вернулся и известил тебя о его намерениях. Назначь ему время, место встречи.
— Разумненькая моя! — воскликнул Черный Вепрь радостно и, прильнув, поцеловал мать в голову.
Не спал в эту ночь также и гунн Крэк. Еще вечером ощупал всю яму и убедился, что без посторонней помощи выбраться из нее не сможет. Теперь он молча скорчился в углу и задумчиво пощипывал свою жиденькую бороду.
Иногда поднимал голову кверху и долго смотрел на кусочек темного неба, где мерцали мелкие, как мак, звездочки, и тогда из его пересохшего горла вырывался глухой болезненный стон, похожий на клекот степного беркута. Крэк знал, что это последняя в его жизни ночь, что утро принесет нестерпимые муки и смерть.
Вдруг его чуткое ухо уловило какой-то неясный шорох.
Он вскочил на ноги.
Шорох усилился, и через мгновение рядом с ним в яму опустилась упитанная сучковатая жердь. Потом донесся шепот:
— Крэк, вылезай! Я спасу тебя!
«О, великий Тенгри-хан, неужели ты услышал молитву и мольбу бедного ничтожного гунна и послал полянского княжича, чтобы он освободил меня из этой сырой холодной ямы? Ведь это голос Черного Вепря»!
— Ну же, вылезай! Быстрее! — неслось сверху.
Крэк еще раз в мыслях попросил Тенгри-хана спасти его и защитить от недобрых людей и злых духов, а потом ловко поднялся по жерди наверх. Там крепкая рука подхватила его и помогла встать на землю.
— Я княжич Черный Вепрь — послышался знакомый шепот. — Я внук Аттилы и племянник кагана Ернака…
— О, боги! — вырвалось у ошарашенного гунна.
— Я приготовил тебе наилучшего коня, сумку с пищей и оружие, чтобы было чем защищаться от хищных зверей или преследователей… Мчи прямо к кагану и вручи ему этот талисман, чтобы он догадался, чей ты посланец, — и Черный Вепрь вложил гунну в руку материн амулет. — Скажешь — от твоей сестры, полянской княгини Чернеты и твоего племянника, княжича Черного Вепря… Понял?
— Понял…
— Ты родился под счастливой звездой: я спас тебя от смерти, а каган Ернак наградит тебя за добрые вести.
— Что я должен пересказать кагану?
— Слушай внимательно!..
И Черный Вепрь, наклонившись к самому уху гунна, начал тихо, но настойчиво втемяшивать ему все, что он должен сказать Ернаку, а тот в знак согласия молча, не перебивая, кивал головой.
Гнев Перуна
Побег пленного выявили сразу после утреннего завтрака, когда к князю прибежал очень перепуганный челядник.
— Князь, убежал гунн! — воскликнул он.
Известие поразило всех, словно гром.
Князь помрачнел. Гневно затряслась его белая взъерошенная борода.
— Говори толком — как он сумел убежать? Где же был дворовый сторож?
Челядник растерянно пожал плечами.
— Вылез из ямы… А как — кто знает… Не иначе — нечистая сила помогла… Задушил сторожа Одлигу и затащил в конюшню… А там, в яслях, прикрыл соломой — едва нашли его… Вывел за ворота коня, так что ни один пес не гавкнул, — и только его и выдели!..
У старого князя отвисла нижняя челюсть — он не мог понять, как гунн вылез из ямы.
— Действительно, нечистая сила. Колдун какой-то! — прошептал со страхом.
— Отче, мы догоним его! — первым опомнился Черный Вепрь.
— Поздно, по-видимому, — князь сокрушенно покачал головою. — Далеко он уже! Не догонишь!.
— А все же погнаться можно, — подхватил и Радогаст. — Позволь, отче! У беглеца все может случиться: собьется с дороги, конь захромает или сам заболеет — вот и догоним!
— Ладно, езжайте- согласился князь. — И остерегайтесь, потому что тот нечистый дух может сглазить или обернуться вурдалаком…
— Мы заговор знаем, — сказал Радогаст. Тур с отроками тоже поднялся.
— Тогда и мы — в путь!.. Поможем княжичам… Никто лучше Кия не отыщет след… Прощай, князь! Бывай здоровый!.. Потому что мы уже из степи — догоним гунна или нет — повернем прямо домой…
— Езжайте — и пусть вам повезет! — тихо сказал князь и, обняв старейшину, прослезился. — Не знаю, увидимся ли мы еще раз, друже. Такой немощный стал я в последнее время.
— Увидимся! Еще потопчем немного траву, князь! — подбодрил его Тур, хотя, видел, как покачивается тот на тонких, словно палки, ногах, и сам не верил в то, что говорил.
— Э-э, где там! — махнул безнадежно рукой князь и уже сердито прибавил: — Идите! Не теряйте время!
Собирались недолго. Челядники оседлали коней, приторочили к седлам сумки с едой. Полтора десятка дружинников, которые тоже должны были ехать в погоню, уже стояли наготове у ворот. Щек и Хорев присоединились к ним.