С ним согласились и закричали:
— Волчьего Хвоста!
— Пусть Волчий Хвост будет полянским воеводой! А как победим, тогда подумаем и о князе!
Когда шум затих, Тур сказал:
— Все так думают?
— Все, все!
— А ты, Волчий Хвост, — Тур повернулся к старейшине рода волка, — согласен ли ты стать нашим воеводой и повести полян против гуннов?
— Согласен, — ответил Волчий Хвост, и никто не мог сказать, рад ли он от того, что он избран воеводой, или нет.
— Может, ты хочешь что-то сказать, воевода? — снова спросил Тур.
Волчий Хвост вышел на середину, к требищу.
— Хочу сказать вот что… Сегодня и завтра собирайте свои дружины! Всех, кто может носить луки и копья, — в войско! А послезавтра будем на широком береге над Росью и встретим там Ернака. Другого пути сюда ему нет… А теперь попросим богов, чтобы подарили нам победу!
Он грохнулся на колени и протянул к Свитовиду свои кулаки-коряги.
— Боже, помилуй нас и защити!
Старейшины вслед за воеводой тоже попадали на колени и горячо зашептали, несмотря на пунцовый лик Свитовида:
— Помилуй нас и защити!
Как только на востоке зарозовел край неба, Хорев и Боривой залезли на дуб. Оттуда им было видно и Родень, и гуннское стойбище над Росью, и усеянное трупами поле битвы. Сидели на ветке тихо, чтобы ни каким неосторожным движением не выдать себя.
Солнце поднималось все выше и выше, пока не встало на обеденный час, почти над головой. И тогда отворились ворота княжеского жилища и из них выехал Черный Вепрь в сопровождении Крэка, дружины, сотни гуннов, княгини Чернеты и родовичей. Они завернули на холм, где уже было приготовлено все, чтобы сжечь князя Божедара и воеводу Радогаста.
Вскоре там загорелся огонь. Дрова были сухие, и в небо взметнулось высокое малиновое пламя, словно покрывало мертвых князя и княжича красным корзно. К огню двинулись гунны и окружили его темным кругом.
— Проклятые! — прошептал Хорев. — Кто бы мог подумать, что хоронить князя Божедара и справлять тризну по нему будут гунны!
Когда огонь пригас и на месте костра осталась только груда малинового жара, гунны начали расходиться. А Черный Вепрь в сопровождении Крэка и десятка воинов вдруг поскакал в лес, где скрывались Хорев и Боривой.
— Куда это он? — спросил встревоженно уличский княжич.
Хорев тоже был обескуражен. Неужели Черный Вепрь заметил их на дубе? Если так, то надо поскорее бежать отсюда!
А на опушке Черный Вепрь свернул в противоположную от Родни сторону.
И тогда Хорев ударил себя ладонью по лбу.
— Ой! Это же он, наверное, поехал к Цветанке! Как же я не догадался раньше?… Боривой, скорей вниз! За ним!
Отроки, как белки, быстро спустились на землю, вскочили на коней и стремглав, сколько позволял густой подлесок, помчались вслед за Черным Вепрем. Боялись отстать. Поэтому не обращали внимания на то, что ветки болезненно хлестали по лицу, — гнали и гнали изо всех сил вперед. Падал под конскими копытами оплетенный серебристой паутиной лапчатый бурьян, роем поднимались из него вверх потревоженные лесные комары.
Несколько раз Хорев выглядывал из чащи в поле, чтобы убедиться, не сбились ли они с пути. Нет, не сбились. След, оставленный лошадьми Черного Вепря и его спутников, ясно виден по опушке леса.
Так они ехали несколько поприщ.
Наконец следы круто повернули с поля на едва заметную лесную дорожку.
— Вперед! Мы догоним их! — воскликнул Хорев.
Дорожка петляла в густых зарослях, то спускаясь вниз, в глубокие балки и темные овраги, то поднимаясь на крутые холмы, в царство грабов и исконных дубов. Верхушки деревьев так тесно сплетались над ней, что солнечные лучи не достигали земли, и внизу стояли прохладные зеленоватые сумерки.
Ехали долго. Боривой снова начал сомневаться — не сбились ли они со следа? Но Хорев имел зоркий глаз. Он замечал каждый примятый стебелек, каждый сбитый сухой сучок на деревьях или гриб, который рос в траве.
— Вперед! Вперед! — подгонял он коня.
Тропинка вывела их на большую поляну, откуда донеслись голоса людей и лай собаки. Здесь остановились и, привязав в чаще лошадей, выглянули из кустов.
Посреди поляны они увидели небольшую хижину, окруженную хозяйственными строениями. Посреди двора — коновязь. Возле нее — привязанные лошади. На деревьях, окружавших поляну, желтели борти — дуплянки, вокруг них весело гудели пчелы. Пахло медом и воском…
Княжеская пасека!
От хижины донеслись голоса. Один, резкий, властный — Черного Вепря. Второй, незнакомый — хриплый, старческий.
Черный Вепрь кричал:
— Шелудивый пес! Что ты заладил — мед, мед… Плевать я хотел на тот мед, который ты соберешь здесь для княжеского двора! Я тебе велел стеречь девушку! А ты ее так уберег?… Я убью тебя! Сожгу твое гнездо, чтобы и следа не осталось!
Послышался свист нагайки. Из-за укрытия выбежал старик, седой бортник, закрывая руками окровавленное лицо. За ним гнался Черный Вепрь и бил изо всех сил. Вслед ему спешил Крэк и что-то говорил, но так тихо, что ни Хорев, ни Боривой не разбирали его слов. Затем показались воины. Все остановились у коновязи. Старик плакал, размазывая кулаком по лицу слезы и кровь.
— Князь, я не виноват… Закрыл ее, подпер дверь колом, а сам пошел к оврагу за водой… Как же без воды?… А она продрала крышу — и в лес… Я за ней… Но видишь — не мне, старику, догнать молодую…
— Когда это было? — спросил Черный Вепрь, немного остыв.
— После завтрака…
— После завтрака… А уже за полдень перевалило!.. Мог бы еще добежать, старый хрен, до Родни и сообщить мне! А ты ковырялся здесь в своем дерьме! — снова закричал князь и пнул бортника в спину. Потом повернулся к своим воинам: — вот что, ребята, я сейчас должен возвращаться домой… Такой приказ кагана. А вы — в погоню! Найдите мне эту девушку! Хотя из-под земли откопайте! Не могла же она без коня далеко убежать!
— Могла, — сказал один мрачно. — Если не возьмем следа, где ее искать?
— Ты дурак, Лют, как пень! — ответил ему князь. — Девушка не могла убежать ни за Рось, ни за Днепр… Итак, у нее только один путь — лесами до полян! До Каменного острова! Там и ищите с Малком и Мыслятом! И не медлите!
Лют склонил голову.
— Найдем, князь! Сейчас возьмем след!
Три молодых воина сразу бросились в хижину, что-то долго рассматривали там, вынюхивали, как борзые, а потом с радостными криками: «Есть след! Есть!» — сели на коней, помчались через поляну к лесу и вскоре скрылись из виду.
Черный Вепрь с Крэком тоже вскочили на коней и, не спеша, поехали обратно той дорогой, которой пришли сюда. Вдруг на поляне стало тихо и пусто. Лишь старый бортник долго стоял у коновязи, вытирая рукавом кровь с лица, грустно смотрел вслед молодому князю и его черноголовому спутнику…
Хорев многозначительно переглянулся с Боривоем.
— Мы не должны выпускать их из вида! Куда они — туда и мы! Удастся ли им найти Цветанку или нет — к Черному Вепрю живыми они не вернутся! Вперед!
Тихо шелохнулись кусты — и ребята, обойдя лесом поляну, отыскали след Люта и его друзей.
— Их трое, а нас — двое, — сказал Хорев. — Зато мы имеем то преимущество, что они о нас ничего не знают…
— Ты меня подбадриваешь? Зря… Я не боюсь с ними биться! — ответил на это Боривой.
Путь от Родни до Каменного острова пролегал через урочище Широкий Берег, и Волчий Хвост вел сюда полянское войско. Все шли пешком, оставив лошадей родовичам, которые должны отступать в леса.
Широкий Берег простирался в ширину на поприще, а в длину — на три поприща. С одной стороны текла Рось, с другой — возвышалась гора, поросшая густым лесом. Под горой лежала дорога, которую никак не мог обойти Ернак.
Полянские дружины с самого утра заняли узкую местность между рекой и лесом, и весь ровный твердый луг забелел от их полотняной одежды.
Волчий Хвост ходил между воинами и показывал, где кому становиться. Сам со своим родом встал посередине: хотел видеть правое и левое крыло войска.
Выстраивались, как издавна это повелось, рядом — ровным, словно тетива лука. От Роси встали роды, которые жили на Хоробре и Красной, посередине проживавшие на Росаве, а русь, один из крупнейших и мощнейших родов, вместе с другими росичами занял все левое крыло — аж до леса.
Кий стиснул зубы и молчал. Все делалось так, как у Родни. Там ровное поле — здесь ровный, словно ладонь, луг. Там войско было поставлено в один ряд — здесь тоже. Там Ернак атаковал вечером, имея за спиной солнце, — здесь он наверняка нападет утром, когда солнце будет слепить полянских воинов… А последствия? Нетрудно предсказать.
У него сжималось сердце от тяжелого предчувствия. Но сказать об этом воеводе не решался. Разве послушает? Да и не время уже…
Единственное, чего он добился от отца и что радовало его, это то, что весь род, от мала до велика, поднялся вчера из своих поселков и двинулся на север, в непроходимые леса. А за ним двинулись остальные роды.
Русы строились на левом крыле — рядом. Однако оставалось немало воинов, которым не хватало в нем места. Тогда Кий, посоветовавшись с отцом, подозвал Щека.
— Не будем говорить об этом воеводе, брат… Возьми нашу младшую дружину и засядь с ней под горой в лесу! В открытый бой не встревай! Но, как только гунны врежутся в наш ряд, закидывай их правое крыло стрелами! Это будет большая помощь нашему войску… Если же нас разгромят, беги с отроками, как мы договорились, в Березовые Рудки и жди тех, кому посчастливится спастись… Если мы с отцом останемся живы, то найдем тебя там… Если же боги помогут нам и мы выстоим, остановим гуннов, тогда смело выводи дружину из леса и нападай на них с тыла… Понял?
— Понял.
— Тогда — иди! И да хранит тебя Световид!
Братья обнялись. Щек попрощался с отцом и братом и исчез вместе с младшей дружиной в гуще кустов.
Поляне приготовились к бою. Тысячи воинов щитами перегородили Широкий Берег, поклявшись твердо стоять против врага.