— Как ты сказал… Я… княгиня?… Значит, Черный Вепрь… князь? — Переспросила ошеломленная девушка, для которой это известие было крайне неожиданным.
— Да, — кивнул Лют. — И, думаю, ты никогда не пожалеешь, что я с Малком и Мыслятой нашел тебя сегодня и верну нашему князю. Думаю также, что ты за это не будешь на нас зла, — ведь мы желаем тебе только одного — счастья! Ты — княгиня!..
Спокойный, ласковый голос Люта обманул Цветанку, ей показалось, что в нем что-то изменилось к лучшему. Она не подумала, что сейчас он заботится о себе, о своем будущем, ибо оно не в малой степени будет зависеть от нее. Поэтому жалобно проговорила, протягивая к нему руки:
— Я не хочу возвращаться к Черному Вепрю! Я не хочу быть княгиней! Отпусти меня, Лют! Отпусти!..
Лют нахмурился.
— Ты говоришь чепуху, княгиня! Ты поедешь с нами!
— По доброй воле не поеду! Разве возьмете силой!
— Не заставляй нас делать это! Иди-ка сюда! Сама! Цветанка закрылась руками, воскликнула:
— Не пойду! Не подходи ко мне! Я ненавижу Черного Вепря и никогда не стану его женой! Лучше — смерть!
Лют понял, что без насилия не обойтись, и бросил сквозь зубы:
— Берите ее!
Малк и Мыслята с двух сторон двинулись к девушке. Лют пригнулся и расставил руки, словно собирался ловить курицу. И ни одному из них девушка не дала поймать себя. Как испуганная серна, вдруг оттолкнулась ногами от берега и прыгнула далеко в воду — аж волна поднялась. Прыгнула на верную смерть потому, что совсем не умела плавать…
После разгрома на Широком Берегу полянские роды поспешно отступали с Роси и ее притоков на север, в дремучие леса на Стугне, Днепре и Ирпене. Угоняли скот, овец, свиней, везли зерно и домашний скарб, несли на себе узлы с провизией — хлебом, пшеном, солониной. Направлялись напрямик — полями и лесами, не выбирая дороги…
Гунны упорно преследовали их. С ними шел и Черный Вепрь со своей небольшой, наспех собранной дружиной.
Остатки разгромленного войска Кий вывел в Березовые Рудки, где его уже ждал Щек со своими молодыми друзьями. Оказалось, что воинов осталось в живых значительно больше, чем думалось. К тому же прибывали все новые и новые отряды из далеких окраин полянской земли и единичные воины, которым посчастливилось спастись.
Здесь же собрали вече. Нужно было выбрать нового воеводу и старейшин, ибо во время побоища на Роси значительная часть родов потеряла их.
На вече собралось все войско. Воины были утомлены и подавлены тем, что произошло. Говорить начал старейшина рода росавичей Ворон, одноглазый, мрачный мужик. Собственно, имел он другое имя — Судислав, а Вороном его прозвали родовичи за длинный нос, чем-то похожий на клюв ворона-крука, и из-за черного чуба, что очень редко встречалось среди полян. Теперь чуб был седой, и старейшина напоминал старого ворона, обросшего, как пень, мхом.
Обведя своим единственным глазом притихших воинов, Ворон сказал:
— У нас совсем мало времени. За нами идут гунны. Поэтому долго говорить никогда… Мы остались без князя и без воеводы. О князе — потом. А теперь — кого хотите воеводой? Думайте!
Все молча переглядывались. Действительно — кого же? Кто-то робко заметил:
— Может, тебя, старейшина?
И Ворон, устало покачав головой, возразил:
— Не меня… Я старый, больной, одноглазый… И не старейшину Берислава — он тоже уже землей пахнет, — и Ворон показал на согнутого годами старейшину хоробричей, который, опершись на копье, стоял возле него и хлопал глазами. — Выберем мужа молодого, но уже опытного и мудрого. Он здесь, среди нас. И если бы мы послушались его совета, то не потеряли бы половины воинов и почти всех старейшин…
— Кто же это? — раздались голоса. — Где он? Пусть выйдет вперед.
— Это Кий! Из рода русов! Вот он!..
Кия уже знали все. Правда, смущало некоторых, в частности старших воинов, его молодость, но если старейшина Ворон за него, то всякие сомнения отпадали. А русы — те сразу закричали:
— Кия! Кия воеводой!
— И старейшиной русов! — добавила младшая дружина. — Вместо Тура.
— Пусть будет Кий нашим воеводой! — закричали все. — Кия! Кия!
Старейшина Ворон положил свой щит на землю, поманил к себе Кия.
— Становись, воевода, сюда! — А когда Кий встал, приказал отрокам: — Поднимите его — пусть все видят! Вот наш воевода!
Кия подняли над войском. Солнце золотило его густые рыжеватые волосы и молодую кудрявую бородку. Загорелое, овеянное горячими ветрами лицо было мужественное, суровое, без тени радости и улыбки. Да и ни у кого из полян сейчас не было радости в сердце — все ждали еще большей беды… У Кия были сильные, широкие плечи и крепкие ноги. Стоял на щите прямо и смотрел проникновенно на утомленные лица соплеменников, в их пытливые, наполненные тревогой глаза.
— Родовичи, друзья! — крикнул он громко. — Не такое сейчас время, чтобы я отказывался стать вашим воеводой. Может, среди вас есть достойнее — умнее, опытнее, смелее. И чтобы найти его, нужно долго думать, а думать некогда. Вот-вот настигнут нас гунны! Поэтому спасибо вам, что доверились мне, и приказываю отправляться дальше в путь!
— Кий, люди устали… Может, передохнем? — спросил Ворон. — Здесь хорошее место — тенистая роща, зеленый лужок, вдоволь чистой родниковой воды…
Кий огляделся. Действительно, здесь хорошо: над более широкой зеленой долиной шумит под ветром березовая роща, по долине течет ручей, а противоположный склон долины сияет желто-белым цветом ромены.
Однако он отрицательно покачал головой:
— Хорошо здесь для отдыха… А для обороны совсем плохо! Нет, поищем другое место!.. Пусть роды выберут себе старейшин, где их нет, — и в путь!
Выбрав старейшин, поляне, не мешкая, снялись в путь.
Кий шел впереди. Наклонив голову, заполненную тяжелыми думами, упорно шагал плотными сапогами по густому степному бурьяну, прокладывая в нем тропинку. За плечами — лук и сумка с сухарями, пшеном и салом, на левой руке — тяжелый щит и кожаная перчатка, в правой — два коротких копья, на боку — меч и колчан со стрелами.
Это — обычное военное снаряжение полянского воина.
Шли долго. Не слышно ни разговоров, ни смеха. Все ужасно устали, но никто и словом не заикнулся об отдыхе. А солнце жгло немилосердно, и белые рубашки на спинах потемнели от пота, покрылись серой степной пылью.
Кий вел свое войско все вперед и вперед, пока не наткнулся на лес и на чистую, без кустов, длинную поляну в нем, которая наклонно спускалась к широкому вязкому болоту, по которому текла некая небольшая речка.
— Здесь остановимся!
Все сразу попадали на землю — кто, где стоял. А Кий со Щеком, Ясенем и Грозой обошли поляну и лес, примыкавший к ней, побывали внизу, на болоте, и только тогда вернулись к стоянке.
Кий собрал старейшин.
— Я вот что думаю, — сказал тихо. — гунны идут по нашему следу и вскоре догонят нас… Так лучше встретим их здесь, чем где-нибудь в чистом поле, где они имеют несомненное преимущество. Но чтобы остановить и победить сильного врага, мы должны перехитрить его!
— Перехитрить? Но Ернак тоже не дурак! — Ворон поскреб седой затылок. — раскусит нашу хитрость — и нам же будет хуже!
Не раскусит!.. Я придумал такое, чего он ни разу не встречал в жизни!
Что же это? — старейшины вопросительно посмотрели на молодого воеводу.
Кий прищурился на солнце, которое уже начало сворачивать с полудня и освещал поляну с правой руки, и, подумав, сказал:
— Посмотрите — какое место! В тылу у нас — болото. Итак, обойти нас гунны не смогут — утонут в нем… С двух сторон — густой лес. Гуннской коннице по нему тоже не пробиться… Остается у них для атаки один путь — поляна… Так пусть нападают по ней! А мы тут и приготовим ловушку: на их клин поставим прочный полянский плетень! Об него и разобьется Ернакова конница!
Старейшины не поняли.
— Тын?
— Ну, пусть будет не плетень… Да, будет частокол, жидкий, как вилы, и острый, как копья… Мы преградим им поляну вот в этом месте, недалеко от берега, и пусть попробуют тогда гунны разорвать наши ряды! Не получится… Сделает частокол мой род, — и он посмотрел на Щека, Ясеня и Грозу. — Ребята, поднимайте русов — готовьте колья! Вбивайте их в землю так, чтобы они остриями торчали в сторону нападающих, но не густо — на расстоянии одного шага…
— Для чего это? — спросил Ясень.
— Потом увидите… Идите!.. А я тем временем остальные роды поставлю в лесу в засаду — с этой и с другой стороны поляны… Приготовимся, как следует! Только бы Ернак напал на нас!.. Чтобы напал!.. Идите!
Через минуту поляне зашевелились, словно муравейник. Русы рубили молодые дубки, березки и грабы, вбивали их наискось в землю деревянными молотами, а потом заостряли мечами, и они напоминали наконечники копий. Другие роды, забрав оружие, разделились пополам. Одни засели в лесу по правую руку, другие — по левую. Кий строго приказал им вступать в бой только тогда, когда гуннский клин врежется в полянский частокол.
Прошло немного времени, а поляна уже была перегорожена жидким, наискось поставленным частоколом. И тогда с поля примчались конные лазутчики.
— Воевода, гунны!
— Далеко?
— За два или три поприща.
— Вся орда или небольшой отряд?
— Вся орда!.. Идут — как облако! И поля не видно!
— Ну, что ж — это хорошо, — сказал Кий и обратился к своим воинам: — Родовичи! Русы! Вот тут мы или победим, или все поляжем! Для гуннов мы приготовили хорошую неожиданность! И чтобы они до последнего момента не заметили нашей изгороди и не повернули обратно, как обычно это делают, когда видят, что победы им не одержать, пусть каждый из вас станет перед изгородью так, чтобы собой и своими щитами закрыть частокол. Воины Ернака подумают, что перед ними обычные полянские ряды, как это было у Родни или на Широком Берегу… А как только вражеский клин, помчится со всех ног и приблизится к нам на такое расстояние, когда уже его ничто не сможет остановить, мы быстро сквозь проходы между кольями отступим назад. Гунны вместе со своими лошадьми и наткнутся на наш частокол… Вот тогда мы возмемся за оружие!..