— Но… я думал…
— Что? — Я насмешливо посмотрел на него.
— Что дух, дающий прозрения, не так кровожаден, как прочие демоны, и…
— Вы сможете договориться? Заключить сделку?
— Да.
— И что ты готов ему предложить?
— Не знаю, но…
— А надо знать.
Юноша не ответил. Я продолжал листать книгу.
— Да, похоже, тут и впрямь ничего не сказано о последствиях… писал, по видимости, грамотей вроде тебя… все заклинания переврал… Зато иллюстрациями свою книжонку снабдить не забыл. Вот посмотри на эту картинку. Видишь, какой красавец?.. А что это у него на поясе?..
Лердвих некоторое время вглядывался в рисунок.
— Не знаю, — признался он. — Похоже на гроздь винограда.
— Это связка глаз, — сообщил я. — Аллешарих носит их на поясе, путешествуя по Нижним Мирам. А знаешь, откуда у него эти глаза?
— Н-нет…
— Он выдирает их у заклинателей вроде тебя.
— Что?!. Вы шутите?..
— Нет.
— Но… зачем?
— Спроси у него самого, — хмыкнул я. Однако Лердвих выглядел так убито, что я сжалился и объяснил:
— Это одно из его скрэ.
— Скрэ?
— Элемент магического облика. Мы состоим из нескольких тел или нескольких душ, или нескольких начал — разные люди их называют по-разному. Тело, называемое Тэннак, является тем, что позволяет магу творить чудеса. Разница между телом и обликом состоит в том, что тело — это то, что дано нам, а облик — то, во что мы его превращаем. К примеру, — двумя пальцами я помял край его рубашки, — ты не родился в этой одежде. Но сейчас она часть твоего облика. Схожим образом дело обстоит и с Тэннаком.
— Скрэ — это его одежда?
— И да, и нет. Тела подобны друг другу, но не во всём и не до конца. Скрэ — любой оформленный действующий элемент облика. Бывают скрэ, предназначенные для единственного использования. Другие — остаются постоянно, но лишиться их не страшнее, чем утратить вещь: жаль, но вреда от этого нет. Другие скрэ настолько важны, что, утратив их, Тэннак уже не может нормально существовать. Всё равно, что лишить тебя дома или одежды зимой. Или даже части тела. Скрэ — это часть формы, которую принимает изначально аморфный Тэннак.
— Но зачем Аллешариху… нужны глаза моего тела… я имею в виду — вот эти?.. — Лердвих показал на лицо.
— Зачем ему глаза твоего Холока? Миры и начала не отделены друг от друга полностью, и ты, вызывая демона в мир людей, лишний раз это подтверждаешь. Не только энергии, но и предметы из одного уровня могут быть перенесены на другой, хотя при переносе структура их совершенно изменяется. То, что на уровне Тэннака является чем-то совершенно обычным, будучи воплощено в видимом мире, приобретёт необыкновенные свойства. То, что в Холоке никого не удивляет — например, глаза простого деревенского мальчишки — будучи взято в Тэннак приобретёт куда большую ценность… по крайней мере, для существа, знающего и способного этой вещью воспользоваться.
— А как он ею пользуется?
— Я объяснил бы тебе, но ты вряд ли поймёшь. Ты пытаешься писать стихи, не зная и азбуки. Скажем так… для Аллешариха эти глаза служат источником определённого рода способностей и сил… Кстати, а зачем ты вообще хотел его вызвать?
— Я хотел… прозреть. Хотел видеть мир так, как видят его маги. Посмотреть на Верхние и Нижние миры.
— О, он дал бы тебе Прозрение!.. Перед твоими глазами, болтающимися в связке на поясе демона, пронеслись бы десятки Нижних Миров… Ты был бы принуждён созерцать кошмарные, немыслимые реальности, вынести которые твой разум был бы не в состоянии. Ты бы спятил и в конце концов, вероятно, убил бы себя. По крайней мере, так закончило свой путь большинство вызывателей.
— Но зачем его тогда вообще вызывают?
— Сейчас в основном — по глупости. Как ты. Прежде, во времена Стханата и даже ещё раньше, были умельцы, способные выцедить знания из безумной круговерти образов, возникающих, когда Отверзаются Врата Прозрения… Они слепли, как и все, но приобретали больше, чем теряли. Их разум уже был подготовлен к тому, чтобы противостоять безумию, хотя и «нормальными» их трудно назвать. Это были великие некроманты и демонологи, сохранившие ещё нить знаний, переданную человечеству некогда самими Князьями Тьмы. Небесные Избранники, создавшие Стханат, Империю Порядка, истребили их всех, и традиция прервалась, но те, кому всё же удалось избегнуть смерти, преобразили своё естество и покинули землю. Теперь они — обитатели Нижних Миров, демоны, подобные Аллешариху или даже бессмертные.
Юноша смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— Кто ты? — спросил он вдруг.
— Я не скажу тебе своего имени.
— Почему?
— Потому.
Даже если преследователям известно моё имя, вряд ли селян успели предупредить. Но я не хотел рисковать. Если я представлюсь, и этот мальчик поведёт себя неадекватно, мне придётся его убить.
— Некоторые вещи лучше не знать, — подвёл я итог своим размышлениям.
— Ты, наверное… чародей?
— Был.
— А теперь?
— Возникли некоторые сложности. Признаться, мне указали на тебя как на колдуна, и я ехал сюда, надеясь получить помощь.
— Какую помощь?..
— Забудь. Ты всё равно ничего не умеешь.
— Это правда… — понурился Лердвих. — Один раз, когда я… ну… проводил один ритуал в лесу… днём… на меня наткнулась соседка. С тех пор слухи и поползли.
Я опустился на землю. Лердвих сел рядом. Я думал о том, что теперь делать. Успею ли найти мага до того, как процесс разрушения Тэннака станет необратимым?.. И где его искать? Разве что в городе, но в городах меня ждут. Выпив Лакайру Рэйнфлик, я надеялся, что смогу миновать эту часть страны быстро и без хлопот. Я объявился бы только в Рендексе, взял бы то, что мне нужно, и снова пропал бы. Вместо этого я утратил ту крошечную толику магии, которой обладал и опять навёл стражников на свой след.
Я думал, думал, думал…
Потом…
Не могу сказать, что меня посетило озарение. Идея, как какая-то фантастическая рыба, поднималась к свету сознания из тех тёмных глубин, где обитают идеи и морские чудовища. Идея простая и непритязательная, но в случае успеха она могла спасти меня. В какой-то момент мне показалось, что я хватаюсь за соломинку, но если и так, лучше попытаться сделать хоть что-то, чем сдаться и не делать ничего.
— Когда человек собирается учиться волшебству, — произнёс я. — То самое лучшее, что он может сделать — найти учителя. Конечно, можно пытаться и самому, но это гораздо сложнее, чем самому научиться читать. Если у тебя есть букварь и крупица мозгов, это возможно… правда, только в том случае, если тебе скажут заранее, какому звуку соответствует каждая буква. Маг начинает с определённых состояний, в которые приводятся его Шэ и Келат, и положений, в которые приводится Холок. Состояния этих душ, которыми мы можем ограниченно управлять, и сообщают первичное движение Тэннаку. Это — базовые ноты магии, из которых впоследствии можно будет сложить мелодию. Изменения течений в Тэннаке увязываются с определёнными состояниями сознания, в которые мы приводим себя, и до тех пор, пока мы не научимся управлять Тэннаком непосредственно и прямо, эти состояния сознания и будут теми рычагами, которыми мы будем двигать его.
Между учителем и учеником с самого начала устанавливается особого рода связь, основанная на доверии. Их души как бы сближаются, и учитель может вести ученика по тем путям волшебства, которые ему известны. Когда Тэннак учителя совершает движение, магическое тело ученика увлекается его токами и совершает движение вместе с ним. Эту связь учитель может использовать для того, чтобы установить тотальный контроль над учеником, и поэтому, прежде чем отдать свою душу в чужие руки — пусть даже и временно — следует понять, что за человек, которому ты её отдаёшь, насколько он честен и можно ли ему доверять. Это риск, но это и лучший способ обучиться. Когда Тэннак окрепнет, и ученик научится самостоятельно пользоваться им, тогда он перестаёт нуждаться в опеке. В начале же пути она необходима. Без непосредственного контакта учителя и ученика трудно сделать первые шаги на дороге волшебства…
Подождав, пока мои слова худо-бедно улягутся в голове Лердвиха, я продолжил:
— Я не могу, да и не хочу быть твоим учителем. Но вывести тебя на эту дорогу я сумею. Ты согласен?
— Да, — бездумно согласился он. Но кое-что из того, что я говорил ему раньше, кажется, всё-таки застряло у него между ушами, потому что вскоре после этих слов он поспешно добавил:
— Чем мне придётся заплатить за это?
Я улыбнулся: мальчик не безнадёжен.
Сначала я хотел солгать, но затем, повинуясь какому-то безотчётному импульсу, сказал правду:
— Ничем. То, что я получу, ничего от тебя не отнимет. Я знаю, как творить заклинания, но мой Тэннак повреждён, и я не могу творить их. Ты здоров. Ты можешь, по крайней мере — потенциально, но ты не знаешь, как. Поэтому, если быть точным, ты поведёшь меня по дороге, а не я тебя. Я лишь укажу тебе, куда идти.
— Но… ты говорил, что учитель нужен, чтобы сообщить «правильное» состояние ученику…
— На этот раз, в виде исключения, всё будет наоборот. — Я усмехнулся. — Ты сообщишь мне состояние. А я помогу тебе достигнуть его. Я сказал, что самому ученику сделать это сложно. Но возможно. Есть способы.
Он согласился, и мы приступили к подготовке.
Среди барахла, которое Лердвих притащил с собой в лес, сыскалось кое-что полезное. К счастью, не все травы он сжёг в жаровне. Корень мандрагоры, белладонна, листья ламисеры и ещё несколько травок сразу настроили меня на оптимистический лад. Я отобрал нужные растения, мелко нашинковал их (мандрагора слегка зачерствела и пришлось, сняв кожуру, долго кромсать её ножом, соскабливая стружки), насыпал в миску и приказал Лердвиху толочь всё это до тех пор, пока содержимое не превратится в однородную массу. Время от времени, чтобы не подсыхало, я добавлял чуточку воды. Пока Лердвих трудился, я, стерев его неумелый рисунок, нарисовал на поляне свой: пятиугольник в круге. Меньший круг — в центре. Надпись на Искажённом внутри малого круга, в каждом из углов, последнюю — вокруг всего рисунка.