— Какой-то демон едва не сожрал его душу. Собственно, он до сих пор на крючке. Боится, что после смерти отправится прямиком к нему на обед.
— Да, это бывает, — лицо Фремберга приняло снисходительное выражение. — Эти смертные обожают залезать в задницы, из которых самостоятельно выбраться не могут. Зачем ты ему помогаешь?
— Хочу посмотреть, как меняется природа.
— Ничего интересного. В конце пути появляется что-то вроде зеркала, в котором отражается новая сущность. Прошедший мост протягивает руку к зеркалу и… начинается новая жизнь. Отражение становится реальностью, а реальность — призраком.
— Смотря что считать реальностью… — заметил Эдрик. — Только дурак станет называть «реальностью» то, что они видят.
— Я говорил с точки зрения их восприятия, — объяснил Фремберг. — Для них «видимый мир» — реальность. Им кажется, что что-то «по-настоящему» меняется, когда они становятся демонами или людьми.
— А на самом деле… не меняется ничего? — пробормотал Эдрик.
— Именно. Просто переходят в другую часть себя. Начинают собирать мир по-новому. Прежняя природа перестаёт быть «активной», потенциал меняется. Но по сути — всё тоже самое.
— Тем не менее для них это может быть важно… иногда.
Фремберг кивнул.
— Я не против, пусть проходит. Может быть, это его излечит. Наверняка излечит. Там внутри святилище, — он неожиданно показал на Слепую Гору. — Не знаю, стоит ли тебе заходить внутрь. Просто предупреди его, что там маленький храм. При некоторой удаче, можно пообщаться с любым из властителей Верхних и Нижних Миров. Оттуда молитвы долетают до них быстрей, чем из любого другого места. Если есть желание и есть что сказать, конечно. Я бы не советовал злоупотреблять этой возможностью даже ему, хотя, возможно, после перевоплощения в демона какой-нибудь из Тёмных Князей и согласится принять его под своё покровительство. Но тебе находиться там я бы точно не советовал. Таких как ты, они не очень-то любят.
«Я бы удивился, будь иначе, — мысленно усмехнулся Эдрик. — Ведь мы хотим отнять у них мир…»
Вслух он сказал:
— Ты так говоришь, как будто я буду с ним рядом.
— А разве нет?.. А, мне показалось… Вы так резво рванули к Мосту, что я решил… Значит, ты не собираешься ему помогать? Ну вот и ладно.
— «Помогать»? — удивился Эдрик. — А разве это возможно? Это не нарушит баланс?
— Ну вы же не занимаете одно тело. Мост тебя вообще не воспримет. Ты ведь бессмертный. Этой системе нечего тебе предложить.
Эдрик задумался.
— Возможно… — сказал он через некоторое время — они уже прошли половину пути, и Льюиса, а также Игольчатый Мост скрывала от них теперь громада Слепой Горы. — Возможно, я и помогу ему. Не знаю. Да, наверное, помогу. Вблизи наблюдать перевоплощение гораздо интереснее, чем с противоположного берега… А просто перебраться на ту сторону через ров нельзя?
— Даже не думай. Система не позволит. Разбудишь такие силы, которые сотрут тебя в порошок ещё прежде, чем ты успеешь объяснить, что не хотел ничего плохого. Я ведь тут не единственный страж.
— А есть и другие?
— Да, духи света. Несколько могущественных демонов. Один из Лунных Князей, которому была дарована божественность взамен на бессрочную стражу, которую он вынужден теперь нести здесь.
— Кто?
— Австевер, Владыка Ощущений. В некотором смысле, Слепая Гора, расположенная в самом центре вселенной, являет собой как бы символический образ всего существующего. Это место — граница между тем, что есть и тем, что могло бы быть…
— Так центр или граница?
— И центр, и граница. Настоящий центр — это всегда граница. Подлинная граница всегда проходит внутри, а внешне… внешне вещи и явления не так уж сильно отличаются друг от друга.
— Да, в Школе нам рассказывали об Австевере. Ещё один тюремщик, благодаря которому боги держат нас в рабстве.
— Конечно, ты должен был о нём слышать. Ведь вам предписывается победить его, выбраться из той тюрьмы, которую он создал. Полагаю также, ты знаешь, что сама Кипящая Река служит чем-то вроде бесконечного жертвенного алтаря, олицетворяющего предел тех ощущений, которые может испытать смертный…
— Нет, нам рассказывали немного иначе. Но я понимаю, о чём ты. Да, можно сказать и так. Но я не понимаю, почему ты говоришь — «стражи». Что вы тут охраняете? И от кого? Школа никогда ещё не пыталась разрушить это место, мы всегда искали лишь способы выбраться из потока…
— Стражу ставили не для защиты от вас, — ответил Фремберг. — Вы — отнюдь не самая большая головная боль миродержцев. Собственно, вы вообще не проблема, что бы вы о себе не воображали. Вы обретаете бессмертие и занимаете своё место в упорядоченной системе Сальбравы, хотите вы этого или нет. Но есть те, кто представляет настоящую угрозу. Те, кто спят там, под нами. — Он потыкал пальцем вниз, как бы указуя на основание той исполинской каменной башни, на вершине которой они стояли. — В Озере Грёз, из которого растёт Столб.
Эдрик понял, кого он имеет в виду.
— Но ведь их нет, — произнёс он недоумённо. — Они стали не более реальны, чем мысль или память… чем забытое воспоминание. Их нет в реальном мире. Нам говорили, что Озеро Грёз — это и есть мечта.
— Это так, — согласился Фремберг. — Но в каком-то смысле мечты обладают собственной реальностью — хотя она и иная, чем реальность вещей и явлений. Этот барьер — между предметом и мыслью о нём — очень высок, но те, кто древнее нас, способны его преодолеть. Ведь именно из их мечтаний когда-то возникла Сальбрава.
— То время давно прошло, — резко сказал Эдрик. — Они давно утратили силу, которая позволяла им давать бытие тому, чего не было прежде. Теперь они могут лишь перемещать то или другое на место, превращать одну вещь в другую, эту энергию — в ту… Но анкавалэна у них нет, и никогда уже не будет, как бы они не стремились вернуть его. Анкавалэн принадлежит людям.
— Да, я знаю, что на этом основана вся ваша идеология, — сказал Фремберг. — Эту мысль тебе вбивали всю жизнь, внушая, что вы какие-то особенные, не такие, как всё, что этот мир — дерьмо, потому что он дерьмово управляется, а вот если бы к власти пришли вы, вот тогда… Но вот что я тебе скажу, мой друг. На самом деле не имеет абсолютно никакого значения, в чьей сущности теперь, после Войны Остывших Светил, скрыт анкавалэн — в сущности людей или богов. Важно то, кто этой силой управляет. А управляют ею боги — так же, как и прежде. Всё равно как если бы ты перестал хранить деньги дома в сундуке и поместил их в банк. Они всё равно принадлежат тебе. Ты можешь снять их в любой момент, переместить на другой счёт, оплатить текущие расходы… Ничего не изменилось. Смертные принадлежат богам, и так будет всегда, хочешь ты этого или нет. Претензии вашей Школы смешны. Боги всегда позволяли тем, кто этого достоин, получить нечто большее, чем жизнь внутри одного из людских стад, но достойных — по-настоящему достойных — всегда были единицы. Ваш способ обрести бессмертие ничуть не хуже, чем все остальные. Но когда вас становилось слишком много, вашу численность аккуратно сокращали — думаю, ты слышал о периодах резни во времена Стханата… Нет? У вас эта информация тоже засекречена от новичков?
— Не в этом дело. Я никогда не увлекался историей.
— Напрасно, напрасно. Кто не знает прошлого, не знает и настоящего, — Фремберг осуждающе поцокал языком.
— Не отвлекайся, — посоветовал Эдрик. — Ты рассказывал о том, от кого вы охраняете это странное место.
— Я думал, ты понял…
— Я не понял, почему. Допустим, боги могут выжимать анкавалэн из людей — я знаю, как они это делают. Но те… кто мёртв… как? Их нет. Как они могут влиять…
— Увы, но всё ещё есть те, кто поклоняется Последовавшим. Иногда их молитвы достигают Озера Грёз. И тогда оттуда поднимаются призраки.
— Призраки?
— Да, тени теней того, чем они были. Чем выше им удаётся подняться, тем большую силу они обретают. Но и тем сильнее становится сопротивление. В принципе, мощи, сосредоточенной в этом месте, достаточно, чтобы остановить любого из них, даже Клеветника или Палача. Хотя иногда их потуги вырваться на волю по-настоящему страшны, — Фремберг покачал головой. — Такое происходит нечасто, раз или два в тысячелетие. Тогда Столб содрогается, и кажется, что всё вот-вот рухнет, и Солнечный Убийца выберется на свет… Хотя это всего лишь призраки поднимаются вверх по нитям молитв. Рано или поздно их сила иссякает, они превращаются в ничто, и всё успокаивается. Но есть опасение, что когда-нибудь они придумают способ если не проломить, то обойти защиту. Для этого тут и нужна стража.
— И что ты с этой волшебной палочкой сможешь предпринять против Князя? — с презрением бросил Эдрик, показав взглядом на колдовской посох.
— Я буду противостоять ему не один. Кроме того, нелепо считать, что призрак, даже сумев прикоснуться к чему-то реальному, сразу же обретёт все свои прежние силы. Их возвращение не будет мгновенным, и страж, если и не сумеет закрыть проход, по крайней мере, сможет воззвать к миродержцам. Тогда сюда явятся те, кто уже один раз низверг Последышей в Озеро Грёз… и сделают это ещё раз.
— Пусть бы сами и сторожили, если им так нужно, — пробормотал Эдрик.
— Перестань. Это нужно всем нам. Если только, конечно, ты не хочешь увидеть, как все миры исчезают в огне, знаменующем конец света.
— Я что-то не слышал особенной радости в твоём голосе, когда ты говорил, что должен дежурить здесь следующие сто лет.
— Хм… да, признаться, меня отправили сюда в наказание. Обычно мы проводим здесь четверть века после того, как обретаем бессмертие.
— И что ты натворил?
— Это тебя не касается.
— Понятно, — Эдрик хмыкнул. — У меня остался ещё один вопрос. Если ты так много знаешь о Школе, почему ты не догадался, кто я такой, ещё в Башне? Или догадался — но сделал вид, что не знаешь?
— Я знал, что ты бессмертный, но не знал, к какому из родов ты принадлежишь. Ты отмалчивался, и делал вид, будто тебе мешает какая-то клятва. Это слегка расходилось с тем, что мне известно о Школе. Вы держите слово лишь тогда, когда вам это выгодно. В том случае это была явная дурость…