сколько Имён, одно из которых было его собственным. Разум чародея судорожно метался в поисках выхода. На какой-то момент он потерял себя. Он хотел обратиться к властителям Сальбравы: может быть, они услышат его крик. Он мог ненавидеть их, называть их тиранами, мечтать о мятеже, но, оказавшись наедине с Тёмным Князем, был готов целовать ноги Солнечным Богам, лишь бы они спасли его. Для гордости не осталось места, сердце затопил дикий, почти животный ужас: он знал, что Лицемер способен сотворить с ним нечто много более худшее, чем смерть… Он искал слова молитвы, выученные давным-давно, ещё в детстве, когда он был человеком, но они не приходили на ум: повзрослев, Фремберг слишком хорошо постарался забыть их, ведь он полагал, что бессмертие делает его равным богам, вознося над человеческим стадом. Его возмущало, что боги — в лице своих посланников — считают его чем-то мало отличающимся от этого самого стада; теперь же он был готов принять эту роль, готов на всё что угодно, лишь бы спастись.
Он вдруг увидел Лицемера рядом с собой, совсем близко, Последыш будто бы обнимал его, заглядывая в глаза.
— Поздно, — произнёс Лицемер, и в его голосе Фремберг услышал удовлетворение. Маска покрылась каким-то подобием копоти, налёт посветлел, потёк, как воск, принимая новую форму… форму, в которой Фремберг узнал…
Найдись у него ещё несколько мгновений, он, может быть, сумел бы понять, что его страх, внутренний надлом, сделавшие его готовым на всё ради спасения, — не принадлежат ему, отчаянье внушено извне. Вернее — не принадлежали; но Фремберг принял их как свои, и они стали его частью. Лицемер сломал его волю, переломил внутренний стержень, как сухую тросточку. Он начал Игру по своим правилам и закончил её так и тогда, когда ему было нужно.
…От взрыва часть пещеры обрушилась, и Эдрика завалило камнями. Чтобы выбраться, ему потребовалось перейти в меч. В этом состоянии он был неуязвим, для него не существовало препятствий. Синий клинок вылетел из-под завала, взметнув целый фонтан камней. Пещера изменила форму, став значительно шире — похоже, часть скалы Фремберг просто испарил.
Больше разговаривать с демоном в маске Эдрик не собирался. Похоже, тот не был способен вести себя как разумное существо — а может быть, просто не воспринимал Эдрика как ровню и поэтому не считал нужным обращать на него внимание. Какой из этих двух вариантов был истинным, Эдрика не волновало — он собирался убить демона в любом случае.
Но демона не было. На месте разрушенного святилища теперь были обломки, вибрировал уцелевший портал, и Фремберг Либергхам устало опирался на посох. Ещё раз осмотревшись, Эдрик превратился в человека.
— Где он? — Спросил тел-ан-алатрит, опускаясь на пол.
Фремберг раздражённо посмотрел на него.
— Я его прикончил, — и пробурчал. — Идиоты…
— Что это было?
— Существо вроде того, что вселилось в Нарвериша. Только посильнее. И более удачливое. — Чародей сделал кислую мину. — Не нужно было помогать твоему дружку…
— Объясни, что произошло, — потребовал Эдрик. — Если он был одержимым, почему ты не почувствовал его?
— Слишком хорошо спрятался.
— Для чего этим тварям проходить Мост?
— Чтобы приобрести самостоятельность. Видишь ли, помимо двух «нормальных» способов прохождения существуют ещё два… ммм… извращённых. Если ты человек, но твой Тэннак имеет демонические свойства, ты можешь попробовать пройти Мост на закате до летнего солнцестояния. Тогда ты станешь… скажем так, человекодемоном. Возможен и обратный вариант — для достаточно могущественных демонов. Им нужно идти на рассвете после летнего солнцестояния. И в том, и в другом случае риск очень велик, но некоторым везёт, и они приобретают вторую природу, не теряя своей изначальной. Их очень сложно уничтожить. Даже будучи развоплощёнными, они могут овладеть живым существом и попытаться пройти Мост в его обличье. При правильном учёте баланса сил подобное прохождение исцелит их — по крайней мере, одну из двух половинок их естества, в то время как человек или демон, служивший им носителем, не получит ничего.
— Понятно. — Эдрик ещё раз оглядел пещеру. — А зачем ты уничтожил храм?
Фремберг заскрипел зубами.
— Я не хотел… не подумал… Эта мерзость так выбрала место… — Он выругался. — Не хотел дать ей сбежать…
— У богов будут претензии?
— Возможно, и нет. Постараюсь восстановить тут всё, как было. — И мрачно закончил: — За сто лет, думается, справлюсь…
— Ты не можешь узнать, куда этот демон выкинул Льюиса?
— Боюсь, что нет. Забудь о нём. Есть кое-что поважнее.
— Что? — без интереса спросил Эдрик. Его гнело какое-то неприятное чувство. Как будто бы что-то… неправильно. Предчувствие было смутным, неотчётливым. Что-то не так. Но непонятно — что.
— Теперь, когда сила Солнечных Богов не влияет на это место, одна очень опасная бестия, запертая под храмом, — драгоценный камень в его посохе качнулся, указывая на пол, — может пробудиться. Нужно прикончить её, пока этого не произошло. Я рассчитываю на твою помощь.
— Боишься, что не справишься с ней сам?
Фремберг кивнул.
— Я знаю, что не справлюсь. Даже эта вещь не поможет, — он задумчиво покрутил посох в руках. — Она неуязвима к магии. Только такое существо, как ты, могло бы её убить.
Он подошёл к разрушенному святилищу и произнёс несколько заклинаний. Эдрик увидел, как плавится камень — сначала исчезли упавшие с потолка глыбы, затем, когда заклятье добралось до пола, в скале появилось углубление, ещё через минуту превратившееся в изогнутый туннель. Второе заклинание придавало расплавленному камню некое подобие ступенек, третье — охлаждало туннель.
— Пойдём, — сказал Фремберг. — Это недалеко.
Он стал спускаться вниз, и Эдрик последовал за ним. Предчувствие крепло. Что-то не так со стариком.
— Надеюсь, мы спускаемся не к Убивающему? — поинтересовался Эдрик. — Говорят, он лежит где-то под Столбом.
— Нет, нет… — Фремберг издал короткий смешок. — Его «где-то» гораздо дальше. Речь идёт всего-навсего о демонице, фаворитке одного из Последовавших. Очень древняя и опасная тварь.
— Почему она заперта, а не уничтожена?
— Потому что в тот период, когда её изловили, у нас были очень плохие отношения с вашей Школой.
Чтобы освещать путь в темноте, Фремберг создал шар света, который повис над его плечом.
— При чём тут Школа?
— Я же сказал: её может уничтожить только существо вроде тебя. Тот, чья бессмертная сущность — оружие. Магия позволяет её удерживать, ещё, как я полагаю, играет роль влияние святилища. Но сейчас влияния нет и неизвестно, смогут ли её удержать мои чары. А ты тут. Очень удачно. Давно стоило бы договориться с кем-нибудь из вас и разобраться с этой головной болью раз и навсегда.
Они спустились приблизительно на шестьдесят-семьдесят футов, и заклятия Фремберга прогрызали перед ними дорогу. Внезапно снизу появился свет — лестница закончилась, в образовавшуюся дыру можно было увидеть кусочек какого-то помещения. Фремберг шагнул в отверстие и слевитировал вниз, Эдрик спрыгнул.
Это была небольшая комната с возвышением в центре. Вдоль стен располагались статуи молодых девушек; в руках они держали хрустальные шары, от которых и исходил свет. Тут пахло магией и тайной. Взглянув на постамент, Эдрик замер.
— Хитрая тварь, — хозяин Обсидиановой Башни протёр глаза, — принимает обличья тех, кто нам дорог. Не знаю, что видишь ты… мне кажется, что я вижу свою мать.
Эдрик подошёл ближе. В восприятии что-то сместилось — он вдруг понял, что это не Вельнис. Просто похожа… Нет, не похожа вовсе. У неё совсем другое лицо, и светлые волосы, когда у Вельнис — тёмные. Иллюзия освещения. Или… что-то другое? Может быть, Фремберг прав и это… существо… как-то воздействует на его разум?
Он долго смотрел на неё. Одетая в обычное белое платье без всяких украшений, она лежала совершенно неподвижно. Несмотря на то что нельзя было заметить, как она дышит, девушка казалась спящей, а не мёртвой. Она была прикована к возвышению тоненькими, почти игрушечными серебрёнными цепочками. Впрочем, можно было не сомневаться, что эти цепи так перенасыщены магией, что на них можно подвесить и гору — выдержат.
У Эдрика возникли странные чувства. Ему опять почудилось, что это Вельнис. Совершенно иррациональное ощущение. Как будто он был влюблён в неё, и забыл об этом, а теперь начинал вспоминать. Нет, это не Вельнис. Но у них определённо было что-то общее. Он протянул руку…
— Не делай этого! — резким голосом предостерёг его Фремберг. — Разбудишь… это. Она и сейчас на тебя влияет. Если она проснётся, создаст такие иллюзии, что ты забудешь даже, где находишься. Я ведь говорил тебе. Она очень могущественна.
— Я не чувствую никакого влияния.
— Вот именно. И твои, и мои способности по сравнению с её силой — ничто. Мы даже не можем обнаружить, как она воздействует. Скорее, убей её! Мне тоже трудно держаться. Мне кажется, она пробуждается. Давай же!..
Несколько мгновений Эдрик колебался, глядя на спящую. Ему показалось, или она действительно вздохнула?.. Похоже, его проводник прав: она вот-вот могла пробудиться.
Он перешёл в меч, на мгновение завис в воздухе… Когда он метнулся к своей жертве, Фремберг уже ничего не успел сделать. Эдрик рассёк старика на две части, наискосок. Затем он снова перешёл в состояние человека. Он ещё не был уверен в том, что его догадка верна, и очень хотел посмотреть в глаза умирающему. Он досконально изучил науку притворства в Школе Железного Листа — настоятельницы периодически меняли свою внешнюю форму, а внутреннее состояние и манеры других людей они могли копировать так, что распознать обман было почти невозможно — но эта тварь могла притворяться лучше всех.
— Жаль… — произнёс Фремберг, выплёвывая кровь. Но говорил он не своим, а каким-то чужим, бездушным, будто механическим голосом. — Такое великолепное лицо…
И Эдрик понял, что не ошибся.
Ему представилось вдруг, что тело Фремберга — лишь кожа, натянутая на «болванку». Это,