[1107]. До последнего момента князь был уверен, что «добродушные венцы не способны на серьезную революцию»[1108]. Между двенадцатью и часом дня 13 марта Мелани еще шутила насчет «венских мятежников». Полиция и военные были уверены в себе. Тем более что в Вене сконцентрировались значительные силы для отправки в Италию.
Между тем венцы в предчувствии событий, но без каких-то конкретных намерений заполнили улицы. По свидетельствам очевидцев, преобладала «порядочная», элегантно одетая публика. Людские потоки стекались к резиденции канцлера на Бальхаузплац. Хотя толпу подогревали импровизированные ораторы, настроение было довольно миролюбивое. Один из участников событий позже признавался: «Было бы настоящим несчастьем, если бы утром не раздались выстрелы. Если мы хотели покончить с абсолютизмом, нужно было стрелять, иначе все осталось бы по-старому»[1109].
И выстрелы прозвучали. Когда военные попытались очистить от собравшихся Херренгассе, возникла стычка, в которой четыре человека были убиты. Толпа вскипела от возмущения. Из пригородов подтянулись решительно настроенные рабочие. Дело начало принимать нешуточный оборот.
Между тем Меттерних продолжал сохранять полное спокойствие. «Наконец болезнь вышла наружу», — так прокомментировал он происходящее. Выбраться из госканцелярии он смог только под защитой солдат, сопровождаемый возмущенными и насмешливыми возгласами венцев. Князь отправился в Хофбург, где находился эрцгерцог Людвиг.
Императорское семейство, поощряемое графом Коловратом, решило, что пришло время посчитаться с человеком, который причинил его членам так много вреда. Ему припомнили все: сорванные и навязанные браки, вмешательство в решение вопроса о престолонаследии, унизительный для эрцгерцогов и эрцгерцогинь «статут» и многое другое, накопившееся за 39 лет его деятельности.
Наконец представился случай одним махом убить двух зайцев: попытаться ублажить народ и избавиться от ненавистного опекуна. К тому же обнадеживающим фактом стало известие о том, что запрудившие улицы горожане, требуя отставки канцлера, радостно приветствовали эрцгерцогиню Софию и ее мужа Франца Карла, который считался наследником престола. Благосклонностью и сочувствием венцев пользовался и слабоумный император Фердинанд. Фаворитом либеральных кругов был эрцгерцог Иоанн, давний и заклятый враг Меттерниха. Именно он и сыграл главную роль в свержении «вечного» канцлера.
На двух семейных советах Габсбурги приняли решение избавиться от рейнландца. Упирался лишь привыкший плыть в меттерниховском фарватере эрцгерцог Людвиг. Однако Иоанну удалось привлечь на свою сторону энергичную Софию. Ведь это ее мужа Франца Карла Меттерних отстранил от престола. Сейчас ее уже не устраивало даже и согласие канцлера на то, чтобы ее сын Франц Иосиф взошел на императорский трон 18 августа 1848 г. по достижении совершеннолетия.
По обыкновению элегантно одетый, решительно настроенный князь явился в Хофбург под вечер. Его позиция: никаких уступок, в противном случае через несколько месяцев возникнет республика. К чему приводят уступки, можно видеть на примере судьбы Луи-Филиппа. В Вене достаточно военной силы, чтобы разогнать «чернь».
Обстановка в столице тем временем накалялась. Воздвигались баррикады, звучали пламенные речи. Инициатива была у студентов и рабочих из пригородов. Разгрому и грабежу подверглась только что построенная вилла Меттерниха в Реннвеге. Различные депутации требуют отставки канцлера. Эрцгерцог Людвиг по-прежнему на его стороне.
Удостоверившись в этом, Меттерних направляется в императорский дворец, где собрались Габсбурги. Но именно там, а не на улицах Вены, его и подстерегал самый тяжелый удар.
Несмотря на исходившие отовсюду требования о его отставке, Меттерних утверждал, что происходящее не революция, а дело черни и иностранцев. Но, пожалуй, самым весомым аргументом противников канцлера из императорского семейства стал ультиматум только что созданной гражданской гвардии, в котором был четко обусловлен срок отставки Меттерниха. До его истечения оставалось два часа. Это время и предоставили Клеменсу на размышления.
О последних часах канцлерства Меттерниха известно из нескольких источников. Одним из них является письмо, своего рода репортаж, французского посла графа Флао, адресованное княгине Ливен. Если Доротея и хотела насладиться унижением бывшего возлюбленного, то ее постигло разочарование. Клеменс с достоинством покинул сцену, где столько лет играл первые роли.
Через полтора часа из двух, отведенных князю, не выдержали нервы у эрцгерцога Иоанна. Вместе с Коловратом он стал торопить канцлера: «Князь, у нас остается полчаса, а мы еще не договорились, что ответить народу». «Ваше императорское величество, — вступил Коловрат, — я уже двадцать пять лет заседаю в Конференции с князем Меттернихом, и всегда только слушал, как он говорил, фактически ничего не делая». На это эрцгерцог жестко заявил: «Теперь нельзя медлить. Вы же знаете, князь, народные главари требуют вашего ухода»[1110].
Не теряя спокойствия, Меттерних сослался на присягу, принесенную им кайзеру Францу I. Ведь он обещал покойному не оставлять своим попечением его сына. Но если императорская семья и сам кайзер Фердинанд того пожелают, он подаст в отставку. Семейство устами эрцгерцога Иоанна незамедлительно выразило такое желание. К нему присовокупил свой голос и Фердинанд: «В конце концов я суверен и так решил. Скажите народу, что я со всем согласен»[1111]. Сам он, правда, отсутствовал. Его слова князю передали. В 9 часов вечера Меттерних объявил о своей отставке.
Наступила разрядка. Все присутствующие, разумеется, кроме одного, испытали невыразимое облегчение. Всем казалось, что с уходом человека, в котором персонифицировался прежний порядок, все само собой образуется. «Теперь наступит покой и порядок», — выразил общее настроение один из присутствовавших. Князь пожелал всем успеха, но усомнился в том, что он будет скоро достигнут. Даже эрцгерцог Иоанн признал, что в столь драматической ситуации Меттерних вел себя в «высшей степени благородно»[1112].
Все наперебой благодарили Клеменса за принесенную им с таким достоинством жертву. На это он холодно ответил: «Исполнение обязанности — это не жертва. Коль скоро мое пребывание на службе стали рассматривать как препятствие к восстановлению покоя, мой долг вернуть мое ведомство в руки Его Величества»[1113].
Вскоре появился боевой генерал князь Альфред Виндишгрец, тот самый, с кем Клеменсу приходилось соперничать из-за Вильгельмины Саган. В отношениях между канцлером и генералом давно уже царили дружба и согласие. Генерал тоже был днем в Хофбурге, но покинул его, чтобы переодеться в военную форму.
Когда же Виндишгрец узнал о том, что произошло за последние несколько часов, он расценил все это как позорную капитуляцию. По его убеждению, толпу нужно было разогнать и силой навести порядок. Виндишгрец просил Меттерниха остаться в госканцелярии. Клеменс поблагодарил верного соратника, но не изменил своего вынужденного решения.
Покидая дворец, Меттерних посоветовал императрице Марии Анне передать всю полноту военной и гражданской власти Виндишгрецу. И действительно, именно ему было суждено сыграть решающую родь в подавлении революции. Пока же он уговорил напуганную императрицу не идти на немедленное отречение ее недееспособного мужа, а дождаться совершеннолетия сына Софии и Франца Карла.
Около 10 часов вечера Мелани узнала, что двор пошел на уступки и главная из них — отставка ее мужа. Вот ее реакция: «В первый момент я сочла это невозможным, умереть — да, но с честью. — Только не уступки! То, что произошло сегодня, кажется мне настолько подлым и низким, что мое первое чувство — стыд за нашу несчастную монархию перед Европой, перед всем миром»[1114]. По ее словам, Клеменс после отставки совершенно спокоен и «почти счастлив». Мелани приводит слова мужа: «Слава Богу! Я не имею ничего общего с тем, что творится. Крушение существующего неизбежно. Я бы не мог этому воспрепятствовать, потому что я в одиночестве и никем не поддержан. Я не мог бы избежать уступок, которые привели бы к разрушению, а теперь я свободен от позора одобрять их»[1115].
Отставка Меттерниха, как и следовало ожидать, лишь распалила массы. Революционеры почувствовали свою силу. Оставаться в Вене для князя становилось все более опасно. Отступившийся в конце концов от него 13 марта эрцгерцог Людвиг сказал экс-канцлеру, что не может гарантировать ему безопасность, и посоветовал покинуть Австрию.
Вокруг свергнутого и опального вельможи возникает нечто вроде полосы отчуждения. Лишь немногие из окружения князя отваживаются поддерживать его в это время. «Я не могу сказать, — писала тогда Мелани, — что только в эти дни я узнала неблагодарность и зло. Я никогда не ставила высоко этих людей, но я не представляла себе, что они настолько низки. Как крысы бегут с тонущего корабля, так и многие напуганные друзья покинули нас»[1116].
Среди немногих сохранивших верность барон Клеменс фон Хюгель (незадачливый жених Мелани) и его брат Карл, а также барон Йошка и граф Рехберг. Пришли на помощь князь Алоиз Лихтенштейн и граф Людвиг Таафе.
Императорское семейство фактически отвернулось от экс-канцлера. Ему было отказано даже в деньгах на путевые расходы. Между тем у привыкшего жить на широкую ногу князя наличности вообще не оказалось. Выручил барон Соломон Ротшильд, быстро передавший через посредника тысячу дукатов