Что же касается истории с несостоявшимся французско-австрийским браком, то Меттерних воспользовался ею, чтобы еще больше укрепить свои позиции по отношению к императорскому семейству. Для поддержания дисциплины и порядка среди множества эрцгерцогов и эрцгерцогинь решено было ввести специальный статут, который бы регулировал жизнь, браки, похороны, содержание членов семьи. Формально все это концентрировалось в руках императора, однако, учитывая специфику личности Фердинанда I, нетрудно было догадаться, в чьих руках на самом деле окажется подобный инструмент. К тому же и разработчиком статута был человек Меттерниха — граф Лебцельтерп.
«Императору и верховному главе семьи, — указывалось в документе, — принадлежит не только суверенитет и право суда над всеми членами семьи, но также и право особого надзора, которое распространяется на опеку и попечительство и браки и вообще на все действия и отношения высочайших членов семьи, достоинство, покой, порядок и благосостояние светлейшей династии»[907].
«Ни один принц и ни одна принцесса императорского дома, — говорилось далее, — не могут вступить в брачный союз без соизволения верховного главы семьи… Любой заключенный без его утверждения брачный контракт следует считать не имеющим силы»[908]. Окружение членов императорской семьи, подбор воспитателей и направление воспитания — все это должно находиться под строгим контролем. Не менее существенным было и то обстоятельство, что под управлением главы дома оказывалось и общее состояние династии Габсбургов.
Хотя семейство вынуждено было принять статут, неприязнь к канцлеру со стороны большинства эрцгерцогов и эрцгерцогинь еще более возросла. Особенно опасного врага нажил себе Меттерних в лице эрцгерцогини Софии. На нее он пытался переложить главную ответственность за срыв брака Луи-Фердинанда и Марии Терезы. Бездетное супружество Фердинанда I превращало сына Софии и Франца Карла в наследника престола и, несмотря на статут, обеспечивало энергичной и властолюбивой Софии особое положение. Клеменсу еще предстоит испытать на себе силу ее враждебности. Да и прочие члены императорской семьи не упустят случая свести с ним счеты.
III
Еще до кончины кайзера Франца Меттерних предпринял очередную попытку модернизации габсбургского механизма управления. На этот тернистый путь его подталкивали, в частности, и опасения, обусловленные перспективой воцарения Фердинанда. Необходимо было так усовершенствовать государственный аппарат, чтобы он мог нормально функционировать и при неполноценном монархе. Как всегда, важнейшим мотивом для реконструкции властной структуры было естественное стремление канцлера упрочить собственные позиции.
Тем временем у Клеменса появился опасный соперник, аристократ из Чехии граф Франц-Антон Коловрат Либштинский (1778–1861). Он обладал несметными богатствами и определенными способностями к управленческой деятельности. Карьеру граф делал успешно и быстро. В 1807 г. он уже возглавлял администрацию Праги, а через три года — и всей Богемии. Правда, приглашение в Вену Коловрат получил только в 1826 г. Его назначили министром и поставили во главе секции Государственного совета, в сферу компетенции которой входили внутриполитические дела. К тому же он слыл специалистом по финансам.
Его возвышение, по-видимому, в какой-то мере объяснялось макиавеллистским инстинктом кайзера Франца. В богемском вельможе он видел определенный противовес своему могущественному государственному канцлеру и «другу», чьи амбиции часто выходили за пределы внешней политики. Императору доставляло удовольствие сталкивать двух сановников, а затем выступать в роли арбитра. Еще важнее было другое отмеченное Србиком обстоятельство. «Его нерешительная натура, — писал историк об императоре, — не позволяла ему полностью стать на сторону того или иного соперника»[909].
Если Меттерних запугивал Франца угрозой революции, то Коловрат столь же успешно использовал для давления на монарха финансовые проблемы. Он, как и Меттерних, сумел убедить императора в своей незаменимости и, в отличие от осторожного князя, граф вел себя по отношению к Францу I более раскованно. В качестве последнего аргумента Коловрат не боялся угрожать отставкой. Обычно подобная угроза помогала ему добиваться своего.
Он начинает теснить Меттерниха. Престиж Коловрата резко возрос, после того как в 1829 г. ему впервые за многие годы удалось предложить бюджет с превышением доходов над расходами. Еще в 1826 г., когда император оказался при смерти, исполненный гордости канцлер ощущал себя осью монархии; он мог видеть «как друзья, единомышленники и даже враги собираются и теснятся вокруг него»[910]. С усилением же графа Коловрата он становился, по словам Србика, «не более чем министром по ведомству иностранных дел и на каждом шагу наталкивался на упорных и хитрых противников»[911].
Во время очередного заболевания Франца Коловрат был уполномочен давать от имени императора заключения на доклады придворных ведомств и ставить собственную подпись. Своей активностью Коловрат облегчал жизнь терявшему силы Францу. По сути дела, он уподобился Меттерниху; только князь разгружал императора от международных дел, а граф — от внутриполитических. Србик склонен полагать, что «Коловрат в последние годы правления Франца одержал почти полную победу над государственным канцлером во всем, что касалось внутренней политики, и превратился в своего рода премьер-министра, хотя и без собственной организации»[912].
Бюрократические джунгли австрийской государственности предоставляли великолепные возможности для нанесения партизанских ударов из засады. Трудно было предугадать, откуда последует очередной набег. Это крайне раздражало педантичного князя и подталкивало еще к одной попытке «навести порядок» в проржавевшем механизме государственной машины.
Растянувшаяся на два десятилетия борьба между Меттернихом и Коловратом со стороны могла показаться столкновением между матерым консерватором и либералом. И в самом деле, Коловрат после Июльской революции винил Меттерниха в заскорузлости его политического курса. По мысли графа, политика канцлера лишь усиливает недовольство масс, возбуждает у среднего класса ненависть к аристократии и толкает его на сближение с массами, чтобы с их помощью свергнуть аристократическое правление. Вообще верхушку среднего класса имело бы смысл привлечь на сторону власти, что освежило бы правящую аристократию, придало бы ей сил[913].
«Коловрата иногда изображают либералом и идеологическим оппонентом Меттерниха в австрийской администрации, — отмечал британский историк А. Скед, — но такую картину следует модифицировать»[914]. Сам Коловрат уверял Меттерниха: «Вы политически заблуждаетесь насчет меня и связанных со мною людей. Вы полагаете, что мои принципы отличаются от ваших. Это неверно. Я аристократ как по рождению, так и по убеждениям, и я совершенно согласен с Вами, что люди должны придерживаться консерватизма и делать все ради этого. Но мы расходимся по поводу средств. Ваши средства — это лес штыков и жесткая приверженность к вещам таким, как они есть. На мой взгляд, следуя подобной линии, мы играем на руку революционерам… Ваш путь приведет нас — пусть даже не скоро — к руинам»[915].
На основе самооценки Коловрат выглядит сторонником более гибкой, либерально-реформистской разновидности консерватизма по сравнению с более жесткой меттерниховской. Теоретически это так, что же касается практики, то граф руководствовался не столько какими-то принципами, сколько стремлением свалить канцлера.
Противоборство между двумя высшими сановниками империи фактически представляло собой преимущественно личное соперничество. Один из видных австрийских историков Г. Л. Миколецкий так пишет о Коловрате: «Поскольку он был противником ненавистного государственного канцлера, его считали либералом»[916]. На взгляд весьма критически настроенного по отношению к Меттерниху ученого, Коловрат разделяет с канцлером ответственность за то, что Австрия была ввергнута в водоворот революции[917]. Его противодействие «реформаторским» попыткам Меттерниха еще более усугубляло пороки австрийской администрации. В действительности Коловрат лишь срывал замыслы канцлера, не выдвигая какой-то собственной, более эффективной альтернативы.
Не случайно союзниками князя в его войне с Коловратом оказались два, пожалуй, самых порядочных и способных деятеля из властных структур Габсбургской империи. Одним из них был Карл Фридрих Кюбек (1780–1855), уроженец Моравии, сын портного, благодаря незаурядным способностям сумевший достигнуть высот австрийской бюрократической иерархии. К 32 годам Кюбер стал гофратом (придворным советником). С 1821 г. он служил в качестве государственного советника, пока в 1840 г. не был назначен президентом Придворной палаты. Еще в 1825 г. его удостоили баронского титула. Увенчалась его блестящая карьера должностью императорского советника.
Коловрата он знал еще со времен своей службы в Праге. Первоначально он относился к графу с уважением и симпатией. Прошло немало времени, прежде чем этот способный и добросовестный чиновник разочаровался в сановном вельможе. Он хорошо изучил его натуру, его методы работы, узнал его сильные и слабые стороны.
Другим, еще более энергичным и влиятельным союзником Меттерниха стал генерал граф Карл Йозеф Клам-Мартинец, глава военной секции Государственного совета. Он имел огромный авторитет в армии. Его уважали за исключительное мужество и благородство. В 1814 г. майор Клам-Мартинец сопровождал Наполеона на Эльбу. Благодаря его решительности и находчивости поверженный император был спасен от пытавшихся расправиться с ним роялистов.