В те же времена граф пережил скоротечный, но бурный роман с сестрой Вильгельмины Доротеей, женой племянника Талейрана Эдмона. Тот вызвал Клама на дуэль. Поединок на шпагах закончился в пользу австрийца. Но победителем в борьбе за Доротею оказался, несмотря на изрядный возраст, искушенный не только в политике, но и в любовных делах дядя.
В последующие годы военная карьера Клама-Мартиница складывалась весьма удачно. У него проявились таланты в военно-административной сфере. Генерала не устраивала бюджетная политика Коловрата, поскольку стремление министра сбалансировать расходы и доходы влекло за собой сокращение средств, выделяемых на нужды армии. Кроме того, Клам не одобрял протекционистскую линию Коловрата. В интересах богемских производителей сахара тот сопротивлялся снижению пошлин на импортный сахар. Такая политика отделяла Австрию и от Германского таможенного союза. Для опытного администратора Клама была очевидна рациональная суть планов Меттерниха. Генерал обладал сильной волей и бойцовским характером. В его лице Коловрат встретил самого упорного и искусного противника.
После Коловрата не осталось ни дневников, ни мемуаров, поэтому едва ли не основным источником, раскрывающим его личные свойства, служат обширные дневниковые записи Кюбека. По его описанию, характер богемского аристократа представлял собой «странную смесь предприимчивости и склонности к бездействию»[918].
Он не жалел сил ради того, чтобы приобрести мощное влияние на кайзера Франца. Во многом он преуспел, расставив с помощью интриг на ряд ключевых позиций своих людей. Но в то же время из-за плохого здоровья и особенностей характера граф был подвержен затяжным приступам болезни и депрессии. Отсюда его импульсивное, непредсказуемое поведение, периодические длительные антракты в политической деятельности.
Как и Меттерниху, ему были присущи черты нарциссизма. Кюбек даже как-то назвал его «настоящей политической кокеткой». А это свойство характера нередко превращало его в «марионетку кучки интриганов обычного или более высокого сорта»[919]. Меттерних говорил о своем враге, что тот «рожден быть инструментом, а не рукой», видел в нем «орудие в руках кучки подчиненных ему льстецов»[920].
В суждениях Меттерниха, конечно, сквозит явная недооценка противника, но в них содержится и немалая доза истины. Пожалуй, более точную и глубокую характеристику Коловрату дал генерал Клам-Мартинец. Он сравнил его с ребенком, который «играет по очереди с двумя разными куклами, то с идеалом всемогущего министра, то с идеалом независимого сеньора»[921].
Из этого высказывания Клама видно как сходство, так и различие двух главных актеров на политической сцене австрийской империи. Их борьба — это война двух грансеньоров. Но в Меттернихе грансеньора потеснил министр. Сибаритское потворство собственным слабостям подчинялось педантичному рабочему режиму. Князь слишком дорожил своим местом, чтобы постоянно ставить его на кон, угрожая в случаях недовольства отставкой. Не мог он позволить себе и такую роскошь, как долгое отключение от венской политической круговерти.
Зрелый Меттерних в первую очередь был министром, а уже потом грансеньором. Коловрат же постоянно колебался между той и другой ролью. Как это ни парадоксально, но то обстоятельство, что у Коловрата грансеньор часто брал верх над министром, давало ему преимущество. Грансеньорам свойственно относиться к политике, как к игре. В известной мере и Коловрат занимался государственной деятельностью играючи, не боялся проиграть. Когда он резко повышал ставки, осторожный Меттерних обычно отступал.
Если князь ставил определенные цели, стремился по своему разумению улучшить, скоординировать работу госаппарата, то у графа какой-то конкретной цели, кроме постоянного противодействия сопернику, практически не было. «Он, — писал о Коловрате Кюбек в мае 1833 г., — всегда преследует неясные цели, обрывочные планы и с легкостью позволяет ввести себя в заблуждение… Он слишком тщеславен, чтобы быть честолюбивым»[922].
Кстати, и кайзер Франц со своим острым охранительным чутьем сумел уловить исходившие от графа разрушительные импульсы. С прорезавшимся у него порой мрачным юмором он как-то заметил, «что если бы он имел только таких исключительно слуг, как граф Коловрат, он был бы не в состоянии сохранить австрийское государство»[923]. Эти слова кайзера не оставляют сомнения в том, что Коловрат был нужен ему лишь в качестве противовеса (хотя и не безопасного) государственному канцлеру.
Наиболее острый характер баталия между «партиями» Меттерниха и Коловрата приняла после смерти Франца I. Завещание императора было козырным тузом князя: ведь его соперник даже не упоминался в этом документе.
На сей раз, забыв о болезнях, Коловрат немедленно примчался из своих владений в Вену. Здесь ему была обеспечена поддержка враждебных Меттерниху эрцгерцогов. Тем не менее позиции Меттерниха выглядели существенно сильнее. Но князь оказался в столь не любимой им ситуации, когда требовалось принять «великое решение». Он имел полное право парировать атаку Коловрата, ссылаясь на документ. Можно было воспользоваться стандартной угрозой графа подать в отставку и поймать его на слове. В конце концов и самому пригрозить отставкой. После кончины Франца уход Меттерниха возымел бы такие последствия, которые не могли не учитывать даже самые заклятые его враги.
Однако Клеменс дрогнул и, как уже говорилось, согласился на «триумвират» из себя самого, Коловрата и бесцветного эрцгерцога Людвига. Фактически же возник дуумвират, поскольку Людвиг откровенно признавался Кламу: «Ситуация для меня новая и мне трудно освоиться с ней. Всю жизнь я привык повиноваться и предпочел бы, конечно, чтобы кто-то стоял надо мною»[924].
Бесспорно, у канцлера тоже были свои резоны. Опасно доводить ситуацию до крайности, имея дело с таким врагом, как Коловрат. Да и отставка слывущего либералом министра могла бы вызвать в обществе нежелательный резонанс. Трудно сладить с эрцгерцогами силовыми методами. В данном случае наполеоновской стратегии, нацеленной на решающее сражение, Клеменс предпочел классическую стратегию измора, явно недооценив тактического искусства и выносливости своего соперника.
Летом 1836 г. Меттерних посчитал, что наступил благоприятный момент для переустройства структуры правления. После удачной для себя схватки с Меттернихом Коловрат взял длительный отпуск и удалился от дел в свои владения. Можно было воспользоваться этим. Вдохновителем канцлера стал генерал Клам-Мартинец, пообещавший ему полную поддержку.
Князь возвращается к своей излюбленной идее замены Конференции министров — Кабинетом, т. е. фактически правительством. Естественно, себе он отводил роль его главы. Что же касается Госсовета, то его предполагалось отделить от кабинета министров и преобразовать в сугубо совещательный орган — Имперский совет. В его состав предполагалось ввести членов региональных ландтагов. Председательствовать в Имперском совете должен был все тот же первый министр, глава кабинета. Тем самым основные нити правления сходились бы в руках Меттерниха. В мешанину, образуемую Конференцией, Госсоветом и придворными ведомствами, был бы внесен определенный элемент порядка, координации.
Планы Меттерниха оказались созвучны мыслям Клама, которые тот изложил в меморандуме, адресованном эрцгерцогу Людвигу. Так, Клам убеждал эрцгерцога вернуть Госсовету его функцию совещательного органа, лишив его при этом возможности вмешиваться в сферу деятельности исполнительной власти. Важнейшие государственные дела должны быть сконцентрированы в Конференции министров. Главное — четко определить прерогативы и компетенцию Конференции, Госсовета и придворных ведомств. Расхождения между идеями канцлера и генерала обнаруживались главным образом в деталях. Кроме того, Клам, будучи искушенным администратором, уделил большое внимание разработке процедурных вопросов. Его военная профессия сказывалась в том, что он настаивал на максимально четком разделении сфер ведения и функций. Стремясь ослабить позиции Госсовета, Клам, подобно Меттерниху, имел в виду ограничение властных возможностей Коловрата.
Генерал убеждал канцлера действовать по-военному быстро и решительно, чтобы поставить отдыхавшего в Богемии Коловрата перед свершившимся фактом.
Все началось с обсуждения новых инструкций по Госсовету, но все прекрасно понимали, что на самом деле речь идет о Коловрате. Документ был принят 20 октября 1836 г. Теперь Коловрату нельзя было бы совмещать должность главы секции Госсовета и министра Конференции.
С информацией о переменах к Коловрату в Прагу отправился Клам. У него было письмо Меттерниха, в котором тот уверял соперника, что «собственно ничего нового не произошло». Просто кое-что упорядочено, и граф может выбирать: оставаться ему главой ключевой секции Госсовета или же, «если он предпочтет в большей мере наслаждаться покоем и свободой», министром[925].
Вновь, как не раз бывало в подобных случаях, Коловрат прерывает затянувшийся отдых и спешит в Вену. К нему на помощь прибывает эрцгерцог Иоанн. Его поддерживает и эрцгерцог Карл. «Триумвир» Людвиг мечется между двумя сторонами. В конце концов единственным твердым союзником Меттерниха остался генерал Клам. 19 ноября была сформирована Министерская конференция с четырьмя постоянными членами: эрцгерцогами Людвигом и Францем Карлом, а также Меттернихом и Коловратом. Президентом считался Людвиг. Коловрату удалось сохранить за собой председательство в Госсовете, что давало ему контроль над финансами и назначениями на должности. Единственное, что он потерял, — это пост главы секции. Ссылаясь на эту утрату, граф требовал компенсации, представляя себя жертвой меттерниховской реорганизации. Фактически же планы канцлера опять были сорваны.