— В-все. Уже все, г-господа! Некого ловить. Н-незачем размахивать этой… этой вашей пушкой.
— Молчать! — рявкнул Ришо, но полицейский потеснил его в сторону.
Длинный коридор весь в драпировках, светится соляная лампа — круглая, как колдовской шар. Сумки и портфели побросали кое-как. Направо зал с подушками на полу — и добрая дюжина человек выстроились от входа и дальше, столпилась в дверях комнат. Не просто люди. Неудачники. Потерянные. По каждому видно с первого взгляда.
Неряшливая женщина хорошо за сорок всхлипывала. Приземистый парень шепотом матерился. Алеш поймал взгляд некрасивой девушки в дешевом свитере, она попробовала улыбнуться — но спала с лица, заметив злость полицейского.
— Господин Лаховец, офицеры, — толстяк сглотнул, — он… он уже мертв. Он тоже отправился… отправился… куда отправляются жертвы проклятия?
Всхлипывавшая женщина завыла в голос, задыхаясь плачем и закрыв лицо руками.
— Что здесь произошло?
— Что и везде, офицеры, — голову поднял мужчина с мясистой шеей. — Учитель оказался таким же. Сегодня я пришел первым и нашел его там, в спальне. Что от него осталось.
Несмотря на угрожающий взмах пистолета, мужчина шагнул вперед и показал дальше по коридору.
Алеш с напарником обменялись взглядами. Пока Ришо расхаживал по прихожей и напускал на себя грозный вид, полицейский прошел мимо сектантов — ну точно почетный караул вдоль стен — и толкнул приотворенную дверь.
Колдовской шар, драпировки и знаки на стенах — вся таинственная параферналия осталась за дверью: в собственной спальне «учитель» предпочитал современность. В полутьме мигал термостат для управления отоплением.
Выключатель тихо клацнул и залил желтым светом полусидящий-полулежащий силуэт. Такого Алеш еще не встречал. Видно, учитель нежился в постели: когда пришла вспышка, он разве что привстал. Пепел расчертил цветастое одеяло разводами.
И надпись «Убийство» протянулась от окна — и до самой тумбочки у кровати.
— Когда это произошло? — Алеш снова вышел и притворил за собой дверь.
— Мы точно не знаем, господа, — толстячок у двери затряс двойным подбородком. — Мы собираемся по вечерам и…
— Говорю, это я пришел первым! — выплюнул мужик с мясистой шеей. В вырезе ворота у него на груди кучерявились седые волосы. — Я его нашел. У нас есть ключи, у меня и еще у Ивонны.
— Что там? — хрипло спросил Ришо.
— «Убийство». Он спал, вспышка застала прямо в постели.
— Тогда это пять утра. Время смерти Ягорлыцкой. Я так и думал.
Все это догадки, нужны доказательства, хотел сказать Алеш… но по правде ничего другого и не приходило в голову. Как еще совершить убийство, не вставая с постели?
— Мартен Крайчик… — начал полицейский.
— А, так вы за пацаном? — голос мужика с толстой шеей целиком заполнил коридор. — Пацан-то незадолго до вас приходил. Вот только недавно, двух минут не пробыл. Только узнал, что с учителем сталось, и с глазами навыкате убежал.
— Когда это было?
— Да вот только что! Не знаю… может, минут за семь… десять? — мужик с вопросом оглядел лица товарищей. — Да, вроде того.
Ришо грязно выругался.
Их с полицейским взгляды встретились, и они тут же друг друга поняли.
— С минуты на минуту прибудет кавалерия… тьфу, полицейский патруль! — Алеш уже проталкивался мимо «караула», а напарник зачем-то взялся растолковывать: — Не дай Бог из вас кто рыпнется, попробует скрыться! Вашему пацану нужна помощь. Если хотите, чтобы он жил…
Алеш, не церемонясь, потащил напарника к выходу. Черт возьми, все это важно — но некогда, некогда, некогда!.. Десять минут назад. Дерьмо! Попробуй поймай его теперь, на улицах темного и обезлюдевшего города. Когда оба вывалились в попахивающий подъезд, Ришо честно терпел, пока они спустятся хотя бы на этаж.
— Как думаешь, он тоже? За девкой своей собрался? А как мы его найдем?
— Да, думаю! — отрывисто бросил полицейский. Ох, если б у него был ответ и на второй вопрос… И будь прокляты эти старые дома, куда даже лифт не поставишь!
У машины Ришо быстро забрался на сидение водителя, пока Алеш хмуро оглядывал двор. Фонари горели с одного на другой. Вдали мерцала красная вывеска «24/7» — наверное, какой-то круглосуточный киоск. Нет… Нет. Не станет Мартен здесь охотиться.
— К нему домой? — спросил Ришо, едва полицейский плюхнулся рядом.
— Нет, давай потихоньку и вверх. На Шорскую, а после Университетскую. Если бы я… — Алеш запнулся. — Короче говоря, засел бы на ближайшем крупном перекрестке.
После двух суток холодной мороси луна светила неожиданно ярко — полицейский даже прищурился — словно запоздавшее яблоко проглянуло в темной листве. В отдалении пронесся, погромыхивая, грузовик — но в остальном было тихо и пустынно. В окне пожарного управления еще стояла искусственная елочка, усыпанная таким же искусственным снегом, забытая и никому не нужная.
— Тут нет, — проворчал Ришо.
— Давай на Университетскую. Если он не полный дурак, Крайчик где-то здесь!
Машина ползла медленно, так что ее обогнал бы неторопливый пешеход. Зеленые неоновые вывески ювелирного салона «Эмеральд». Подсвеченный фасад «Империя унитазов» — Господи, кому пришла в голову такая чушь! — и сине-черно-золотой флаг. В последние месяцы только флаги и служат самым верным знаком: да, мы работаем.
Но где же, черт возьми, Крайчик?
Неужели он ошибся?
Алеш загнал все мысли так глубоко, как только мог — вглядываясь в шевеление теней, в угловатые силуэты домов и голые кусты. Сперва он увидел только позднего, подвыпившего прохожего. В руках у него болталась пятилитровая баклажка для питьевой воды.
Мгновение тот был один — а потом к нему метнулась нескладная фигура. Еще миг — и в свете фонарей мелькнул нож.
Алеш не то фыркнул, не то рыкнул — замычал по-звериному, дергая за ручку дверцы. Ришо не успел остановиться… К черту! Все одно они ползут со скоростью черепахи.
Он вывалился на плохо освещенную дорогу, холодный влажный воздух прянул в лицо.
— Стоять! Полиция!
Проспект словно раскачивался взад и вперед, треклятый студент был то совсем близко, а то в сотне-другой метров, и время стало вязким, точно слякоть под ногами.
— Стоять!
К черту проклятье, Алеш выстрелил в воздух.
Студент на миг остановился. Дернулся, словно его пронзила боль — а потом бросился наперерез пьяному горожанину. Баклажка для воды упала в грязь.
Алеш изо всех сил рванулся вперед. Еще две пули в воздух — да только поздно, нож уже сверкнул в самой высокой точке.
А потом миг, другой — слишком медленно, будь оно проклято! — Алеш прищурился, чтобы не ослепнуть от вспышки…
Они покатились по грязи. Запах дешевых сигарет парня ударил в ноздри. Они перекувырнулись, неловко ворочаясь в сковывающей движения верхней одежде, и с грохотом ударились о журнальный киоск.
Нож — уже бесполезный, безвредный, просто кусок металла — отлетел в сторону и теперь валялся у решетки ливневой канализации.
Киоск снова загрохотал, когда студент высвободился из-под полицейского и отполз прочь.
Алеш обнаружил, что сидит прямо в холодной слякоти, потирая ушибленное плечо. Через дорогу, бросив машину с открытой дверцей, бежал Ришо.
— Она не пришла. Вспышка не пришла!..
Что это? Кажется, парень всхлипнул?
— Тупица! Недоумок! Чертов дегенерат… — ничего осмысленного не шло на язык. — Потому что ты, вкурваш, ждал вспышку, а не собрался убивать!
Но Крайчик не слышал его. Обхватив себя руками, тот раскачивался из стороны в сторону и твердил:
— Она не пришла. Вспышка не пришла…
Алеш оглянулся, но пьяного горожанина уже и след простыл.
Все тихо, все мертво — в звенящей ночной тишине вопрошающий голос Ришо отдавался, верно, за несколько кварталов.
По Шорской, которую они недавно миновали, пронеслась, шипя шинами по мокрому асфальту, машина. На секунду влажную взвесь прорезало веселенькое «Don't call my name, don't call my name, Alejandro!» — и заглушило вопрос напарника.
А на Даниц вовсю накатывала весна, Даниц озяб, продрог и кутался в покрывала ночных туманов. Алеш дорого бы дал, лишь бы разглядеть за ними завтрашний день.
Полицейский дождался, пока студента упакуют в автозак, а на дверцах загремят стальные засовы. Парень так и не пришел в себя, повторяя, как заклинание: «Вспышка! Не было вспышки, не было…»
— Машина «тринадцать-В», код сорок три, — полицейский склонился к открытой дверце и с силой рванул из салона рацию. — Операция завершена, помощь уже не требуется.
— Машина «тринадцать-В», принято. Вызванный вами патруль приехал по адресу…
Рация хрустела и щелкала про сектантов, но тогда-то и подал голос телефон в кармане Алеша. Мелодией, которая играла только на полковника.
— Принято, — буркнул он в рацию и уставился на экранчик.
«Лукаш Вит», услужливо подсказывал телефон.
«Входящий вызов. Лукаш Вит».
И еще так: «Входящий вызов. Лукаш Вит. Ответить?»
Откуда-то Алеш знал: ему вовсе не следует отвечать — но все же снял трубку. В ухо ворвался долетающий издалека, пронзительный, привыкший отдавать приказы голос:
— …черт тебя возьми, где шляешься? Ты нужен мне здесь, понял ты? Здесь!
На вопрос, где «здесь», Алеш услышал короткие гудки.
— В отделение, — скомандовал он напарнику. — А после поезжай домой, я сам управлюсь.
До проводов Мирки меньше полутора часов. Но это ничего, он успеет — если только Вит не станет разглагольствовать.
Пока Ришо несся ночными улицами — фасады и вывески едва мерцали, словно побаиваясь светить в полную силу — Алеш отчего-то вспомнил «Заводной апельсин». Петер Стелик, что бы ты учинил с человеком, который планомерно сходит с ума? Правильно, ничего — ровно до той поры, как тот попробует нажать на курок. Проверено. А с хирургом, который спас сотни жизней — но обнищал, позатаскался и потянулся к чужой сумочке?
Глупый вопрос. Проклятию плевать на жизни.