— Вы вовремя явились, — говорил Рюрику купец Велегост, провожая норманнское войско на пристани. — Много мужиков-новгородцев ушло на промыслы в леса, немало уплыло с торговыми судами. Так что Вадим едва ли сможет набрать значительные силы. А если подойдет чудь, то и вовсе ему не устоять.
Выходя на берег возле Новгорода, Олег слышал, как безостановочно бухал вечевой барабан, его глухой, настойчивый звук далеко разносился под низкими, хмурыми облаками. Рюрик стал разворачивать подразделения, нацеливая на новгородскую крепость. Из леса выходила пестрая толпа чуди, неся с собой штурмовые лестницы.
— Выполнил-таки свое обещание Вергис, — удовлетворенно проговорил Рюрик. — А то несколько дней пришлось бы потратить на изготовление лестниц.
— Что, с ходу на приступ? — спросил Олег.
— Конечно. Пока противник не пришел в себя. Любимый способ действия викингов!
Рюрик отвел Олега на небольшой холм, указал на стену города:
— Бери пять сотен и вдоль берега зайди к детинцу со стороны реки.
Олег прикинул: стены высокие, да еще места мало для развертывания подразделения… Нет, затея неудачная у Рюрика. Так и сказал:
— Распылим силы и ничего не добьемся.
— Тебе из города помогут. Не теряй времени!
Викинги бегом направились к реке. Где по берегу, где по отмели достигли исходной позиции, начали приставлять штурмовые лестницы, полезли наверх. На них полетели стрелы, дротики, посыпались камни, полился кипяток. Но потом что-то изменилось. Наверху раздались непонятный шум, крики, звон мечей… А потом чуть ли не с небес послышался веселый голос:
— Забирайтесь без боязни! Мы им тут всем головы поотрывали!
Олег вслед за воинами влез на стену. Там его встретил залихватского вида парень. Прокричал восторженно:
— Ну, теперь не устоять Вадиму!
— А кто вы такие?
— Люди знатного купца Сваруна! Слышал о таком? Мы давно ждем Рюрика!
Викинги ворвались в крепость. Но там и делать-то было нечего. Новгородцы бросали оружие, говоря:
— Предательство! Предали нас… Чего зря сражаться…
К Олегу подбежал Рюрик, глаза его сполошно горели. Выкрикнул:
— Кончено! Город наш! Только Вадиму с небольшой группой удалось вырваться!
— Как ты его упустил?
— Силища у него невероятная! Прошел сквозь викингов, будто просеку прорубил в кустарнике! Но ничего, я его все равно достану!
На другой день Рюрик созвал вече. Олег внимательно наблюдал за подходившими мужчинами. Некоторые из них были хмурыми и недовольными, но многие откровенно радовались перемене власти, весело переговаривались, шутили, смеялись.
На помост вышли купец Сварун и Рюрик. Толпа in молчала, настороженно следя за каждым их движением. Вперед выступил Сварун. Откашлявшись, сказал уверенным голосом:
— Господа новгородцы! Пригласили мы на княжение законного правителя земли нашей, внука князя Гостомысла, Рюрика…
— А кто приглашал? — выкрикнул из толпы злой голос, но там тотчас забухали кулаки.
— Пригласили мы, новгородцы, — настойчиво повторил купец. — Он будет руководить нами, судить и рядить, карать и миловать. И он человек нам не чужой. Он из одного гнезда прародителя нашего Словена, от которого идет наше племя словенское. Вознесем благодарения и молитвы богам нашим, что со смертью Гостомысла не пресеклась линия княжеская со времен Словена и перед нами стоит достойный преемник — Рюрик!
Сварун замолчал, и тишина установилась такая, что слышно было, как на соседней улице кричали мальчишки. Наконец кто-то выкрикнул:
— Пусть Рюрик скажет что-нибудь!
Тогда вышел вперед Рюрик и заговорил басисто:
— Господа новгородцы! По обычаю народному имею я право на престол моего деда. Что обещаю народу новгородскому? Сохранять вольности в неприкосновенности и дедовские обычаи уважать и исполнять. В этом клянусь вам богом грозового неба и войны Хаммоном!..
— А у нас бог грозы и войны Перун! — выкрикнул кто-то насмешливо.
Рюрик поперхнулся, затих. У них на Лабе тогда Перуна иногда почему-то называли Хаммоном. И вот так некстати вылетело это имя…
Наступило тягостное молчание.
На выручку пришел Сварун.
— Рюрик родился и вырос среди славянского племени бодричей, куда Гостомысл выдал замуж свою дочь Умилу, — сказал он. — Там славяне называют бога громовика то Перуном, то Хаммоном. Но это одно и то же, не стоит обращать внимания!
— Не одно и то же! — упрямо настаивал тот же голос. — Не наш он человек, по всему видно — чужак явился!
Сдержанный гул прошелся по толпе. Народ волновался.
Сварун и Рюрик о чем-то коротко посовещались. Рюрик продолжал:
— Отец мой, Годолюб, владел когда-то княжеством. Но навалились на нас германцы и захватили родные земли. Стал я княжичем-изгоем. По многим странам пришлось поскитаться, пока к вам не попал. И вот что я у ни дел. Враги сильнее нас своей сплоченностью. Княжеская власть у них, не в пример нашей, наследственная, от отца к сыну, от сына к внуку, а не избирается на народных собраниях. Нам тоже с этим надо заканчивать…
— Народные обычаи рушить? — прорезал слух звонкий голос.
— Вольности не трону, как и обещал! — ответил Рюрик и продолжал: — Но власть княжескую надо крепить!.. Кроме того, германцы превосходят нас оружием и снаряжением. Бьют наши войска в боях и сражениях. Если так будет продолжаться, они и к нашим границам подойдут и нас поработить смогут…[3]
— Ишь куда хватил!..
— Поэтому надо приобретать новые кольчуги, панцири, мечи, шлемы. Да такие, которые были бы не хуже германских! Но на то потребуются большие средства. А вы после смерти Гостомысла решением вече вдвое сократили дань. Казна княжеская пуста. Да вас можно голыми руками брать при такой расхлябанности!
Рюрик передохнул, собираясь с мыслями. Толпа молчала, пораженная неожиданным поворотом разговора.
— Так вот, предлагаю для укрепления обороноспособности нашей земли принять такое решение на этом вече: пусть каждый двор платит ту дань, какую отдавал при Гостомысле!
Большой крик пошел в толпе. Кое-где вспыхнули потасовки. Но всем были известны нападения норманнских грабителей, а германцев считали врагом пострашнее: новгородцы не раз посылали свое войско на помощь западным славянам и были часто биты, сам Гостомысл потерял в этих войнах четырех сыновей. Поэтому все чаще и сильнее слышались голоса:
— Дело говорит Рюрик!
— Крепить надо нашу оборону!
— Бесплатно оружия никто не даст!
Большинство вече стало на сторону Рюрика.
III
Как-то в ворота Новгорода въехал купеческий обоз. На него никто не обратил внимания. Обоз как обоз, таких десятки прибывали в торговый город. Купец назвал себя Клямом, любопытным пояснил, что родом из малоизвестного городка Дедославля, стольного города племени вятичей. Он не стал располагаться на рынке, а снял для постоя домик и объявил, что собирается построить лавку и заняться торговлей в Новгороде.
Дальше произошло быстро и в то же время привычно для жителей: Клям облюбовал уголок земли на окраине города, привез сруб пятистенного двухъярусного дома с подвалом, мужики быстро его поставили на основание, соорудили крышу, навесили двери, управились с другими делами. Уже через месяц купец открыл торговлю. Покупателей у него было немного, но он не унывал. Встречал всех приветливо, ненавязчиво предлагал товар, заводил разговоры о житье-бытье, внимательно слушал.
Однажды под вечер он закрыл свою лавку и направился в центр города, остановился у терема знатного купца Будимира, постучал железной скобой в дверь. Открыл слуга, длинный, плешивый, нагловатый, процедил сквозь зубы:
— По какому делу?
— К хозяину, по торговым вопросам.
— Как доложить?
— Так и доложи, как я сказал.
— Он спросит, кто таков?
— Ответь: из далеких краев.
Слуга ушел и вернулся почти тут же.
— Проходи.
Клям по чистым, выскобленным полам, застеленным разноцветными половиками, проследовал по прихожей, затем поднялся на второй этаж и, склонившись перед низким дверным косяком, шагнул в горницу. Выпрямившись, увидел сидевшего за столом полного, бородатого мужчину лет сорока пяти; прищуренные глаза его смотрели внимательно и настороженно.
— Здоровия и благополучия вашему дому, — провозгласил Клям.
— И тебе того же желаю, — ответил, чуть помедлив, Будимир. Кажется, нам не приходилось видеться. Откуда будешь?
— Издалека. Из вятичей я.
— Что ж, пути купцов непредсказуемы… С каким товаром пожаловал и что можешь предложить мне?
Тогда Клям вкрадчивыми шагами приблизился к хозяину, присел на стул и сказал приглушенным голосом:
— От Вадима я. Кланяется он тебе и сообщает, что жив и здоров.
Будимир вздрогнул, немигающе уставился на гостя. Потом встал, подошел к двери и выглянул наружу. Убедившись, что в коридоре никого нет, закрыл плотно дверь и наложил крючок. Вернулся за стол, спросил негромко:
— Где он обосновался?
— На Мста-реке.
Будимир откинулся на спинку стула, проговорил удовлетворенно:
— Места там хорошие. Дремучие леса и непроходимые болота. Много ли у него народа?
— Пока три сотни. Но подходят еще. И по селениям окрестным почти столько же наберется.
— Неплохо, неплохо… Что ему надо от меня?
— С едой у него нормально. Охота много дает, да и местные жители делятся. Но с оружием совсем плохо.
— На днях организую две телеги. Проводника дашь или сам пойдешь?
— Есть человек.
— Тогда готовь его. Как будем связь держать?
— Пусть кто-нибудь от тебя ко мне в лавку будет захаживать.
— Слугу на входе запомнил? Вот он и будет.
Они поговорили еще и расстались.
Ведя разговоры с покупателями, Клям постепенно выделил с полтора десятка парней и мужиков, которые выражали недовольство правлением Рюрика. В один из праздничных дней он пригласил их к себе на обед. Едва выпили по бокалу медовухи, как начался горячий разговор.