стощения!
Казачий офицер сделал шаг вперёд, чтобы поднять немца, но великий князь остановил его жестом. В зале повисло тяжёлое молчание. Александр Александрович подошёл к окну, смотря на заснеженные руины Берлина.
— Ваши условия? — спросил он наконец, не оборачиваясь.
Немцы переглянулись. Штайнер развернул документ, дрожащими руками поправил пенсне.
— Полная капитуляция. Эльзас и Лотарингия остаётся за французами. Вся восточная Пруссия отдаётся России. Бавария и Пруссия превращаются в отдельные государства. Земли в западной Германии получат собственные армии. Мы не сопротивлялись вам ни в Баварии, ни в Берлине. Будьте же и вы милостивы к нам. Мы готовы выплатить вам репарации в полном объёме. Наша страна достаточно пострадала от безумного короля.
Великий князь повернулся. Его лицо было нечитаемо.
— Достоинство? — он произнёс это слово так, будто пробовал его на вкус. — Вы решились пойти против нас. Вы уверены, что должны сохранить своё достоинство после такой войны? Может быть, стоит вернуть вас в прошлое, когда земли разделены на отдельные государства? У нас хватит на это сил.
Немцы молчали. Александр Александрович медленно прошёлся вдоль стола, останавливаясь перед каждым из наших генералов, будто ища поддержки. Бочков кивнул почти незаметно. Ковалёв стиснул зубы, но тоже согласился. Когда очередь дошла до меня, я просто опустил голову — слишком много крови, слишком много смертей.
— Хорошо, — наконец сказал великий князь. — Завтра в полдень здесь будет подписано перемирие. Но помните — этот мир будет не прощением. Он будет отсроченным приговором.
Когда немцев увели, Александр Александрович долго стоял у окна, глядя, как снег медленно укрывает руины.
— Ваше Высочество? — осторожно позвал я.
— Они просят достоинства, Ермаков, — прошептал он. — А что нам делать с нашими мёртвыми?
— Мы достаточно сражались. Германия фактически пала — открыта дорога во Францию. Италия ничего не сможет противопоставить нашим войскам. Англичане теперь сражаются в Азии. Их гарнизонов во Франции просто не хватит для того, чтобы сдержать наши армии, а значит, мы перенесём полки в Индию, и это будет окончательной потерей для короны. Стоит собирать людей, готовиться к переговорам. Нужно, чтобы народ почувствовал, что мы можем окончить эту войну на собственных условиях.
— А мы достигли их? — заинтересованно спросил меня Рюрикович.
— Думаю, что да. Австро-Венгрия больше никогда не сможет стать для нас опасностью, а немцам лучше сохранить достоинство — иначе они могут стать очередной точкой кипения на наших границах. Буферная Бавария и Пруссия — лучший вариант, который только может быть. Мы можем сломить и Рим, засыпать Апеннинский полуостров телами своих воинов, но будем честны — даже с японцами мы не сможем высадиться в Британию. Англичане понимают, что война станет для них смертью — они пойдут на уступки. Мы взяли своё, Александр Александрович, пора и честь знать.
— Может, ты и прав, Игорь Олегович. Может, ты и прав.
Глава 23
Женева стала городом, который принял все переговорные команды, прибывшие с разных уголков мира для передела нашего небольшого кусочка осязаемой материи посреди космического пространства.
Швейцарский город, и без того бывший прибежищем разнообразных диссидентов из разных стран, прятавшихся в сей горной стране от преследований в собственных государствах, теперь видел, как им приходилось скрываться по домам и подвалам, чтобы не попасть на глаза делегаций. Сомнительно, что дипломаты начнут полноценный конфликт в пределах другой страны, но вместе с переговорщиками прибыли агенты спецслужб.
Людей в столице горной конфедерации стало очень много. Раньше здесь можно было услышать по большей части немецкую и французскую речь, а сейчас легко можно было заметить русских, итальянцев, англичан и даже японцев, которых раньше было сложно встретить в этой части света.
Женева дышала дипломатическим напряжением, словно раскалённый металл перед последним ударом молота. Город, привыкший к вооружённому нейтралитету и размеренному альпийскому покою, теперь напоминал гигантский лагерь, где каждый камень, каждый переулок, каждый фонарь на набережной Роны хранил следы чужих армий. По мостовым, выложенным ещё в прошлом веке, маршировали патрули в разнородной форме — русские казаки с шашками наголо, японские офицеры в тёмно-зелёных мундирах, британские «красные мундиры», чьи лица были напряжены и бледны. Даже воздух здесь изменился — в нём смешались запахи табака разных сортов, пороха, нестиранной шерсти мундиров и чего-то ещё, острого и тревожного, что нельзя было назвать иначе, как запахом истории, которую творили за закрытыми дверями.
Здания вдоль красивой набережной превратились в сплошную цепь штабов. В отеле «Бо-Риваж», где когда-то останавливались богатые туристы и диссиденты, теперь разместилась большая русская делегация. Из окон свешивались громадные знамёна с двуглавыми орлами, а у входа, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих, стояли часовые в зелёных шинелях, с автоматами за спиной. Чуть дальше, в здании городской ратуши, обосновались англичане — их разноцветные флаги смотрелись неестественно ярко на фоне серых швейцарских фасадов, напоминая пятна крови на снегу. Итальянцы взяли под свой контроль здание бывшего банка, немцы — католическую школу, японцы — небольшой особняк у горного озера. Мне казалось, что сам город стал похож на громадную политическую шахматную доску, где фигуры расставлялись не по правилам, а по мере прибытия новых эшелонов с войсками и дипломатами.
По улицам города сновали курьеры — одни передвигались на велосипедах, другие верхом или на мотоциклах, последние пешком, с потными от спешки лицами. Они перебрасывали между штабами папки с документами, сводки и карты, и каждый подобный конверт мог держать на своих строках судьбу целых народов. Иногда в толпе мелькали фигурки в штатском — агенты разведки от разных делегаций, которые, сканируя взглядами толпу, выискивали чужих шпионов, признаки возможных нападений от бежавших в горы предателей или просто слабости в рядах противника. Казалось бы, сделай всего один неверный шаг, одно лишнее слово — и хрупкое перемирие могло рассыпаться, как карточный домик, и вновь войска пойдут цепями по землям Евразии.
Кафе и рестораны, ещё недавно заполненные мирными бюргерами, теперь были забиты офицерами и дипломатами. В «Кафе де ля Паикс» за одним столом могли сидеть русский генерал с Георгием на шее и японский полковник, молча потягивающие кофе, в то время как за соседним столиком итальянцы что-то горячо обсуждали, размахивая руками, а англичане с каменными лицами делали вид, что не замечают никого вокруг. Языки смешались — французская речь переплеталась с немецкой, русский бас накладывался на японские гортанные фразы, а где-то в углу слышался испанский шепот красных латиноамериканских наблюдателей.
Но за всей этой показной сдержанностью скрывалось нечто большее. В глазах у всех читалась усталость — не та, что приходит после долгого дня, а глубокая, выжженная двумя годами войны. Руки, привыкшие сжимать оружие, теперь неловко держали вилки и перья. Вздрагивания при громких звуках, быстрые взгляды на двери, привычка сидеть спиной к стене — война не отпускала, даже здесь, в этом нейтральном городе, где, казалось, время должно было остановиться.
Над Женевой повисло странное затишье, словно перед грозой. Все ждали начала официальных переговоров, но пока что стороны лишь оценивали друг друга, как боксёры перед раундом. В отеле «Де-Берг», где должен был состояться первый съезд, рабочие спешно переставляли столы, устанавливали дополнительные фонари, проверяли, нет ли подслушивающих устройств. Швейцарские жандармы в синей форме оцепляли периметр, но их нейтралитет выглядел хрупким — достаточно одной искры, чтобы пламя войны вспыхнуло снова, прямо здесь, среди этих аккуратных улиц и цветущих каштанов.
Время тянулось очень тяжело. Я сидел с правой стороны большого отельного зала, смотря на лица англичан, итальянцев и немцев. Если немцы чувствовали себя тяжело после тяжёлого сражения с армией русского императора, а итальянцы отделались лишь сражениями с французами и оккупацией нескольких областей на юге, то вот англичане явно были готовы сражаться дальше. Они пытались укреплять свои гарнизоны во Франции, продолжали бодаться с нашими частями в Индии, которое, получив новый толчок, вновь закипело в войне за освобождение. При этом жители Туманного Альбиона вели активные боевые действия в Тихом океане и всей Океании, противоборствуя японцам и русской тихоокеанской эскадрой. На этом театре военных действий успехи нашей стороны достигались очень переменно. Если поначалу удалось совершить несколько высадок и даже закрепиться на островах вокруг Австралии, то сейчас сражения происходили с большой тяжестью.
На нашей стороне были лишь представители России и Японии. Франция до сих пор оставалась под оккупацией, поскольку наши войска расположились вдоль линии Дуная, Эльбы и Карпатских гор. Остальные земли занимали остатки немцев, которые уже готовы были занять в едином порыве сосредоточенные по границам русские части. Вскипи война вновь — и экстренно пополняющиеся наши дивизии смогут перейти в крупномасштабное наступление вдоль всей линии фронта.
Всей делегацией управлял великий князь Александр Александрович и японец Ямагата. Наши требования были ясны, и столь же понятно было, что основным противником переговоров являются британцы. Итальянцам намного выгоднее выйти из войны сейчас, не потеряв собственных земель и не выплачивая репараций до того момента, как русский флот не начнёт операции в Средиземноморье, а полки не пойдут на штурм Альп. У не так давно объединившегося итальянского государства банально не было нужного количества ресурсов, чтобы вести дальнейшую тяжёлую войну с Россией, державшей громадные земли в Евразии и Северной Америке.
— Наши требования ясны и понятны, — начал говорить на русском великий князь, как только в зале настала полная тишина. — Вы напали на нас и проиграли. Австро-Венгрии больше никогда не будет существовать, и все государства на трупе владений Габсбургов отныне будут признаны Российской Империей. Все эти государства находятся под полным протекторатом Москвы. Вся Восточная Пруссия вплоть до течения Вислы переходит под наш полный территориальный контроль и преобразуется в Царство Прусское. Территории бывшего герцогства Бавария и королевства Пруссия станут отдельными государствами, тогда как остальные территории Германии должны будут выплатить России контрибуции. Что же касается территорий Франции, то оккупационные силы Италии и Великобритании должны экстренно покинуть эти земли и вернуться в свои страны без всяческих территориальных и экономических требований, а все государственные функции должны быть переданы французскому правительству.