— Значит нужно действовать быстро. — я подошёл к доске, на которой в подвале была растянута английская карта Индии. — Город к осаде точно не готовят — фронты слишком далеко. Гарнизон не большой — всего четыре тысячи британцев сейчас, ещё столько же из австралийцев будет, но большая часть гарнизонов на севере от города. — я ткнул обратным кончиком карандаша в два места, обозначая Мирутский и Мерхатский военные лагеря. — Если мы сможем отрезать город с трёх сторон, то взять его будет не сложно. Критически важно порубить телеграфные столбы и железную дорогу разобрать, чтобы подкрепления с других сторон не подтянули. Если по науке действовать, то подрываем все Ж/Д узлы со всех сторон города, одновременно с этим критически важно все центры связи взять под свою руку: частные и государственные почтовые отделения и телеграф. Новости всё равно просочатся, но позволит нам времени выиграть, чтобы город к обороне подготовить и северные лагеря отсечь.
— Значит, будем действовать.
На востоке мы были меньше, чем через неделю, соединившись с небольшой агентурной ячейкой, сосредоточенной вокруг Дели. Именно русских шпионов и диверсантов было не столь много, но здесь сосредоточилось немало радикальных повстанцев, уже практиковавших официально «бандитский», а неофициально «партизанский» метод борьбы с колониальными властями, нападая на английские лавки, их торговые караваны и любые другие объекты, которые считали связанными с британцами.
Объединившись, мы залегли в сельской территории, между поселениями Суланпура и Гургаона. Именно здесь пролегала железная дорога, ведущая от южной Индии в сторону Дели. Насыпь была невысокой, растительность лёгкой, но небольшой отряд в дюжину голов спрятать смогла.
На дворе была ночь. Лунный свет, пробивающийся сквозь редкие облака, серебрил уходящие на север рельсы. В пятидесяти шагах от насыпи и дорожного полотна, в редких кустарниках мы и расположились, ожидая прибытия железнодорожного состава, который должен здесь оказаться с секунды на секунду.
В моих руках была небольшая деревянная коробка, от которой в сторону железной дороги тянулись едва заметные провода, скрывающиеся в невысокой траве. Подрывная машинка была самая простая, образца «мясорубка» с вращающейся рукояткой сбоку — крутани десяток раз эту рукоять и случится взрыв. Сама же мина не была замаскирована и просто лежала под одной из толстых рельс. Заряда в ней хватит для того, чтобы не просто выворотить рельсу, но и подкинуть весь железнодорожный состав. В дополнении к ней было ещё несколько мин дальше по путям, но те работали по нажимному принципу и заряда в них было значительно меньше, но рельсы погнёт знатно.
Семён, лежавший от меня по левую руку, напряжённо вслушивался в тишину, прижимая ухо к земле. Казак сосредоточился настолько, что от него едва не шли разряды статического электричества. Казалось, прикоснись к нему и моментально получишь мощнейший разряд.
— Идёт. — прошептал казак, скидывая с плеча винтовку.
Поезд появился из-за холмов, напоминая в ночи чёрного змея, извергающего угольные облака дыма. Мощный паровоз, четырнадцать вагонов — если верить данным разведки, то трое из них везли боеприпасы для гарнизонных бойцов Дели, тогда как в остальных ехали лошади и пехота со всем вооружением. Вполне возможно, что вместе с рядовыми солдатами едут и их офицеры, а потому цель становилась только привлекательнее.
— Все готовы? — Синдбад обвёл всех взглядом и посмотрел на меня. — Готовься, князь.
Поезд приближался, грохот стальных колёс нарастал, земля дрожала, а воздух всё сильнее наполнялся запахом угля.
— Давай! — приказал шпион.
Я как бешенный завертел рычагом. Сначала была вспышка — ослепительная, рвущая ночь пополам ярким рукотворным солнцем. Затем раздался страшный грохот, от которого содрогнулся воздух, а над поездом воздух пошёл маревом. Рельс взметнулся вверх, скрученный как волос на бараньей шкуре. Паровоз клюнул стальным носом, со стальным лязгом сходя с рельс. Вагоны, налетая друг на друга, складывали гармошкой, стёкла бились, металл скрежетал так, будто из-под земли прорывался древний монстр.
Тишины после подрыва не наступило. Стоило только составу съехать с насыпи и остановиться, как из вагонов посыпались люди. Часть была оглушена взрывом, ранена ударом, другие вовсе были контужены. Однако, не всех взрыв оприходовал так сильно — некоторые из пехотинцев, после раздавшейся команды на английском, принялись палить из винтовок в белый свет, как в копеечку.
— Огонь! — коротко скомандовал Синдбад.
Из кустов, с небольшого холма, из-за широких валунов скоро захлопали винтовки. Двенадцать стволов стреляли быстро, создавая быстрый огонь. Расстояние было мелким для полноценных винтовок, а потому пули прошибали насквозь каждого, кто встречался на их пути.
Англичане метались, пытаясь организовать хотя бы какое-то подобие обороны вокруг разбитых вагонов. Офицер с рассечённым лицом и помятой фуражкой орал приказы, раздавал затрещины и зуботычины, пытаясь подогнать своих солдат. Его команды тонули в грохоте выстрелов, свисте рикошетов и криках раненых. Он попытался было поднять одного из оглушённых пехотинцев, но сразу же его сразила пуля, пробившая его горло.
Перестрелка длилась не дольше нескольких минут. Всего десять минут адского грохота, но затем затянулась обманчивая тишина. Где-то в темноте, освещаемой остовом разрушенного поезда, кричали раненые, метались по земле подожжённые кони, потрескивали языки пламени, лижущие обшивку развороченного вагона. Я поднял руку, призывая отряд диверсантов начать атаку на оставшихся после диверсии людей.
Семён первым подошёл к убитому офицеру в окровавленном мундире, уже начинающем буреть. Казак ловким движением перевернул тело и начал быстро обирать карманы британского солдата. Вскоре на его руку перекочевали иностранные часы швейцарского производства, а на поясе появилась кобура с револьвером.
— «Веббли» шестой модели. — пробормотал казак, проверяя барабан оружия. — И патронов парочка десятков найдётся. Неплохо, очень неплохо.
Из внутреннего кармана мундира вытянул кожаный бумажник и вытащил оттуда несколько банкнот, фотографии женщины в кружевах, сложенную вчетверо карту с пометками. Всё это быстро исчезло в походной сумке.
Пока казак деловито обшаривал всего одного офицера, повстанцы с диверсантами деловито собирали всё снаряжение солдат. Действовали они быстро, собирая амуницию в большие мешки, а многочисленные винтовки связывали в охапки. Немногочисленные револьверы откладывали в одну сторону, винтовки в другую. Казалось бы, нам было нужно одно лишь только вооружение, но вот индийцы явно выглядели куда хозяйственнее. Они стягивали с солдат немногочисленные каски, лишали трупы обуви, отбирали ножи и офицерские пехотные сабли.
Неожиданно к железной дороге подъехала подвода с сытым конём. Индийцы стали собирать ящики с боеприпасами, собирая самые популярные калибры и даже не брезгали артиллерийским боеприпасом. Да, пушек у сопротивления сейчас не было, но их всё ещё возможно использовать для создания самодельных взрывных устройств, а повзрывать нам ещё придётся прилично.
Я посмотрел на часы, оттянув рукав. С момента первого взрыва прошло уже больше получаса и нужно было как можно быстрее сбегать с места сражения. Даже в ночной темноте высокий столб чёрного дыма можно увидеть за многие километры, а значит сюда рано или поздно прибудут британцы, а они церемониться с мародёрствующими «бандитами» точно не будут.
— Уходить пора. — крикнул я Синдбаду, довольно потирающего ладони при виде разгромленного поезда. — Завтра все будут знать о войне.
Глава 8
Утром первого апреля началось не с безобидных шуток, не с криков муэдзинов и не с привычного базарного гула, а с далёкого грохота взрывов, доносившихся со стороны Саханпурской дороги. Город ещё спал, но воздух уже был наполнен тревожным током надвигающейся беды. Офицеры-британцы, привыкшие к слепому повиновению, в тот день заметили странные взгляды своих подчинённых — не страх, не покорность, а холодную решимость.
В тот день повстанцы действовали как единый организм, как оркестр, дирижируемый палочками русских диверсантов. Всю ночь отряды повстанцев, переодетые в крестьянские и купеческие наряды, закладывали артиллерийские снаряды и самодельные мины под рельсы. Когда броненосец, шедший из Амритсара с подкреплениями для гарнизона, рухнул под откос в районе Паипата, стало понятно, что Дели отрезан. Телеграфные линии были перерезаны ещё раньше, и теперь британское командование в городе металось в слепой ярости, не понимая, с какой стороны будет нанесён следующий удар.
Нападение случилось оттуда, откуда его нельзя было ожидать. Роты сипаев третьего Мадрасского полка, считавшихся оплотом индийской лояльности, в полном составе перешли на сторону восставших. Когда британские офицеры попытались восстановить дисциплину в их рядах, загремели первые выстрелы внутри города. Те, кого вчера ещё называли «верными псами Империи», сегодня стреляли в своих командиров без колебаний. Кровь лилась по казарменным дворам, и скоро к бунтовщикам присоединились солдаты других частей. Кто-то шёл за идею свободной Индии, кто-то — из страха, но главное было то, что дисциплина рухнула, как карточный домик.
На улицах самого города уже кипели бои. Повстанческие отряды, вооружённые всем, начиная от современных винтовок и револьверов, заканчивая луками и копьями, в едином порыве атаковали полицейские участки и правительственные здания. Британские чиновники в панике бежали в Красный Форт, надеясь спастись за его толстыми стенами.
К полудню Дели был практически полностью в руках повстанцев. Остатки британских частей заперлись в арсенале, но их сопротивление уже не могло изменить исхода дня. Город ликовал. На улицах кричали: «Индия свободна!», но самые проницательные уже понимали — это только начало. Империя не смирится с потерей своей жемчужины. Где-то за горизонтом уже собирались тучи — эшелоны с войсками, корабли с пушками, телеграммы в Лондон. Но в этот день, под палящим апрельским солнцем, казалось, что невозможное стало реальностью.