Прошло несколько секунд, наблюдатели отошли в сторону. В трёх сотнях метров стояла громадная, но успевшая поржаветь цистерна, в которой некогда провозили нефть из Баку. Она была специально выкрашена в ярко-красный цвет, чтобы её можно было заметить на высоком расстоянии даже в снежном зимнем покрывале. Конечно, это было послабление для первого экипажа экспериментальной версии танка, но для неофициального тестирования можно было пойти на такие шаги.
Я скрылся за высоким земляным бруствером, закрыл уши ладонями и открыл рот. Над окопом взметнулся алый треугольный флаг, и через мгновение рявкнула пушка. По ушам ударило даже сквозь плотную вату. Танк от отдачи качнулся назад, а бочка… Цистерны теперь просто не существовало. На её месте, где раньше было яркое красное пятно, теперь красовался глубокий кратер. Прошёл десяток секунд, и раздался второй, а затем и третий выстрел. Пушка работала без больших проблем и наверняка смогла бы отработать и дальше, но на испытания взяли лишь один ящик, который расстреляли меньше чем за минуту. Экипаж, надрессированный десятками часов, работал как слаженный механизм, и вскоре махина с позиции для стрельбы подкатила к окопу, за которым прятались молчаливые от шока наблюдатели первого испытания.
— Это точно нужно показать самому императору! — прошептал сидящий со мной в окопе лейтенант, который первый отошёл от шока и теперь смотрел на меня с горящими глазами, — Так с этим мы не только Берлин во второй раз возьмём, но и по всей Европе паровым катком пройдёмся.
— Обязательно, — хмыкнул я, — Только некоторые детали подправим и обязательно всё покажем.
Второе испытание назначили через неделю. Утро тогда выдалось морозным, но небо было чистым. На полигоне близ столицы, затянутом серой дымкой инея, собрался узкий круг высших чинов — те, кому император лично дозволил присутствовать при испытаниях. Среди них выделялась фигура Великого Князя Александра Александровича, заведующего всей силовой частью государства. Он стоял чуть впереди остальных, закутанный в длинную шинель с бобровым воротником, руки в перчатках сжаты за спиной. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользил по танку, который теперь уже не был грубым нагромождением металла, а обрёл законченный, грозный вид.
Машину раскрасили в пятнистый камуфляж — зелёные и коричневые разводы по серой основе, чтобы сливаться с лесистой местностью. На броне красовался двуглавый орёл — знак того, что это уже не просто опытный образец, а будущее оружие Российской Империи. В корпусе, справа от водителя, был встроен пулемёт, его ствол торчал из узкой амбразуры, прикрытой бронезаслонкой. Башня, массивная и угловатая, формой напоминающая усечённую пирамиду, медленно поворачивалась, словно осматривая собравшихся, а длинный ствол главного орудия смотрел в небо.
Сперва танк двинулся вперёд, гусеницы с лязгом вгрызались в подмёрзшую землю. Он шёл уверенно, без рывков, дым из выхлопной трубы стелился за ним плотным сизым шлейфом. Затем раздалась команда, и башня быстро, насколько это позволял сделать не самый расторопный электрический привод, развернулась — пушка грохнула, выбросив языки пламени и дым от сгоревшего. Снаряд ударил в старую кирпичную стену, оставленную как мишень, и та рухнула в облаке пыли и щебня. Пулемётчик дал очередь — пули прочертили воздух и впились в плотные мешки с песком. Всё работало как часы.
Но главным испытанием была броня. Танк остановился посреди поля, и по сигналу пехотинцы открыли огонь из винтовок. Пули застучали по корпусу, как град по жести, но ни одна не пробила. Затем ударила полевая пушка — снаряд угодил в лобовую плиту, оставив лишь глубокую вмятину, после чего стальная болванка отлетела в сторону. Внутри сидел экипаж — я видел через линзы бинокля, как механик-водитель, бледный, но собранный, через смотровую щель наблюдал за происходящим. Ещё несколько выстрелов, ещё вмятины, но броня держала. Танк оставался невредим.
Когда испытания завершились, Великий Князь подошёл ко мне. Его лицо, обычно непроницаемое, выражало редкое удовлетворение. Казалось, что такого удовольствия его лицо не отображало даже после испытаний моего автомата, который уже понемногу стал распространяться среди гвардейских частей русской императорской армии. Если бы Александр проявлял чуть больше эмоций, то наверняка бы на его лице сейчас гуляла весёлая улыбка.
— Добротная машина вышла, — коротко сказал Рюрикович, приказом отославший находящихся на испытаниях генералов в сторону и подозвавший меня для беседы, — Пушка хороша, пулемёт, и экипаж у тебя бесстрашный какой-то вышел. Уж думал, беде быть, когда из полевой пушки по танку ударили, а они сидят себе.
— Не зря свой хлеб едим.
Я улыбнулся Александру, смотря за тем, как солдаты вылезают из танка, потряхивая головами после выстрела. На их головах было раннее подобие шлемофонов, но защиты ушей в них точно не хватало. Когда танк стрелял даже в пяти метрах, то хотелось снять с себя уши и поставить на их место запасные, так что экипировку танкистов точно нужно дополнить.
— И сколько такое чудо может стоить?
— Ровно сто тысяч рублей придётся выложить за одну единицу техники, учитывая нужное для работы обеспечение солдат.
— Дорого. Очень дорого, князь.
— Я изначально говорил, что такой проект дешёвым выйти не сможет. Можно сделать несколько удешевлений…
Сотня тысяч рублей в условиях будущей войны была действительно большой цифрой. Обеспечение одного рядового солдата пехотного полка стоило государственной казне порядка семидесяти рублей, не учитывая денежное довольствие за месячную службу, так что за цену одного такого танка можно было снарядить практически полтора полка пехоты, а за танковую роту можно было снабдить целую дивизию, тогда как общее их количество в армии составляло порядка двухсот пятидесяти, если собрать войска со всех краёв Империи.
Если же удешевлять танк, то придётся экономить на всём: скорость, бронирование, проходимость, вооружение. При нынешнем состоянии танки легко могли исполнять работу передвижных укреплений, а если ухудшать характеристики машины, то лучше поставить на поток производство бронемашин, снабжённых не тяжёлыми артиллерийскими орудиями, а стационарными пулемётами. Такое оружие тоже было страшным и эффективным, но сильно уступало в убойной мощи полноценным пушкам.
— Не стоит, — сказал Рюрикович как отрезал, — Вышло дорого, но никакого подобия сейчас у других стран нет и подозреваю, что не будет в ближайшее время. Сейчас нам важно сохранить такую особенность как можно дольше. Я сильно сомневаюсь, что одно наличие танков заставит другие государства одуматься и не идти войной на нас, но такое оружие нам определённо сможет помочь.
— Ваше Императорское Высочество, могу я к вам обратиться?
— Говори, — с интересом сказал князь, смотря на меня практически вплотную.
— Нужно поставить вокруг танка и архива с чертежами усиленную охрану, особенно у последнего. Считайте, что вы охраняете золотой резерв страны. Если танки мы ещё новые соберём, то вот чертежи сейчас бесценны. У Лондона, Вены и Парижа вполне хватит сил для того, чтобы начать производить свои модели. Делайте всё что угодно, но если проберутся шпионы, то нашему техническому преимуществу над гипотетическим противником придёт конец. Если получится сохранить производство в тайне, то на первоначальных этапах войны будет приличное преимущество, потеря которого будет стоить дорого.
— На первых этапах?
— Именно. Сомневаюсь, что другие страны смогут создать столь же технологичную машину, но свои вариации они сделают быстрее, чем вы можете предполагать. Как только эффективность танков на поле боя будет доказана, то другие страны тут же решат подхватить идею. Но я буду надеяться, что этого не понадобится.
Глава 17
Время текло быстро и неумолимо. День за днём, неделя за неделей мне приходилось проводить время в сжатых кабинетах «Марса», стараясь руководить вверенным мне отделом, прекрасно понимая, что это отнюдь не моё направление. В механике я понимал постольку-поскольку, а потому всё больше швырялся идеями в своих сотрудников, отправляя им на откуп работу над техников. Да, в государственных хранилищах уже лежала целая вязанка чертежей и несколько томов производственной документации, указывающей как, какими методами, из каких ресурсов и так далее, нужно было производить танк, но даже так меня не отпускали. Александра всерьёз заинтересовала идея моторизации и механизации войск, а потому вертелся как юла, стараясь удовлетворить всё нарастающие аппетиты постоянно развивающейся военной промышленности.
— Княже, ты ведь так и про праздники забудешь.
Стоило отдать должное Семёну, ведь он, в отличие от меня, всё это время не утопал в документах, а потому не отпустил счёт времени. За всё то время, которое я тратил целые тонны бумаги, казак занимался тестированием стрелкового вооружения и рассекал по столице на подаренном ему мотоцикле, выступая в качестве моего личного вестового. К моему удивлению, казака такая роль нисколько не принижала, и он с радостью принимал письма, вновь запрыгивая на сиденье мотоцикла и, задорно рыча двигателем, уезжал вдаль по узким столичным улочкам.
— Ты о чём?
Я оторвал взгляд от белых линий на голубом чертеже и посмотрел на себя в зеркале. Увиденное меня поразило — на меня смотрел не полный здоровья дворянин, светловолосый и розовощёкий, а стандартный офисный клерк с худыми щеками, осунувшейся спиной. От такого зрелища меня передёрнуло. Казалось бы, что такого в трёхмесячной работе по полтора десятков часов за столом, постоянной руганью с работниками и вечными поломками, которые приходилось экстренно чинить? Оказалось, что беспокойный сон, литры свежего абиссинского кофе и вечное нервное напряжение в ожидании нового косяка очередного механизма, шедшие рука об руку с таким темпом труда, слишком сильно влияли на моё состояние.
— Новый Год на носу, княже, — настоятельно проговорил телохранитель, тыча пальцем в сторону большого отрывного календаря, на котором красовалась яркими красными символами дата «27 декабря», — Пора бы отдохнуть и подарки родным покупать. Ладно жене своей — подарок найти тебе будет не сложно, но нужно ведь и матери с сёстрами в Томск отправить.