— Как можно было быть таким тотальным идиотом? — этот вопрос крутился в голове уже который день. После завершения проекта, истощённый и усталый, я просто хотел передать его в другие руки, немного передохнуть. Самая простая человеческая ошибка — довериться не тем людям — привела к тому, что проект едва не оказался на грани уничтожения. Я бы не сказал, что его невозможно было повторить, но даже так проблем было слишком много — утерянные чертежи, погибшие инженеры, уничтоженные прототипы.
Только сейчас до меня стало доходить, что было слишком много звоночков, которые я пропустил стороной. Слишком частые «случайные» поломки оборудования, странные вопросы от рабочих, не имевших отношения к проекту, исчезновение ключевых деталей со складов. А их было достаточно, чтобы самый глупый смог сообразить, но у меня не получилось. Плохо, чертовски плохо. Все признаки готовящейся диверсии были налицо, но я, ослеплённый усталостью и верой в людей, не захотел их замечать.
В памяти всплывали обугленные останки ангара — груда покорёженного металла, воронка на месте двигателя, оплавленные жарким огнём гусеницы, похожие на скелет гигантского доисторического ящера. Я снова чувствовал тот едкий запах гари, смешанный с химической вонью расплавленной изоляции, снова видел, как чёрные хлопья пепла медленно оседают на мои сапоги, словно снег в мире, где больше нет зимы. А потом — архив, перестрелка, крики раненых. Семён живой — дробь по касательной задела его плечо. Он был живым, но пришлось выковырять несколько дробинок, да теперь он ходил каждый день на перевязки. Этого чертяку просто так не возьмёшь — ещё меня переживёт.
Официант в безупречно белых перчатках осторожно подошёл к моему столику, почтительно наклонился и что-то пробормотал о дополнительных блюдах, но я лишь машинально покачал головой, даже не вслушиваясь в его слова. Он удалился так же тихо, как и появился, стараясь не смотреть мне в глаза — вероятно, мой вид говорил сам за себя. В зеркальной поверхности буфета напротив я видел своё отражение — измождённое лицо с резко обозначившимися скулами, тени под глазами, похожие на синяки, небритые щёки, седина у висков, которой не было ещё месяц назад. Странно было обзавестись сединой в таком молодом возрасте, но уже было поздно что-то исправлять. Это был кто-то другой — человек, допустивший катастрофу, человек, по чьей вине погибли люди и самолично отправивший на тот свет нескольких людей. На сердце было тяжело.
За окном мелькали прохожие — обычные горожане, спешащие по своим делам. Среди них могли быть те, кто следил за мной сейчас. Те, кто организовал взрыв. Те, кому было выгодно, чтобы танк никогда не вышел за пределы чертежей. После нападения на архив я чувствовал их присутствие постоянно — чужие взгляды, ощущаемые даже сквозь спину, шаги, затихающие, когда я оборачивался, «случайные» встречи с незнакомцами, которые слишком внимательно рассматривали меня в толпе. Хотя, это могли быть лишь мои домыслы, добавленные вновь начавшейся паранойей.
Моим вниманием овладел человек, который бесшумно оказался в ресторане, держа в руках чёрный кожаный дипломат, запустив за собой струю морозного воздуха. Это был мужчина в тёплом чёрном пальто без знаков различия, с бесстрастным, как гипсовая маска, лицом и холодными, бездонными глазами. К нему подбежал один из официантов, но вошедший лишь махнул рукой, и работник ресторана вернулся к барной стойке, тогда как сам незнакомец прошёлся в мою сторону. Остановившись у стола, он не стал представляться — просто сел напротив, положил на стол аккуратные руки с коротко остриженными ногтями, без единого украшения. Его лицо было нарочито обыкновенным — из таких, которые, встретив в толпе, сразу забудешь. Вот только глаза были сильно отличающимися от простых людей. Они были плоскими, едва ли не мёртвыми, почти как змеи перед броском. В них не было и капли человечности, лишь холодный расчёт, безразличие. Тогда я понял, что разговор коротким не будет. Слишком широким у меня был опыт разговора с людьми подобного профиля.
— Приветствую, — я кивнул незнакомцу и наконец взял со стеклянной тарелки чесночную гренку, — Какими грехами я обязан вашему визиту?
— Почему же грехами?
Мужчина посмотрел на меня бесстрастно, вытянул из кармана пальто мягкую картонную пачку сигарет, а оттуда уже показалась сигарета. По одной этой сигарете можно было сказать очень многое. Это были сигареты от фирмы француза Лаферма — элитные табачные изделия с тонкой нарезкой табака и ароматизированным табаком, чего не делали на других фабриках. В это время курили совсем никого, не стесняясь, и я уже успел привыкнуть к этому, а потому не обращал на горький табачный дым никакого внимания.
— Слишком часто я говорил с вашим братом, чтобы поверить в то, что вы можете прийти просто так от доброты душевной. Тем более, что после взрыва в ангаре у вас должно быть очень много дела. Не знаю, кто проявил такую халатность, но если бы мы с Семёном не подоспели бы к архиву вовремя, то все наработки центра могли бы быть похоронены в огне.
— Вы правильно сработали, — мужчина кивнул и расстегнул портфель, вытащив оттуда листок, покрытый огромной таблицей, отпечатанной на станке, — Нападавших на архив было много. Здесь три десятка имён. Вооружены разномастно, начиная от револьверов, заканчивая карабинами и даже винтовками, и армейскими карабинами.
— Армейскими?
— Именно, — опричник кивнул, — Пять лет назад мы закупили партию австралийских рычажных карабинов для полицейских частей во Владивостоке. Шестьдесят единиц с боеприпасами. Патроны у них хитрые — такие даже в магазинах оружейных у нас не продаются. Только вот дюжину из той партии потеряли где-то во время портовой разгрузки. Списали всё тогда на хитрость бриташек, но вот сейчас они и всплыли. Все двенадцать карабинов были у этих нападавших. Все до единого. Пожалуй, только патронов не хватает, но без оружия патроны ни к чему.
— И зачем вы мне это рассказываете? — спросил я, в глоток ополовинивая стакан с коньяком, — Если интересные сказки рассказать хотите, то это не ко мне.
Мужчина толкнул ко мне листок таблицей:
— Посмотрите этот список. Здесь написаны имена всех людей, которые участвовали в нападении на архив.
Я принял листок и принялся тщательно его изучать. Мелким шрифтом было написано почти три десятка фамилий, имён и отчеств. К моему удивлению, среди них можно было увидеть не только мужские, но и женские имена, чего я раньше предположить не мог. Казалось, что в подобных самоубийственных миссиях должны были участвовать лишь мужские горячие головы.
— Никого знакомого.
— Хм, может быть, что для вас здесь никакого знакомого, но если спросить вашу жену, то ситуация может быть совсем другой, — опричник ткнул поочерёдно в две строки в таблице, — Это не просто имена людей, а сотрудников благотворительных столовых, которые организовала ваша жена. Это очень тяжкое преступление.
— Вы думаете, что моя жена пособник террористов, которые уничтожили моё же изобретение?
— Такие обвинения я бы не стал выдвигать так просто, но лучше разберитесь самолично. Всё равно все преступники вашими же силами были уничтожены, а потому у нас вообще нет никаких зацепок в расследовании.
— А вы точно опричник? — я усмехнулся, — Вы выдаёте такую важную информацию абсолютно чужому человеку? Очень сильно не похоже на человека, который работает разведчиком.
— Вы не чужой человек, а тот, кто положил очень многие часы и даже дни своей жизни на то, чтобы создать оружие, которое поможет России доминировать на полях сражений. Лучше вам бы переговорить со своей женой, а если обнаружится какая-то важная информация, то просто сообщите её нам, и мы будем дальше работать по полученному направлению.
— Это угроза?
— Это просьба, — мужчина затушил сигарету в стеклянной пепельнице, аналоги которой стояли на каждом столе в ресторане, — Если найдёте информацию, то сразу же свяжитесь со мной. — Агент вытащил из кармана плотную картонную визитку, на которой был написан десяток цифр, — Позвоните сюда и просто скажите, кто вы. Вас сразу же узнают и переправят на меня. Сейчас же я с вами прощаюсь.
Опричник поднялся со своего места и степенным шагом двинулся в сторону выхода из дома. Я же сидел, задумчиво постукивая по столешнице и смотрел на имена, которые разыскивали агенты внутренней разведки.
Выходило, что нападение было организовано очень умелым человеком, и дата выбрана просто идеально. Было очень сложно найти день удобнее, чем новый год. Праздничные дни у нашего народа всегда сопровождались массовыми распитиями разномастных горючих алкогольных напитков. Причём не везде считалось зазорным выпить разумную долю алкоголя прямо на рабочем месте. Люди работали, выпивали, радовались предстоящему празднику и наступающему новому году, сильно надеясь на то, что он будет значительно лучше, чем прошедший. Солдат и чекистов это также касалось, отчего и защита разномастных объектов сильно страдала. Неудивительно, почему тогда и охрана важнейшего городского архива была поручена десятку зелёных армейцев, которые ещё никогда не пускали крови, а потому им морально было сложно стрелять по живым людям, и вряд ли они смогут адекватно организовать оборону под атаками многочисленных нападающих.
Что же до снабжения, то есть очень большая возможность того, что революционеры имели возможности связаться с армейцами. Если карабины и ружья можно было отыскать в обычных оружейных магазинах, вместе с боеприпасами, то дюжина необычных для России рычажных карабинов очень сильно выбивалась из этого стрелкового ряда. Да и взрывчатка? Как её можно было отыскать простым людям? Нужно было спросить об этом чекиста, но лучше подумать самому. Кто мог достать взрывчатку? Если так подумать, то список будет очень немаленьким. Помимо армейцев, доступ к взрывчатым веществам могли иметь разнообразные частные и государственные горнодобывающие и строительные фирмы. Горнодобывающие… В управлении Щербатовых были шахты, а потому и большое количество взрывчатки закупалось компаниями этого дворянского семейства. Выходило, что связь с Ольгой может быть очень оправданной.