— Только вот британцы на несколько десятков лет в своём развитии от индийцев оторвались. Поверь мне, здесь до сих пор есть люди, которые верят, что с маленьким копьём и молитвой божеству на устах можно напрямую переть на пулемёт. — Агент докурил сигарету, прижал её к стеклянной пепельнице и сразу же принялся за второй бумажный столбик. — Британцы же за свою колонию будут так держаться, что готовы будут Индию кровью залить, но не выпустят её из своих рук. Я буду готов поверить, что они всю Африку за один пенни всё тем же французам продадут, но Индию не отпустят.
— И как ты планируешь тогда страну поднять на восстание, если англичане так за неё держаться?
— А для того у нас имеется достаточно добрых друзей по всей Индии и даже в Токио.
Синдбад посмотрел на меня с улыбкой, явно ожидая реакцию, и он её получил. Если наличие недовольных своим положением рабочих было более чем оправданным, то вот наличие союзников в Японии никак не укладывалось в голове. Отношения Москвы и Токио, как бы это сказать помягче… были очень напряжёнными. Когда-то давно японский император с теплотой принимал посольство русских, которые добрались до островов Империи Восходящего Солнца в конце семнадцатого века, но после того, как японцы обозначили свои интересы, вторгнувшись на территории Кореи и провели кампанию по полуострову, отношения между двумя монархиями сильно испортились. Надо отдать должное японцам, ведь война была просто молниеносной. В мгновение ока они смели устаревшую армию корейцев, разнесли из осадной артиллерии их крепости, а самого государя повесили как простого человека на ближайшем столбе, оставив его в столь неприятном положении на несколько дней, пока тело активно клевали любящие мясо вороны.
— А ты думал, что мы тут в одиночку общество ворошим? — Диверсант хмыкнул. — Да, на западе Индии всё больше мои заслуги просматриваются, но вот Бенгалию на бунт поднимают япошки. У них самих в этом регионе достаточно много интересов. Не сказал бы, что нашему государству они помогали, но оперативная обстановка в стране такова, что враг моего врага — мой друг.
— И какой у нас план?
— План? — Синдбад потёр подбородок, задумчиво глядя куда-то за меня. — Как минимум создать своеобразную коалицию индийских князей, которые готовы будут выступить вместе против англичан. Пока что ключевой нашей силой являются сикхи. Они всего полвека назад бриттам подчинились, так что живы ещё те воины, которые помнят сопротивление. Правда, их одних маловато, чтобы полноценный бунт поднять, но эти наиболее к войне готовы. Солдаты из них своеобразные получаются, характерные больно, но наши офицеры понемногу из них что-то похожее на нормальных солдат делают.
— Офицеры?
— Ага. Уже четверть года в Туркестане десяток тысяч сикхов войне обучаются в наших лагерях. Ускоренная подготовка, но без неё нам придётся самое обычное мясо выставлять против пулемётов и артиллерии.
С Синдбадом разговаривали очень долго. Несмотря на позднее ночное время, он оставался бодрым настолько, словно проснулся только-только. У меня даже закралась мысль, что вместо обычного табака в его сигаретах содержится очень интересное растение, на выращивании которого держалась экономика целых стран, но агент держался слишком спокойно и отвечал структурированно, показывая свою полную трезвость. С моей стороны вопросов было столько, что у меня бы давно закончилось терпение.
Диверсант ушёл только перед самым рассветом. К тому моменту я устал настолько, что был готов отрубиться в моменте, едва только голова прикоснётся к подушке, но сон не шёл. Так всегда было, когда на голову сваливалось слишком много информации, становившейся пищей для размышления.
Выходило так, что чтобы заслужить прощение, мне придётся целую страну погрузить в пламя жестокой войны, а в то, что быстрого и безболезненного освобождения индийцам ожидать не стоит. Как и говорил Синдбад, страны находятся на слишком разном уровне технологического развития. Британцы создавали слишком мало промышленных объектов для того, чтобы местное население богатело, а из региона вывозили те продукты, которыми могли обеспечить рынок кустарные мастерские и сельскохозяйственные угодья. К тому же, часто англичане настолько сильно вмешивались в дела земледельцев. Колониальные власти вполне могли выпустить распоряжение, заставляющее крестьян высаживать на своих землях не пшеницу, рожь, рис или всю ту же питательную картошку, а опиум, поставляемый по всему миру, а в особенности в Китай, как главного потребителя этого дурмана. Само собой, такая политика не приносила ничего хорошего. Нередки были случаи голода в отдельно взятых регионах, что в союзе с тотальной бедностью населения, приводило к страшному исходу. Могли вымирать целые деревни, а те, кто выживали, были больше похожи на заложников концентрационных лагерей, чем живых людей.
Разбудили меня утром. Меня навестил Семён, который на этот раз выглядел куда более презентабельно, чем сутки ранее. Если раньше его можно было легко принять за самого обычного бродягу-голодранца, то сейчас дороговизной костюма он легко мог сравниться со столичными денди. Вот только по лицу самого казака можно было увидеть, что он не столь сильно рад своему внешнему виду. Его куда больше устраивал обычный казацкий наряд, подходящий для быстрых движений, удобный для конного передвижения и позволяющий всецело пользоваться амуницией, тогда как классический костюм сильно стеснял движения.
— Просыпайся, княже. Нам тут ехать надо, а вы храпите так, что весь отель чуть ли не трясётся. Пожалейте здание — оно и так на ладан дышит.
— И куда мы? — резонно спросил я, стараясь согнать остатки глубокого сна.
— Собирать союзников. Синдбад контакт с одним махараджей наладил, так что пора договариваться.
— Неужто Кашмир?
— А как догадались?
— Интуиция.
Регион Джамму и Кашмир был одной из самых известных административных единиц всей Индии, известной в мире за пределами полуострова. Мало того, что именно этому туземному княжеству мир был обязан изобретением кашемировой шерсти, так ещё здешняя земля стала причиной для нескольких столкновений между крупными державами моего времени. Проблема этого места заключалась в том, что абсолютное большинство простого населения исповедовало ислам, тогда как правящая верхушка была представителями индуизма. Само собой, что правление иноверцев над мусульманским большинством приводило к неудовольствию последних. К тому же, феодальная система этого региона была таковой, что земля принадлежала махарадже и остальной индуистской знати, а мусульмане должны были подчиняться кастовой системе и платить высокие налоги. Британцы лишь поддерживали подобную систему, пользуясь старым, как сам Рим, принципом «разделяй и властвуй». Вот и выходило, что союзника мы собрались выбрать отнюдь не самого стабильного.
— По коням, Семён.
Глава 4
Автомобиль пылил по дороге, оставляя за собой рыжий пылевой шлейф, медленно оседающий на придорожные кусты. Солнце стояло в зените, и горячий воздух дрожал над раскалённым полотном дороги, создавая миражи далёких озёр там, где их никогда не было. Я сидел на заднем сиденье машины, наблюдая за тем, как за окном мелькают тощие деревья и редкие селения с малыми глинобитными хижинами. Семён, пожёвывая незажжённую сигарету, держал руль — машина на таких дорогах капризничала, то и дело виляла по серпантину, но казак ехал уверенно. Его загорелые руки с белыми полосами от давно снятых часов лежали на руле с привычной расслабленной силой, а в уголках глаз собирались морщинки от постоянного прищура — то ли от солнца, то ли от многолетней привычки вглядываться в горизонт. Рядом с ним на сиденье восседал Синдбад, его смуглая рука лежала на дверке, пальцы выстукивали незнакомую мелодию. Местные жители, закутанные в выцветшие ткани, провожали нашу машину равнодушными взглядами — их лица были бесстрастны, но в глубине глаз читалась вековая усталость от чужеземцев, вечно куда-то спешащих по их земле.
Дорога вилась между холмов, постепенно поднимаясь в горы — Кашмир был горным регионом. Воздух становился прохладнее, запах пыли и жары сменялся древесным ароматом и влажных камней.
Внезапно из-за дорожного поворота выехала целая кавалькада всадников. Их было человек десять — все рослые, темнокожие, в синих одеждах, тюрбанах и винтовках за спинами. Лошади породистые и ухоженные, блестели на солнце, как полированная бронза и сверкали драгоценными камнями в своей кожаной упряжи.
Всадники окружили автомобиль, не приближая, но и не позволяя маневрировать на и без того узкой дороге. Один из конников подскочил к машине, и я сразу обратил внимание на его оружие, ведь помимо классической британской винтовки, на его поясе висела белая кожаная кобура, внутри которой находился старомодный револьвер с длинным стволом. С такой моделью я был знаком и знал, что такая бандура при выстреле очень легко отбивала ладонь, а из седла использовать револьвер было затруднительно.
— Эскорт, — прояснил ситуацию Синдбад, не поворачивая головы к водителю. — Оружие не вытаскивайте — эти парни нервные и пальнуть могут, так что не провоцируем. Нам проблемы с индийцами точно не нужны.
— Следуйте за нами, — сказал на ломаном английском подъехавший конник с белой кобурой. — Не отставайте.
Семён хмыкнул, но прибавил газу, отправляясь за всадниками. Дорога же сузилась, превратившись в горную тропу, вырубленную в скале. Слева зияла пропасть, справа нависали камни, покрытые лишайником. Иногда дорога была настолько узкой, что машина кренилась в сторону, скрипела, плевалась дымом, но держалась.
Я молчал, смотря на прямые и неподвижные спины всадников. Эти индийцы не доверяли нам и в этом были правы. Будь мы даже самыми добрыми гостями, но осторожность точно лишней не будет. Всё же, мы едем в гости не к простому дворянину или рядовому земледельцу, а к целому махарадже — местному правителю.
Медные ворота вздымались ввысь, словно выкованные не для людей, а для исполинов древности. Каждая створка — в три человеческих роста, массивная, но не грубая, покрытая чеканкой такой тонкой работы, что при ближайшем рассмотрении узоры оживали. Здесь были сцены охоты — тигры с янтарными глазами, вплавленными в металл, слоны с бивнями из слоновой кости, всадники с саблями, застывшими в вечном замахе.