— Пусть писцы запечатлят наши слова на бумаге. Но помни, северный князь: предательство в Кашмире оплачивается не золотом, а кровью — в этой жизни и в следующих.
— Прежде чем вы должны сказать, сколько же сможете выставить людей на восстание против британцев. Сделка должна быть выгодна для обоих сторон, а не для одних только вас. Только не говорите мне, что вы не знаете точного числа, ваша светлость, я ни за что не поверю в такое заявление.
— Я готова дать на фронт тридцать тысяч человек. Все будут вооружены и обеспечены патронами. Как только вы исполните свои обязательства, на фронт пойдут новые отряды.
Мне едва удалось удержать свой тяжёлый выдох. Синдбад смотрел на меня ошалевшими глазами, тогда как я едва держался от того, чтобы облегчённо сесть на небольшой стульчик, на котором только что просиживал задницу. Казалось, что сердце сейчас выскочит из груди, но с бурей эмоций внутри удавалось хотя бы временно совладать. Предполагалось, что переговоры с неожиданно взошедшей на трон красавицей-индуской совладать получится не так легко. Хотя её нахождение на этом самом троне вообще никем не ожидалось.
— Позвольте тогда нам, великая княгиня, домой обернуться сегодня. Необходимо как можно быстрее начать работу, ведь время сейчас играет не на нас. Чем дольше мы тянем время, тем больше шанс, что англичане от сна очнутся и будут нам противодействовать.
— И чем же вы подтвердите свои слова, чужеземец? — Княжна остановила меня, двинув жестом, и за моей спиной моментально образовалась парочка бойцов с винтовками в руках.
— Словом русского офицера. Прямо сегодня я передам послание в Москву, и вам будет отправлено оружие во славу свободного Бхарата. К тому же, даю вам слово, на фронтах вскоре сможете увидеть знакомые триколоры на рукавах воинов. — Я сделал короткий поклон. — До свидания, княжна. Встретимся с вами на праздновании свободной Индии.
Глава 5
— Ну и замучила она меня со своими притчами! — пожаловался Семён, когда мы наконец покинули княжеский дворец. — Я английский не так хорошо выучить успел, но эта мучает так, как в адском котле бы не стали истязать. Как ты уговорить её умудрился?
— Всё просто, казак. — Я ухмыльнулся, поправляя кобуру револьвера, которого не касался с момента, как мы во дворце оказались. — Короли пышные слова страсть как любят, вот только цифры значительно лучше ситуацию поясняют. Договор тоже от цифр составляется, а потому и нужно было правильную цифру назвать ей и аргументы состоятельные.
— Правильно говоришь, князь. — согласился Синдбад, садящийся на переднее сиденье машины. — С одной стороны стоило бы пообещать индийцам станки, чтобы они смогли конкурировать с британскими промышленниками, но ты поступил правильно. Они слишком старомодны, чтобы осваивать новые технологии, так что уничтожение английских станков куда для них интереснее.
— И что дальше будем делать? — спросил я агента, который закурил сигарету и тяжело выдохнул.
— Пока что на западе мы сможем поднять тысяч шестьдесят. Невесть какие воины, вооружены тоже непонятно чем, артиллерии тоже нет никакой. — Синдбад потёр переносицу пальцами. — Если информации нашей верить, то одной только британской армии на весь полуостров тысяч семьдесят будет, плюсом к нему сипаев четверть миллиона, ещё двадцать тысяч гхурков. Неудобно выходит. Преимущество уж точно не нашу сторону сейчас смотрит.
— Ну, часть сипаев с непальцами на нашу сторону может перейти. Не все же будут поддерживать британцев. Думаю, что мало кто вообще будет с англичанами якшаться.
— Неправильно рассуждаешь, Ермаков. — разведчик стряхнул пепел в окно, когда машина сдвинула с места. — Предположение у тебя верное, но рассчитывать на это нельзя. Часть какая-то ещё сможет пойти на нашу сторону, но остальных британцы вовсе разоружат в тот момент, когда узнают о восстании. Продвинуться по северу мы ещё сможем какое-то время, но потом англичане подтянут войска из других колоний. — Разведчик выпрямил пятерню и стал загибать пальцы. — Во-первых из Австралии могут тысяч десять прислать по меньшей мере, но те без опыта практически. Во-вторых, из южноафриканской колонии добросить могут, но там и без того контингент бы держать. Буры свою участь помнят, но дух их не сломили, так что пришлют не больше десятка тысяч. В-третьих, Египет может какие-то части прислать, а уж там и в-четвёртых, и в-пятых, и в-шестых, найдётся. С миру по нитке, но меньше, чем через месяц здесь тысяч сто двадцать будет регуляров стоять. А это не голодранцы-сипаи, которых дедовскими берданками снаряжают и патроны свиным жиром обмазывают. Это настоящие солдаты, готовые умирать и убивать за британскую корону. А супротив них мы только индийцев выставить можем, которые и оружия иной раз особо не видели. Вот смогут ли такие бойцы не просто хаотично по всей стране восстать, а полноценную армию организовать, а потом ещё и англичан продавить?
— Мне, господа, до профессорского звания далеко, конечно, но я вот что мыслю. — Казак одной рукой поджёг папиросу и пыхнул дымом, заполняя внутреннее пространство машины плотной сизой завесой. — Ты им только волю дай и свободу, как они без крепкой руки сразу же перегрызутся. Если не за землю, богатство и ресурсы воевать начнут, то уж за богов и чья вера правее. Сильно они народы разные, у каждого свой бог, свои традиции, ещё и бедность повальная. Ну где такое видно, чтобы целые семейства как собаки в конурах на земле ютились? — Казак хотел было всплеснуть руками, но дорога сделала крутой поворот, отчего водитель вцепился в баранку двумя руками. — Я всё понимаю, что погода здесь лучше даже будет, чем в Таврии, но не до такой же степени. Князья здешние вон себе какие дворцы отстроили, что глаза на лоб от богатства лезут, а народ в грязи живёт.
— Как будто у нас всё так прекрасно. — буркнул я. — Дворяне некоторые также жируют или чиновники, что к казне как клещи присосались, а простой люд иной раз на работе до смерти упахивается. Женщины в крестьянских селеньях могут по десятку нарожать за жизнь свою, но хорошо ещё, если трое выживут и до зрелого возраста Богу души не отдадут.
— Кажется, я теперь понимаю, почему тебя расстрелять хотели, князь. — Разведчик улыбнулся и щелчком отправил сигаретный окурок в окно.
Какое-то время мы ехали, обсуждая Индию и Россию, спорили бойко, но затем замолчали. Знойное солнце Индии разморило, ехать даже под тканой крышей было сложно, жарко, фляжки то и дело раскрывались и запасы воды исчезали быстро. Страстно хотелось казаться под холодным потоком воздуха из кондиционера, только вот до его изобретения оставалось добрых тридцать лет, а до повсеместного внедрения и вовсе пятьдесят лет.
К концу дня было преодолено немалое расстояние. Солнце активно сползало по небосводу к закатной линии, но до нужного города, где планировалось провести ночь в небольшой гостинице, оставалось преодолеть не больше двадцати километров. Казалось бы, расстояние плёвое, но состояние дорог было таким, что мозги легко можно было оставить на ближайшей кочке.
— Семён, давай помедленнее. — приказал я казаку, лениво крутящему баранку, но не снижающему скорость. — Мы ведь все мозги себе здесь отобьём.
— Княже, вовсе медлить нельзя. По хорошей дороге бы вмиг долетели, но здесь больно проблемно. Машину бы осмотреть надо — боюсь скоро откажет она, так что и тороплюсь до города доехать, чтобы там в спокойной обстановке проверить.
— Думаешь, что в таком захолустье будем мастерская? — с сомнением спросил я, оглаживая пшеничного света бороду. — Тут всё больше лошадей с волами и ишаками любят, а не машины. Дорогое удовольствие.
— Пусть и не будет, но всяко не в пыльном кювете машину чинить. Благо инструмент имеется. Даст Господь — дотянем до города.
Желание казака было исполнено и автомобиль ещё час дороги по ухабам выдержал, после чего, прямо перед небольшой гостиницей, испустил дух, вырвавшийся из капота белым облаком пара. Семён выругался, но решил оставить дело починки для следующего дня. Будь наша воля — двинулись бы по железной дороге, но вот экономическое развитие региона диктовало свои правила. Железных путей здесь банально не было и приходилось обходиться лошадиными силами под капотом машины.
Ночь на постоялом дворе сложно было назвать комфортной. После долгого переезда всё тело затекло, хотелось ходить, а не лежать на неудобной кровати, предназначенной для низких индусов, но никак не рослых представителей северных стран. Какое-то время я ворочался, менял сторону, куда укладывался головой, взбивал подушку, но сон так и не приходил, да и местные москиты обладали удивительной напористостью, страстно желая перекусить русской кровью. Вот и пришлось подняться и выйти из гостиницы.
Стоило мне только покинуть здание, как я погрузился в игру симфонического оркестра местных жуков. Стрекотали они так громко, что уши закладывало моментально, но и волна спокойствия обволакивала тело. Сразу вспомнилась деревня, в которой в отрочестве я проводил много времени.
Релакс был нарушен неожиданно громким шорохом. Сначала я сбросил эти отдалённые звуки на ночную пробежку животного, благо всяческой животины хватало с излишком. Только звук становился всё громче, постепенно приближаясь, да и для мелкого зверька слишком силён был шорох.
Я повернулся к источнику звука и сразу заметил тёмную фигуру, медленно продвигающуюся в высокой зелёной траве. Револьвер сам перекочевал из неизменной кобуры в ладонь, и я прицелился в тёмную фигуру. Воображение лихо нарисовало здоровенного тигра, крадущегося в ночной тишине, чтобы полакомиться моей требухой. Картинка перед глазами встала такая яркая и правдоподобная, что наваждение пришлось согнать, мотнув головой из стороны в сторону.
Этих жалких мгновений моего замешательства хватило для того, чтобы тень рванулась в мою сторону. Скорость этого существа была поражающей — разделяющие нас два десятка шагов были преодолены всего за пару секунд. Страх железными шипами сжал сердце, но рефлексы вытянули руку с оружием вперёд.