Не скажу, что большой знаток, но в жизни видел многие комплекты нард, начиная от копеечных пластиковых и заканчивая дорогими резными из неизвестных мне пород дерева. Впрочем, узор, набранный из шпона, я тоже видел. Просто никак не ожидал встретить подобное в селе, что находится в сотне вёрст от столицы губернии.
— Скатаем длинную? — предложил я Степану.
— Нее, я больше в короткие люблю.
В общем, сыграли мы партейку. Пока катали зарики да двигали фишки, я выяснил, что отец Степана был столяром и привил сыну любовь к работе с деревом. Как считает сам парень, до краснодеревщика ему ещё расти и расти, но не отказался от предложения работать у меня, если я надумаю делать мебель. Так же парень подсказал, кого из его ровесников можно было бы обучить слесарному делу. По селу парней пять наберётся.
— Если всё сложится и с Бердом удастся договориться на постройку станков, то можно попросить его на производстве выучить юношей на слесарей, — заключил Виктор Иванович, когда мы ехали из Велье домой. — Кому-то ведь нужно будет станки обслуживать и ремонтировать.
— А не проще с помощью перла откатывать станок во времени, чтобы был как новенький? — возник у меня вопрос.
— И ты готов при каждой незначительной поломке мчаться на производство, а оно в это время будет простаивать? — вполне справедливо заметила галлюцинация. — Я понимаю, если б ты карету, сломавшуюся в дороге чинил бы артефактом времени, но тут-то с какой стати изгаляться? Кстати, почему ты семейную карету не обновил, а решил купить новую?
— Потому что в тот же час пожаловал бы папаша и попросил бы обновить его сюртук. Потом сапоги. Затем дело дошло бы до мебели, сервизов и всего что можно починить. Может быть, я бы со всем этим и справился, но ведь отец начнёт таскать на починку вещи своих приятелей и знакомых, которым якобы невместно отказать. В результате, я бы только и починял старые шмотки да вещи. Оно мне надо?
В общем, поездка в Велье оставила у меня благоприятные впечатления. Есть что вспомнить, а заодно и подумать. Особенно меня докладная агронома заинтересовала. Со слов Селивёрстова, этот деятель год назад в Велье всё бросил и в Псков подался. Обязательно постараюсь его разыскать. По тону докладной записки, написанной сухим канцелярским языком, я так и не смог понять — то ли человек за дело ратует, то ли свою несостоятельность пытается оправдать. Но найду его обязательно. Мне так и так надо будет удельное ведомство посетить. Посмотреть, в порядке ли у них документы и не собираются ли меня местные чиновники ещё к каким-то платежам или принудительным тяготам припахать.
Опочецкий уезд — самая что ни на есть глухая провинция, так что чиновник тут водится зажравшийся и непуганый.
С Афанасием договорились, что он будет у меня служить за десять рублей в месяц. Хотя, думаю, он и за рубль согласился бы работать и от сотни не отказался бы — ну не понимает человек ценность денег. От себя я добавил для Афанасия питание и место для сна, а также одёжку и обувь по сезону. Ну и уход за его лошадкой тоже взял на себя. В общем, бывший брат Афанасий теперь полностью на моём обеспечении, словно какой солдат, да ещё и жалование получать будет. Интересно только, куда и на что он деньги будет расходовать.
Десять рублей это много это или мало? А это как посмотреть. Я, например, до недавнего времени имел оклад около шестидесяти рублей ассигнациями, а ткачихи на московских фабриках нынче получают по пятнадцать. Вот только я, в отличие от ткачих не пырял с рассвета до заката, а вполне себе вальяжным шагом по кабинетам хаживал или за столом сидел.
Кто-то скажет, Пушкин нашёл убогого, получает с его помощью огромные деньжищи, а платит копейки. Отвечу так — мне в жизни довелось пообщаться с геологами, но ни один из них не был богатым, хотя месторождения они находили на миллиарды отнюдь не рублей.
— Барин, — пробралась в мою комнату Акулина, скинула ночнушку и юркнула ко мне под одеяло, — А Гришка, кучер ваш, так теперь при вас и останется?
— А ты с какой целью интересуешься? — стало мне любопытно, с чего бы вдруг девка такие вопросы задает, — Понравился Григорий Фомич?
— Ну, он намёки делает, — созналась девушка и якобы застеснявшись уткнулась мне в плечо.
Вот пострел. Везде поспел. Когда только успел молодке голову заморочить. Впрочем, Акулька девка шустрая — она и сама кого хочешь захомутает.
— Вы же не в Михайловском жить будете? — продолжила свою песню Акулина. — Тут зимой скукота, хоть на стены лезь.
— С Велье еще ничего не решено. А насчёт скучно — общайся с Тригорскими соседками. В Велье и тех не будет.
— В Велье, да соседей не будет? А куда же они денутся? Там и центр какой-никакой, и купцы, и церква своя. Да и народу в разы поболе будет.
Ну, девка. Всё распланировала. Если я поселюсь в Велье и заберу своего кучера, то выйдя замуж за Гришку, у неё появится возможность стать на новом месте ключницей. Я даже представляю, как она будет стараться, чтобы эту должность получить. Впрочем, её шаловливые пальчики уже чувствуются.
— Ты, красавица, если Григория в мужья хочешь, то с Марией Алексеевной об этом говори, а не со мной. Я лично против ничего не имею. Совет вам, как говорится, да любовь. Вот только отпустит ли тебя бабка с усадьбы? Ты у неё сейчас здесь за старшую. Отпустит бабка тебя ко мне — кто на хозяйстве останется? Никита? Так у него своих забот полон рот. Ему и чухонок с цехом за глаза хватает, чтоб ещё и здесь порядок наводить.
— Так посоветуй, барин, Марии Алексеевне, чтобы сестру мою двоюродную Марфу на усадьбу поставила,– заворковала Акулина, забираясь с головой под одеяло,– А уж я её всему научу. И как хозяйство вести, и как молодому барину услужить. Вы же будете Михайловское навещать, когда к Петру Абрамовичу в гости приедете…
— Князь, ты ещё не спишь? — раздался из медальона голос деда, да настолько громкий, что аж Аглая под одеялом вздрогнула, выпустила изо рта свою добычу и затихарилась. — Я что хотел сказать-то. Ты завтра давай приготовься, как следует, чтобы в Пскове не попасть впросак. Послезавтра я за тобой ни свет, ни заря заеду. Смотри не удумай ещё каких-нибудь дел, как накануне.
— Хорошо Пётр Абрамович, не посрамлю,– пообещал я деду и рукой под одеялом вернул голову Акульки на место, дав понять, чтобы не отвлекалась. — Захвати с собой пару ведёрных бочонков кальвадоса. Губернатора угостим. Глядишь, кому из гостей и понравится.
— Это всенепременно, — прогукал Пётр Абрамович. — Ну, всё, Саша, спокойной ночи.
— И тебе добрых снов, дед.
Вот ведь. Понравилась деду моя идея со связью. Голову даю на отсечение, что завтра он раз десять со мной свяжется, чтобы обсудить какую-нибудь незначительную мелочь.
Спустя какое-то время из-под одеяла показалась голова Аглаи:
— Пётр Абрамович уже ушёл? — всмотрелась девка в тёмный проём двери.
— Ушёл-ушёл. Спит уже давно в своём Петровском,– успокоил я девушку.
— А чего приходил-то, на ночь глядя?
— Ты же слышала. Спокойной ночи мне пожелать.
— Какой там слышала, — возразила Аглая. — Я вся дрожала под одеялом от страха.
— Да? А мне понравилась твоя дрожь.
— Так я могу повторить, — ринулась, было, девка снова в бой, но вдруг остановилась. — Барин, а твой новый работник теперь тоже с тобой всегда будет?
— Ты и на него глаз положила?
— Нет, но девки, что ему баню готовили, говорят, что у него дрын по колено.
— Скажи этим девкам, чтобы не заглядывались на добро Афанасия, а не то я им деревянные дрыны забью по горло.
Нет, ну надо же какие глазастые. Испортят ведь мне магический радар. Вдруг у Афанасия дар обнаружения колодцев появляется только от долгого воздержания, а тут целый женский взвод. И это я ещё чухонок не посчитал.
А Афанасий-то ещё тот подарок, оказывается.
Не поскупилась судьба, одно отняв, так другим вознаградив.
Богата талантами земля русская…
Глава 11
Как не зазывал меня дед вместе собой, к какому-то его знакомому и чуть ли не другу детства, с которым он в дальней родне состоит, но остановиться я всё-таки решил в гостинице. Это Петру Абрамовичу хорошо. После того, как он побыл Предводителем Псковского дворянства у него тут десятки знакомых и приятелей, но вот я никого их них не знаю.
Кроме того, натужное русское гостеприимство меня пугает.
Вести с незнакомыми людьми долгие разговоры ни о чём, слушать их уверения, насколько они всегда гостям рады и что будут на вас сильно обижены, если в своё следующее посещение вы не у них остановитесь — это серьёзное испытание для нервов. На самом деле никто тебе особенно не рад, но традиции обязывают.
Так что с дедом на въезде в Псков мы расстались, а там Григорий Фомич, успев перекинуться парой слов с извозчиком, уверенно направил нашу карету к гостиному двору.
— Григорий, а ты хоть узнал куда едешь? Может тут получше гостиницы есть? — приоткрыл я окошечко, позволяющее пассажиру общаться с извозчиком.
— Это церквей тут сорок штук, а Гостиный двор на весь город один, — обернулся ко мне кучер.
— Вот тебе и на! А вдруг там мест не будет? — проворчал я, закрывая оконце.
Псковский Гостиный двор располагался в самом центре города близ Кремля.
Добрались быстро. Практически по прямой, нигде не петляя. И как только выехали к реке, так сразу Гостиный двор увидели. Этакое двухэтажное сооружение, которое трудно перепутать с каким-то другим зданием. Очень характерная архитектура, знаете ли. Очень похож на тот, что в Питере построен, разве что масштаб поменьше и колонны пожиже, как и все остальные украшения и архитектурные детали.
— Барин, если вы не против, я в карете переночую, — шепнул мне Григорий, перед тем, как полез отстёгивать багаж, притороченный к задку кареты, — А то больно уж тут народ плутоватый ходит. Так и зыркают, чтобы украсть или отломать. Да и за конями заодно присмотрю, чтоб не увели.
— Еды тебе прислать? — согласился я с ним, глядя на публику, толпящуюся на площади перед гостиницей.