Как и обещал, Алексей Никитич помог мне с покупками — Гришка только и успевал таскать товары в карету.
Столовая посуда, чайный и кофейный сервизы, немного кухонной утвари, постельное бельё, одеяла, тюфяки и даже вёдерный самовар — как всё это в карету уместилось, я так и не понял. Ладно, хоть четыре железных кровати мне продавец обещал самостоятельно доставить на дом в течение дня, а то пришлось бы ломовых нанимать.
Собственно говоря, и без кроватей в моей карете свободного места не осталось, а потому пришлось ехать в экипаже Пещурова.
Что я могу сказать о Пскове? Двумя словами — огромное село. Благо улицы широкие, но они, к сожалению, не мощёные, да ещё и с узкими деревянными тротуарами, где два человека едва разойдутся.
Из слов Алексея Никитича я понял, что Гришка был недалёк от истины, когда сказал, что в городе четыре десятка церквей. Если три монастыря посчитать за церкви, то их действительно сорок.
Что интересно в Пскове столько же и питейных заведений. Любопытно только, кто в них бухает, если общее количество жителей не превышает десять тысяч человек.
Не скажу, что дом мне достался огромный — всего лишь одиннадцать комнат, расположенных анфиладой, с огромным залом посредине. Кто-то из моих современников скажет, что анфиладная система это отстой. Напомню, что советская «хрущёвка» с её проходным залом есть не что иное, как анфилада.
Окна, к сожалению, почти во всех комнатах в одно стекло. Тут, пожалуй, стоит объяснить. Чаще всего в домах двойное остекление, но только наружная рама распашная, а внутренняя не имеет створок и снимается на лето. Обычно вынутые рамы хранятся на чердаке дома, чтобы случайно стёкла не побились. Надеюсь, что и в моём случае так оно и есть. Иначе придётся срочно заказывать новые рамы и стеклить их.
— Вполне приличный дом. В некоторые комнаты хоть сейчас заселяйся да живи, — высказал своё мнение Пещуров, прогулявшись по помещениям и подойдя к окну. — А какой двор огромный Вам достался, Александр Сергеевич. На нём парад можно смело проводить.
Что верно, то верно. Во дворе у меня не то, что парад — при великом желании в футбол можно играть. Даже не знаю, что на такой большой территории предыдущие хозяева делали. Основной достопримечательностью столь огромной площади могу отметить колодец. Река Великая в двух шагах от дома это, конечно, хорошо, но пить из неё я не рискну.
— Ну что ж, Александр Сергеевич, Вы тут потихоньку обживайтесь, а я, пожалуй, поеду. Мне ещё к балу у Бориса Антоновича нужно подготовиться, — выйдя во двор, заявил Пещуров. — Работничков я Вам сей же час пришлю. Полы помоют, да пыль протрут — всё чище будет. Но, тут уж сами с ними разберётесь, что Вам в первую очередь нужно.
— Не знаю, как Вас и отблагодарить за всё то, что сделали для меня, — выразил я искреннюю признательность Алексею Никитичу. — Не прощаюсь с Вами и надеюсь ещё пообщаться сегодня на балу у губернатора.
Проводив Пещурова, я выделил Гришке денег и заслал его за провизией. Не знаю, что он притащит, но думаю, сообразит купить чего-нибудь к чаю. Впрочем, чая у нас пока тоже нет. Вот такая вот коллизия — самовар есть, а чая нет.
В ожидании кучера и обещанной клиниговой компании я решил проверить приусадебный участок, который судя по описи, составлял восемь соток. Не скажу, что рассчитывал на подстриженный газон, но и бурьян высотой с метр я тоже не ожидал увидеть. Пришлось заняться уборкой, а то как-то неловко. У меня губернатор в соседях, а в моём огороде чёрти что творится.
Вот уж не думал, что воздухом так удобно косить. Нет, то, что мусор можно собирать с помощью перла это я знал ещё с момента моего появления в этом мире. Я даже деревья рубить и дрова колоть с помощью артефакта могу. Но вот бурьян косить я еще не пробовал. Оказывается воздух это сила. Запускаешь воздушную фрезу параллельно земле и косишь себе.
— Силён ты, барин, — не заметил я, как вернулся Григорий, увешанный гирляндой баранок и с корзинкой в руках. — А огород копать с помощью воздуха можно?
— Как лопатой воздухом копать, пожалуй, долго, — задумался я, глядя на скошенный бурьян. — А вот фрезеровать на локоть глубиной можно попробовать.
Недолго думая с помощью того же воздуха я собрал мусор в огромную кучу и определив себе у дощатого забора небольшой участок запустил в землю фрезы.
— А хорошо получилось, — оценил кучер получившуюся у меня грядку, взяв в ладонь вспаханную землю. — Хоть сейчас на зиму чеснок сажай.
— Ну, так сажай, как время будет, — пожал я плечами. — Ты кроме сдобы ещё что-нибудь купил?
— Обижаешь, Ваша светлость, — приосанился Григорий. — Мне в трактире, что на соседней улице, в горшки густые щи с потрошками налили, утку фаршированную грибами дали и жареного снетка фунт. А баранки, да чай с сахаром я уже в другом месте купил.
— Для лошадей сено да овёс выяснил, где брать? Неизвестно ещё, сколько мы в Пскове пробудем, а скотину кормить нужно.
— Не извольте беспокоиться, Александр Сергеевич, — начал успокаивать меня кучер. — Про фураж всё разузнал. Как почаевничаем, так сразу побегу покупать. За лишнюю копейку всё домой привезут.
Угу. Доставка на дом. Сервис, однако.
Гостей губернатор и его супруга встречали в большой гостиной, где уже были накрыты столы с закусками, а слуги разносили бокалы вина на подносах.
— Князь Ганнибал-Пушкин, Александр Сергеевич, — громко выкрикнул дворецкий, получив от меня соответствующую визитку.
— Добрый вечер, Ваше Превосходительство! — поприветствовал я псковского губернатора, появляясь перед публикой в ярко освещённом зале.
— Вы один? — Борис Антонович Адеркас не смог сдержать своего удивления, — А где Пётр Абрамович?
— Так вышло, — не стал я вдаваться в подробности раньше времени, — Если желаете, узнаю у него причину задержки.
— Каким образом?
— Так самым обыкновенным, — задрал я в ответ рукав и отправил через «рацию» вызов деду.
— Чего тебе? — недовольно отозвался он в ответ, — Да куда ж ты прёшь, чумародок! — последовал тут же крик, который чуть ли не все сумели услышать.
— Пётр Абрамович, а вы где находитесь? А то вас тут уже у губернатора ждут, — с улыбкой воспринял я удивление гостей, которые услышав слегка искажённый голос из моего браслета, слетелись, как мухи на га… мёд.
— Страна идиотов! — последовал возмущённый рык деда, — Стою перед Сенным рынком. Один остолбень* стог сена уронил при повороте, а второй его объехать надумал, да так, что они осями зацепились.
* Остолбень — дурак (стар.)
— Так и не торопись. Тут перед воротами столпотворение. Мне минут десять пришлось ждать, пока до входа добрался. Ты, как выйдешь, сразу скажи, пусть твою карету до двора Ганнибалов проводят, иначе здесь уже встать не где. Ждём тебя. Конец связи.
— М-м-м, Александр Сергеевич, а что это сейчас было? –озадаченно поинтересовался губернатор.
— Дед уже едет. Задерживается не по своей вине, — отчитался я, — А если вы про кареты, то пусть кто-нибудь распорядится и их ко мне во двор перегонят. Десятка два там точно легко встанут. Двор у меня большой. А когда уезжать нужно будет, то пусть кто-то из посыльных сбегает, чтобы нужную карету вызвать к вашим воротам.
— Простите? — превратился губернатор в один большой знак вопроса.
— А, не обращайте внимания, — махнул я рукой, — Дом я сегодня купил рядом с вами. Даже посмотреть ещё не успел, что там внутри. Но двор у меня большой. Так что выручу, по-соседски. Распорядитесь, чтобы излишние кареты ко мне во двор перегнали и улицу разгородили, а то мой дед никогда до вас не доедет.
— Но вы же сейчас с ним говорили?
— Говорил конечно, и что? А-а. Понял. Извините, господа. Забыл представиться. Выпускник Царскосельского лицея и лицензированный Формирователь перлов. Изобретаю иногда всякое, — неопределённо помахал я рукой, — Вот и переговорник по случаю сделал. Вёрст на сто должен брать, но мы пока это достоверно не выяснили. Как все испытания закончим, так и представлю эту разработку армии. Ну, а пока использую своё изобретение для семейных нужд, — постарался я улыбнуться, как можно более застенчиво.
— Да, уж-ж… — протянул Адеркас, не зная, с чего и начать, — Но вы проходите пока в зал, закусок отведайте, — тут же поправился он, — Вот только я думал, что вас Пётр Абрамович гостям представит…
— Так я его и дождусь, а пока с Алексеем Никитичем пройдусь, — кивком указал я на Пещурова, который уже поджидал меня у ближайшего стола.
— Умеешь ты, Александр Сергеевич, людей удивлять, — с улыбкой встретил меня Алексей Никитич, — Первый раз нашего губернатора в такой растерянности вижу. Ну-с, с кого начнём?
— А я уже знакомые лица вижу, но с удовольствием бы познакомился с мужем Анны Петровны Керн, — оглядел я присутствующих.
— Вы уверены? — со скепсисом глянул на меня Пещуров, — По-моему с ним решительно не о чем говорить. Кроме службы у него нет других интересов.
— Вот и отлично. Именно по службе у меня и будут к нему вопросы, — ответил я милейшему Алексею Никитичу и мысленно потёр руки.
— Ваше Превосходительство, позвольте вам представить князя Ганнибала-Пушкина, Александра Сергеевича, — выполнил свою роль Пещуров, — Генерал-лейтенант Керн, Ермолай Фёдорович. Начальник пехотной дивизии, квартирующей под Псковом, — в свою очередь представил он мне военного.
— Анна Петровна, — кивком головы поприветствовал я супругу генерала.
Всколыхнуло, знаете ли… Всё-таки горячий нрав Пушкина иногда и до меня добирается.
— «У Керны ноги скверны», — охладил я сам себя едкой пушкинской эпиграммой, которой он наградил Анну спустя два года после их знакомства, словно напрочь позабыв, кого сам назначил в «гении чистой красоты».
— Ваше Превосходительство, а не могли бы вы удостоить меня небольшой беседы? — обратился я к генералу.
— Я? — изрядно удивился генерал, явно подозревая, что мой интерес более вызван был его супругой.
Пожалуй, лишь Анна Петровна была удивлена даже более него.