гии. А здесь мир науки, философии, поэзии, искусства становился родною и желанною стихиею. Здесь дружелюбно предлагалось и другим идти общею дорогою, свободно, идейно, вместе нести труд, сообща получать наслаждение, доставляемое трудом». Всемерное поощрение свободомыслия членов кружка между тем обернулось роковым для общества обстоятельством.
На 1 марта 1887 года в Петербурге готовилось покушение на императора Александра III. Заговор был раскрыт, оказалось, что большая часть заговорщиков — студенты Петербургского университета и притом члены научно-литературного общества. Все четверо казненных 8 мая 1887 года — Ульянов, Генералов, Андреюшкин, Шевырев, оказались членами общества, а Александр Ульянов исполнял обязанности секретаря общества. Вообще, Александр Ульянов был известен успешными занятиями как студент-естественник, особенно сосредоточившийся на зоологии, и был даже намечен к оставлению при университете. Потому-то он и был избран членом научного отдела осенью 1886 года и стал его секретарем. «Он возбуждал во всех симпатию и уважение серьезностью и искренностью. Он был молчалив и сдержан, что-то было в нем будто суровое или меланхоличное. Но нечто твердое, сильное, умное, закаленно преданное всегда чувствовалось, виделся крупный человек. Мы испытывали к нему определенное уважение», — вспоминал впоследствии И. М. Гревс{138}.
Современники отмечали: «Гнусное дело 1-го марта 1887 года послужило к обнаружению, между прочим, что в С.-Петербургском университете продолжали существование не только разные тайные землячества, но и явные quasi-литературные общества, и студенческая читальня, и университетский буфет — учреждения, служившие, между прочим, для уловления в сети крамолы бесхитростных провинциалов, наехавших в Петербург из захолустьев; но зато отсутствовал вовсе карцер».
Дело это побудило профессора философии Петербургского университета и декана историко-филологического факультета М. И. Владиславлева представить министру народного просвещения записку, в которой предлагались меры к очищению университета от вредных элементов. «Зло, — по мнению Владиславлева, — в университете есть; но относительно массы студентов революционная партия в нем не велика и даже менее, чем была до введения устава 1884 года»{139}.
Тем не менее судьба общества была предрешена. Правительство решило немедленно его закрыть. Злая ирония происшедшего заключалась в том, что общество пострадало именно за то, против чего честно, открыто, идейными средствами боролись его вдохновители и деятельные радетели. Хорошо сработавшаяся большая группа оказалась разбитой, ценная духовная традиция — порванной. Но долгое время члены общества чувствовали себя и дальше частью целого. Они сходились, хотя бы изредка; несколько раз пытались в частных кружках возрождать нечто вроде суррогатов погубленного союза. Но то была безнадежная мечта, без открытой университетской базы она была неосуществима. Для многих членов общества стало необходимостью найти новые формы и способы объединения и товарищеского общения.
Середина 1880-х годов ознаменовалась особым вниманием части интеллигенции к глубоким религиозно-нравственным, этическим вопросам бытия, что в первую очередь было связано с распространением идей Л. Н. Толстого, а также народнического движения. Случилось так, что широкие слои российского общества познакомились со знаменитой «Исповедью» Льва Толстого и многими другими его неподцензурными произведениями, благодаря членам «Ольденбургского кружка», которые гектографировали их.
Нам сейчас трудно представить себе до конца отчетливо, насколько Толстой заполнял собой временное пространство восьмидесятых годов. С появлением его философско-этических произведений он превратился в нравственный полюс для определенной части нации, а его Ясная Поляна в некотором смысле стала претендовать на роль духовной столицы России. Сюда писали, шли, ехали. В недавно изданном сборнике статей и писем Д. И. Шаховского можно найти полный текст письма Д. И. Шаховского и Ф. Ф. Ольденбурга А. А. Корнилову и Н. В. Харламову, которое является этому ярким примером. В письме, датированном октябрем 1885 года, описывается совместное путешествие друзей в Ясную Поляну. В части письма, написанной рукой Ф. Ольденбурга, мы читаем: «Облекшись в русские рубашки, закинув через плечо на веревочках пакеты с переменным бельем, завернутым у Д[митрия] И[вановича] в газетную бумагу, у меня в дамский клетчатый платок, захвативши с собой большой жестяной чайник, куда уложили стаканы, чай, сахар, — мы отправились сначала по железной дороге до Козловки, первой станции за Тулою, а оттуда версты три пешком в Ясную Поляну; у Толстого остались более двух суток, говорили с ним много, познакомились и со всею семьею…»{140}
Их совершенно необычное для того времени пешее путешествие отнюдь не говорило о превращении юношей в последователей Толстого, которых впоследствии назвали «толстовцами». Они ходили не поклоняться, а беседовать с великим человеком — самостоятельные, взрослые люди с уже определившимися собственными взглядами. С Л. Н. Толстым можно было соглашаться или не соглашаться, восторгаться им или проклинать его, нельзя было только делать вид, что его нет. Обращение к «вопросам жизни» в духе моралиста и философа способствовало самовоспитанию «ольденбурговцев», помогало вырабатывать ориентиры и ценности.
С Толстым Д. Шаховской, как известно, был знаком еще с конца 1870-х годов через М. С. Громеку. Шаховской в молодости несколько раз бывал в Ясной Поляне, был близок с семьей Толстого и за него прочили одну из его дочерей{141}. Позднее сам Д. И. Шаховской писал: «Толстой увлекал нас своим радикализмом и всенародностью, демократизмом, осмысливанием опрощенства, подведением нравственной основы под требования политического и социального обновления».
Необходимо отметить, что в середине 1880-х годов интерес к вопросам народного образования значительно оживился среди земств, специальных обществ и частных групп. Появилось книгоиздательство «Посредник», которое, пропагандируя религиозные, этические и общественные идеи Л. Н. Толстого, выпустило в свет известные его произведения — «Чем люди живы?», «Бог правду видит» и др. Издание серьезных народных книжек художественного и научно-просветительского содержания расширялось и было весьма популярным делом{142}.
К. концу 1883-го — началу 1884 года интересы членов «Ольденбургского кружка» и большинства членов студенческого научно-литературного общества переместились в область народной школы и народной литературы. «Я из всего нашего кружка, кажется, отдал этому движению наибольшую дань, но никогда не был правоверным толстовцем», — вспоминал Д. И. Шаховской{143}. И. М. Гревс также утверждает, что «дело возникло по явной инициативе Д. И. Шаховского, который уже тогда определенно решил посвятить себя работе по образованию народа и доказывал, что то или иное участие в деле просвещения масс — долг каждого члена интеллигенции».
Весной 1884 года образовался кружок народной литературы, ставший отражением этих жизненных веяний. В центре его вновь оказались «ольденбурговцы», причем каждый из них вносил свои знания, тон, стиль и вкусы, научные, литературные и общественные. Свою главную задачу кружок видел не в обучении чтению народных масс, а в их приобщении к культуре. Собирался кружок народной литературы не менее раза в неделю, чаще всего на квартире Ольденбургов. «Собрания кружка были всегда содержательны. Делались сообщения теоретические, знакомились с сериями изданий, собирали и разбирали библиографию, ставили дальнейшие задачи, устанавливали план их осуществления. Каждое собрание поднимало серьезный вопрос и оставляло деловой след», — вспоминал участник кружка И. М. Гревс.
По словам И. М. Гревса, не только свидетеля, но и участника событий, «кружок находился под влиянием сильно распространенных в молодежи народнических воззрений; только они в нем своеобразно освобождались от революционаризма и бунтарства, приобретая характер мирного и гуманного демократизма. Еще во времена студенчества компания коллективно изучала Глеба Успенского, увлекалась сектантством, читая вместе работы Пругавина и др…Основною целью тут ставилось служить образованию масс наукою и художественною литературою. Цель эта углублялась сознанием нравственного и общественного блага»{144}.
Кружок много внимания уделял библиографической работе, составлению каталогов, изучению читательского спроса на литературу. Именно этому вопросу была посвящена и первая научная публикация Д. И. Шаховского в ежемесячном педагогическом журнале «Русский начальный учитель» (СПб., 1885. № 3), который издавался с 1880 года в Петербурге В. А. Латышевым. В статье «К вопросу о книгах для народа» Д. И. Шаховской сформулировал цели начатой кружком работы — «всякий, поглубже вникающий в дело, должен задаться не только вопросом: как выучить читать, но еще и вопросом о том, что читать грамотному мужику и как доставить ему желательное чтение». «Мы и хотели бы предложить учителям нашу посильную помощь для приобретения знакомства с народной литературой, для уяснения взгляда на ее желательный характер, для ознакомления с лучшими из имеющихся в ней книг и с самыми удобными способами приобретать эти книги и доставлять народу возможность ими пользоваться»{145}.
В целом работа в кружке благотворно подействовала на Шаховского, помогла преодолеть ему духовный кризис, вызванный гибелью М. С. Громеки, покончившего с собой под Рождество 1883 года. Дмитрий Иванович глубоко переживал трагедию друга и учителя, но общественные заботы, активная деятельность по распространению и изданию книжек для народа, к которым приступили в кружке, новые связи и знакомства несколько смягчили боль утраты.