«Все же это новое в русской жизни начало никогда уже не могло быть уничтожено в корне», — писал Д. И. Шаховской. Земства, по его мнению, способствовали воспитанию освободительных стремлений в русском обществе и создавали основу для их организованного роста. «Идея политического освобождения нераздельно связывалась с самой сущностью земства и составляла его характерную особенность».
Еще в 1860-х годах в первых земских собраниях возникли вопросы, касавшиеся не только местных «польз и нужд», а и благоустройства всего земского хозяйства России — развития народной школы, земской ветеринарии, земского страхования и т. д. Значительное внимание представители либеральных кругов уделяли подъему народного просвещения, так как оно должно было способствовать осознанному участию народа в государственных делах. В письме от 20 октября 1897 года из Коктебеля Д. И. Шаховской пишет А. А. Корнилову: «Мы затеваем издать сборник по народному образованию, который заключал бы в себя, между прочим, фактические сведения о положении народной школы в различных частях России, а также сведения о всяких предприятиях по внешкольному образованию»{215}.
Становление земского либерализма сопровождалось усилением внутренней идеологической борьбы. Известный земский деятель И. И. Петрункевич и его соратники выступали за необходимость введения в России настоящей конституции с буржуазно-демократическими свободами и законодательным собранием.
Большинство же земских либералов придерживалось взглядов, выраженных одним из вождей земского либерализма Д. Н. Шиповым. Дмитрий Николаевич Шипов был значительной фигурой в московских земских кругах. С 1893 года он являлся председателем московской губернской земской управы. По своей мягкости и доброте Дмитрий Николаевич был типичным москвичом, вместе с тем обладал удивительной работоспособностью, практичностью и знанием земского дела, которому отдал жизнь.
Д. Н. Шипов утверждал: «Власть монарха должна быть сильной, но она может быть таковой только в том случае, когда она пользуется доверием народа». Призвание самодержавных государей, по его мнению, состояло в том, чтобы творить не свою волю, а быть лишь выразителями соборной совести народа. Борьба за политические права казалась Д. Н. Шипову совершенно чуждой духу русского народа. В основу взаимоотношений царя и народа надлежало положить нравственную идею взаимодействия и солидарности, для чего необходимо было добиться осведомленности монарха о нуждах народа и общества, осведомленности, являющейся результатом постоянного участия в законодательном учреждении выборных и потому независимых от бюрократии членов общества.
«Народу — мнение, царю — власть!» Такова была славянофильская формула, которую Д. Н. Шипов предлагал положить в основу политической организации России. Для выражения мнения, по его мысли, нужны были минимум политических свобод и независимость от чиновно-бюрократического аппарата самодержавия{216}.
Вступление на престол нового императора — Николая II — рождало новые надежды в либеральных кругах. «Маленькая фигура императора, в то время совсем молодого человека, являлась для всех первое время совершенно загадочной и неопределенной. Шли рассказы о проявленной им будто бы большой простоте в обращении, о крайней нелюбви его к придворному этикету и даже о каких-то робких шагах в сторону ослабления бюрократической ферулы, в тисках которой изнывала в то время Россия». «Перемена царствования тотчас возбудила надежды на просветление политического горизонта», — вспоминал А. А. Кизеветгер. Характер этих надежд воспроизвел другой свидетель происходивших событий — В. А. Маклаков: «В России было традицией, что перемена политики совпадала со сменой ее самодержца; от Николая II ждали не конституции, ждали только прекращения реакции, возобновления линии шестидесятых годов, возвращения к либеральной программе».
Уже на третьем месяце царствования — 17 января 1895 года — новый царь получил массу «всеподданнейших» адресов от дворянства, купечества, городских дум. Среди них были и адреса девяти земств, вновь заговоривших о «единении царя с народом» путем «доступа голоса земств к престолу», собранные и опубликованные в Женеве Д. И. Шаховским под псевдонимом Мирный С. После голода 1891 года Шаховской продолжал играть заметную роль в земском либеральном движении. Оказавшись на его самом левом фланге, он в середине 1890-х годов предпринял ряд решительных шагов. Находясь за границей, он издал брошюры «Земские адресы и их политические программы», «Ходынка», «Царские милости»{217}. Радикализм Шаховского стал важным фактором воздействия и на других представителей земства.
В ответ на адрес Тверского земства и приготовленную, но не произнесенную речь Ф. И. Родичева, прозвучали известные слова Николая II о «бессмысленных мечтаниях об участии представителей земства в делах внутреннего управления», и о том, что он будет «охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его незабвенный покойный родитель».
Тактику земского либерализма на рубеже XIX–XX веков хорошо иллюстрирует фраза Д. Н. Шипова: «Заявление может быть сделано не в виде резкого протеста, а в какой-либо, так сказать, миролюбивой форме… Вообще, нужно, чтобы представители общества высказывали свое мнение государю, но чтобы это не имело вида не только требования, но даже ходатайства, выражающего необходимость того или другого ответа или немедленного разрешения»{218}.
Более критически настроенные либералы ответили изданием двух документов. Один был представлен в виде брошюры и опубликован новой партией «Народного права», другой, своего рода манифест, исходил из радикальных земских кругов. Манифест начинался словами: «Вы сказали ваше слово, и оно разлетелось по всему миру…» и был подписан — С. Мирный. Д. И. Шаховской составил его и редактировал при помощи П. Б. Струве. Это был один из первых печатных протестов против слов императора Николая II о «бессмысленных мечтаниях»{219}.
Судя по всему, Шаховской и Струве были знакомы еще с конца 1880-х годов. Вероятно, их сближению способствовала А. М. Калмыкова, с которой будущие лидеры российского либерализма поддерживали отношения. Дмитрий Иванович был тесно связан с Александрой Михайловной по издательству «Посредник» и совместной работе в Комитете грамотности. Отношения Струве с Калмыковой, как известно, были более сложными и носили глубоко личный характер. С 1889 года Петр Бернгардович жил у Александры Михайловны в доме на правах приемного сына.
1895 год стал поворотным моментом в истории общественного движения в России, и во многом благодаря активной деятельности Д. И. Шаховского и П. Б. Струве, их усилиям, предпринятым, правда, в разных направлениях, но заложивших основы будущего нового либерализма. Уже с 1895 года Шаховской мечтал об издании журнала, рассматривая это дело как первый шаг к объединению либеральных сил{220}. В политической биографии Струве 1895 год — также заметная веха, отмеченная поворотом к марксизму и контактами с В. И. Лениным, Г. В. Плехановым и другими социал-демократами. Установка на консолидацию либералов и социалистов сближала Шаховского и Струве. Но к необходимости координировать свои действия они придут лишь спустя несколько лет, уже в начале нового XX века.
В советской историографии позицию земцев, выраженную в вышеупомянутых адресах, было принято освещать сквозь призму крайней умеренности земского либерализма, который дальше «упования» на торжество законности, просьб об охране прав отдельных лиц и общественных учреждений не пошел. Но так ли это было на самом деле? Не являлись ли заявления земцев лишь первой пробой сил, за которой последовала настоящая открытая вражда официальной власти?
Хозяйственная деятельность на местах все больше становилась основной заботой населения, постепенно расширялся круг общественной самодеятельности. К концу XIX века земство превращается в важнейшую ячейку народной жизни и народного самоуправления. Хотя всесословный характер земских учреждений, а также отсутствие волостной земской единицы и всероссийского земского объединения серьезно тормозили процесс развития данного института гражданского общества, за полвека своего существования земская Россия проявила себя в различных сферах общества: от участковой медицины и агрономии до страхового дела и развития кооперации.
Переход земцев к так называемым «частным совещаниям», подчас проходившим в полулегальной форме, вовлекал эту организацию в противоправительственную деятельность. И здесь переход от легальных к нелегальным методам борьбы был порой весьма условен, что не могло не отразиться на последующей эволюции всего земского строя.
В самом конце XIX века в Москве возник земский нелегальный кружок или клуб под названием «Беседа». Он просуществовал с 1899 года до осени 1905 года, когда его члены «разбрелись» по различным политическим партиям. Одним из активных членов «Беседы» стал впоследствии Д. И. Шаховской.
Его письменные заметки хранят сведения о бесчисленных совещаниях в конце 1901-го — начале 1902 года, где фигурировали земцы И. И. Петрункевич, Ю. А. Новосильцов, Петр и Павел Долгоруковы, Н. Ф. Анненский, В. Я. Богучарский, А. А. Корнилов, Е. Д. Кускова, П. Н. Милюков, А. В. Пешехонов, С. Н. Прокопович, П. Б. Струве и др. Как правило, эти встречи или «летучие совещания» происходили во время съездов врачей, агрономов, статистиков, на выставках кустарных ремесел и т. п. Одно из первых совещаний состоялось 23–30 декабря 1901 года в Петербурге во время съезда статистиков.
Кружок «Беседа» собирался в Москве в течение семи лет раза 4 или 5 в год и насчитывал 54 человека. В кружке «шла предварительная разработка некоторых политических вопросов, обсуждалась тактика данного момента, происходило сближение и отчасти политическое воспитание лиц, ставших потом в центре разных партий». Здесь были и представители либералов, и люди, близкие к социалистам, и сторонники более умеренных консервативных сил. Но все они выступали за ограничение всевластия бюрократии, которая подрывала сам принцип самодержавия, то есть создавала непроход