Выражая свое несогласие с подобной позицией, Дмитрий Иванович пытался обратить внимание на то положительное, что, по его мнению, произошло за последнее время и с самой интеллигенцией, и со страной. Завершая полемику на оптимистической ноте, он призывал своих оппонентов «упорно искать новых путей развития и работы, и исходя не от тяжелого отчаяния и мрачного раздумья, а от спокойного сознания сдержанной победы и в корне изменившихся обстоятельств».
П. Б. Струве в свою очередь решительно возражал против высказанных претензий и оценок, в особенности когда с «такой полемикой против «Вех» выступают такие люди, как князь Д. И. Шаховской». Струве с сожалением отмечал в отношении своих критиков, «какие важные уроки недавнего прошлого остались ими не усвоены и как беззаботны они насчет политического воспитания русского общества»{267}.
В этом открытом столкновении прежних соратников, на наш взгляд, принципиальным было их различное понимание соотношения внешних и внутренних обстоятельств и предпосылок свободного развития личности и народа. Для Петра Бернгардовича свобода внутренняя (духовная) была не менее важна, чем свобода внешняя (политическая).
Шаховской же никогда и не отрицал этого, но делал акцент на ценности внешних условий достойного и благополучного человеческого существования, на том, что свобода личности не может быть полной без свободы общественной, без свободы народа. По сути, весь спор шел о двух сторонах свободы, о диалектике внутреннего и внешнего проявления свободы. И конечно же о том, что всякое общественное движение или всякие изменения происходят во времени и в силу этого исторически ограничены.
Струве, как ни парадоксально, выступал в этой дискуссии скорее не как философ (хотя и писал о сугубо философских проблемах), а как политик, оценивающий переживаемый страной этап с позиций современника. Шаховской же, утверждая значимость происшедших за пятилетие (1904–1909) общественно-политических изменений, был в большей степени философом и историком. Его точка зрения не упиралась в стену сиюминутного, а уходила к исторической линии горизонта и даже стремилась за нее.
Разумеется, в реальной жизни и в конкретной обстановке Шаховскому, как и всем другим людям, были свойственны и разочарования, и чувство одиночества, с которыми он пытался бороться, уходя в активную деятельность, но не всегда ему это удавалось.
Как член Первой думы, подписавший Выборгское воззвание, Шаховской был отстранен от всякой выборной публичной и земской работы. «Удар был для него тяжелый, удручающий. Шаховской совсем сник. По-прежнему направлял он многое в партии, но ему этого было мало». «Шаховской был человек перебойных настроений: то парил высоко, то крылья у него опускались. Друзья, смеясь, говорили, что он живой политический барометр… Он никогда не ныл, но бывали полосы, когда он сжимался, редко приезжал из Москвы, куда он переселился из Ярославля, не привозил нам новых планов, не так нас тормошил, не требовал от нас — все большего напряжения. Затихал».
Когда наступали полосы политического затишья, Д. И. Шаховской искал отдыха и удовлетворения в архивных изысканиях. Князь работал над изданием каталога библиотеки М. М. Щербатова. Но как только открывалась возможность живой работы среди живых людей, Шаховской опять отрывался от прошлого ради настоящего и будущего. Работая в таком богатом книгохранилище, как Публичная библиотека, и имея свободный доступ к карточному каталогу, Дмитрий Иванович находил много очень поучительного и интересного.
Другим предметом изучения была история земства. В письме другу Аде (А. А. Корнилову) от 26 ноября 1912 года Шаховской сообщал: «Я все еще тяну с вопросом об истории земства. Надо с ним поскорее, так или иначе покончить, но до сих пор этого не сделал. Боюсь, что не удастся подготовить дело, как следует, главным образом вследствие здоровья работников, которые бы справились со своей задачей, а и отказываться от такого предприятия не хочется».
Несмотря на то что Д. И. Шаховской был лишен права быть избранным в Думу, он не был оторван от политической деятельности, поскольку входил в ядро ЦК кадетской партии, занимался вопросами организации работы местных комитетов и другими важнейшими проблемами партии. По свидетельству А. В. Тырковой, в ЦК и во фракции прения часто бывали интереснее, чем когда они потом выносились в Государственную думу. «Как в поэзии бывает, что первый набросок поэмы сверкает блестками, которые тускнеют от позднейшей полировки, так и в речах первая, непосредственная, порой отрывисто высказанная мысль может звучать убедительнее, находиться в самом сердце большой политической партии или большой политической работы, слушать импровизацию даровитых людей, ловить первое зарождение идей и эмоций».
После роспуска Второй Государственной думы положение кадетов было довольно курьезное. Партия не была запрещена, как были запрещены, например, социалистические партии. Кадетские юристы упорно старались провести устав партии через Министерство внутренних дел, узаконить партию, но всегда получали отказ. После Выборгского воззвания, подписанного депутатами Первой Думы, партии народной свободы не разрешали ни съезда, ни легализации. Однако жизнь партии не останавливалась. Члены ее съезжались со всей России на многолюдные ежегодные конференции и съезды. Партийная литература открыто издавалась и продавалась. Устраивались публичные собрания с политическими речами. Действовали местные комитеты.
Д. И. Шаховской продолжал в эти годы находиться в гуще событий партийной жизни. Одной из важнейших функций, которую он выполнял, был подбор кандидатур для ЦК, поиск новых лиц, выдвинувшихся на общественной работе. В этом помогала Дмитрию Ивановичу его работа в местных отделах партии. Д. И. Шаховской настолько умело справлялся со своими обязанностями, что, по свидетельству однопартийцев, не было «ни одного случая, чтобы нам пришлось отводить неудачно выбранного члена ЦК».
Кадетская партия занимала важное место в жизни думающей и читающей России, имела большой политический и моральный авторитет. Главным хранителем кадетских политических скрижалей был ЦК. Основной трибуной, откуда их возвещали, оставалась Государственная дума. Предстоящим выборам в Третью Государственную думу Д. И. Шаховской давал свой прогноз. По его мнению, Дума, вероятно, должна была состоять из 30 процентов правых, 30 — левых и до 40 процентов — умеренных прогрессистов. Он приглашал Д. Н. Шипова, известного в земских кругах лидера, принять все возможные меры и приложить все старания, чтобы быть избранным в члены Третьей Государственной думы, попытаться сплотить в ней прогрессивное большинство и установить компромисс между Государственной думой и правительством. Таким образом, еще задолго до образования в Думе Прогрессивного блока Д. И. Шаховской, не участвуя непосредственно в думской жизни, предпринимал активные шаги по образованию думской коалиции консервативно-либеральных сил, что должно было, по его мнению, кардинально повлиять на весь ход общественно-политической жизни страны.
Также Д. И. Шаховской являлся членом бюро по организации работ законодательной комиссии в Третьей Государственной думе, большое внимание уделял разработке пакета законопроектов, направленных на преобразование России. При этом Д. И. Шаховской настаивал на необходимости дальнейшей проработки таких социально значимых вопросов, как аграрный, рабочий, финансовый и др. На заседаниях ЦК он неизменно выступал за расширение «социального базиса» партии народной свободы. Он даже входил в состав комиссии для разработки мероприятий по пропаганде партийных идей в рабочей среде, в комиссию для установления связей со служащими{268}.
Вопрос о социальном базисе был одним из сложных вопросов для партии. На конференции, проходившей в начале третьей сессии Думы, 14 и 15 ноября 1909 года, П. Н. Милюков заявлял, что «дезорганизованность общественных сил и затяжной характер политического кризиса побуждают русские политические партии к усиленным поискам социального базиса. Правые пытаются создать его искусственно. Центр готовит его в будущем. Оппозиция имеет его в настоящем, но организованной связи с населением установить не может. Оторванность партии от населения имеет последствием полную неустойчивость политического положения в правительстве и в Государственной думе и делает положение зависимым от случайных и внешних толчков. Правые партии при этом равняются по правительству. Левые — по настроению страны. Центр колеблется между той и другой тенденцией».
Д. И. Шаховской мечтал о том, что «кадеты будут вести демократическую просветительную работу в низах». Привлечение на сторону кадетской партии рабочих, крестьян, ремесленников, торгово-промышленных служащих позволило бы кадетам демократизироваться и расширить свои контакты с другими демократическими партиями и организациями, включая меньшевиков, народных социалистов, трудовиков. С этой целью Шаховской считал необходимым подготовить издание партийного справочника по типу словарей, издаваемых крупнейшими западноевропейскими партиями, что позволило бы, по его мнению, дать всестороннее представление о социально-политическом облике и разносторонней деятельности кадетов; создать при ЦК специальное справочное бюро для получения оперативной информации о всех сторонах общественно-политической и партийной жизни страны; активизировать деятельность партии в профессиональном движении и т. п. Но хотя это издание, довольно широко задуманное, и было одобрено Центральным комитетом, даже материал для него был в значительной части собран, однако осуществить его своевременно не удалось, так как не оказалось возможным найти в короткое время авторов для всех необходимых статей.
Одним из возможных путей расширения социального базиса партии могло стать ее участие в кооперативном движении. Подводя итоги работы кооперативного съезда в Киеве, Шаховской на заседании Московского отделения ЦК кадетской партии 20 сентября 1913 года заявлял: «Это движение чисто кадетское, так как выполняет программу конституционно-демократическую. Через кооперативы мы можем бли-же подойти к рабочим, так как мнение, что там могут работать только социал-демократы, есть предубеждение».