— Медленно ты, — усмехнулся он мне. — Шучу, но я рад тебя видеть, Василий.
— Я тебя тоже, дружище.
— Что там случилось, что потребовало такого спешного отъезда?
Я рассказал Кузьме всю историю: как нашел Таисию, как перебил бандитов и как мы от нихсбежали.
— Ну и приключение, — рассмеялся Кузьма. — А что случилось с этой безбилетницей?
— Она смылась на речном торговом посту.
— Вот так просто?
— Вот так просто.
— Жаль. Всегда полезно пополнять наше поселение новыми людьми.
— Верно, но как только мы выберемся и освободим немного рабов, сможем продвинуться в этом направлении.
— Это рискованное предприятие.
— Мне ли не знать. Та группа, на которую мы нарвались, всего лишь охотилась за одной девушкой, которую они считали ценной.
— Я мало что знаю о работорговле, кроме того, что она очень прибыльна. Откровенно говоря, чтобы называть кого-то гражданином, как это делаешь ты, требуется труд. Мы живем вместе, работаем вместе, едим вместе. У нас счастливая жизнь, и ты обеспечил это для членов нашего поселения.
— Но рабы, Василий? Для своих хозяев они как скот. Пока они живы, к ним относятся как животным, ни благ, ни уюта и лишь минимальная порция, что бы от работы не сдохли. И то, ты же помнишь состояние тигролюдов. Это снижает затраты для поселения, особенно когда у кого-то много рабов, как это бывает у некоторых князей глав поселений.
Я глубоко вздохнул, глядя на тихий лес. Слова Кузьмы, как всегда, попадали в самую точку, заставляя себя смотреть на мир без иллюзий.
— Как твой советник, могу я тебя кое о чём спросить? — Кузьма посмотрел на меня серьёзно.
— О чём? — Я приподнял бровь.
Глава 14
— Какие черты ты подметил в предводителях этих земель? Я о тех, кто действительно чего-то добился.
Я на мгновение задумался, перебирая в памяти их образы.
— Верига — это звериная жестокость, помноженная на хитрость и полное отсутствие совести. Настоящий социопат, готовый идти по головам. Светозар — внешнее спокойствие, за которым скрывается стальная воля и острый, расчётливый ум. А вождь лесных дикарей… первобытный гнев и слепая ярость.
Кузьма невозмутимо хмыкнул.
— Двое из них благодаря тебе уже кормят червей. Но суть в том, что нельзя достичь власти, не обладая гремучей смесью этих качеств. Все предводители это убийцы, Василий. Защищая свой народ, они проливают чужую кровь. Заботясь о своих, безжалостно уничтожают чужих. Разве не так же случилось на землях дикарей? Помнишь тот пожар?
— Да, но это скорее дело рук Костобоя, а не моих, — ответил я, хотя в мыслях было сомнение в верности этого утверждения. — Я и понятия не имел, что тварь вырвется.
Кузьма чуть склонил голову, его взгляд стал пристальней.
— Но это был и план Светозара, верно? Он ведь не собирался оставлять в живых никого из дикарей.
Я замолчал. Старый домовой, как всегда, был прав. Чёрт бы его побрал.
— Да… Он собирался вырезать их всех до единого.
— Ты уже встретил троих правителей поселений, и все они оказались свирепыми. Как и ты, кстати, — Кузьма улыбнулся краем губ. — Но придет время, когда придется зайти еще дальше. Замарать руки по локоть, если понадобится. Ты должен быть готов, когда этот час настанет.
Он сделал паузу, словно давая мне время осмыслить сказанное.
— Трудные решения всегда впереди, Василий, как бы могущественен ты ни стал. Даже правитель, который смог бы объединить все эти земли, столкнулся бы с восстаниями недовольных. Даже будь он самым добрым и справедливым правителем. Всегда найдутся те, кто жаждет свободы и не желает подчиняться чужой воле.
Домовой посмотрел вдаль, словно видя перед собой что-то, чего я пока не мог понять.
— И что делает такой правитель, столкнувшись с подобным вызовом? — он выдержал паузу, давая мне обдумать его слова. — Позволяет им отделиться, подавая пример остальным, кто тоже завтра захочет урвать свой кусок? Или быстро и жестоко подавит мятеж, чтобы сохранить порядок на своих землях и предотвратить полномасштабное восстание, которое утопит в крови всю страну?
Мы с Кузьмой долго молчали, глядя друг на друга. Его слова, как обычно, больно задевали, но вынуждали задуматься о том, чего так хотелось избежать.
— Думаю, на сегодня лекция по управлению княжеством окончена, — наконец улыбнулся он, разряжая обстановку.
— Ты, как всегда, копаешь до самой сути, старый лис, — усмехнулся я в ответ. — И это меня в тебе одновременно восхищает и выводит из себя. Иногда приходится признавать твою правоту, когда делать этого совсем не хочется.
— Принимается, — кивнул Кузьма с видом мудреца, познавшего все тайны этого мира.
Я закрыл глаза и прислушался к шелесту листвы и пению птиц. Такие минуты покоя вне стен комнаты, где меня ждали мои близкие, казались редкой роскошью. Но, конечно, эту тишину нарушила навязчивая мысль, выплывшая из глубин моего сознания.
— Тигролюды.
Я резко распрямился, распахнул глаза и посмотрел на ближайший наблюдательный пост, где один из них нес вахту.
— Их обратили в рабство после разгрома поселения Забавы. Саму Забаву тогда схватил Сайлас, но остальные… Они наверняка видели работорговлю изнутри. Возможно, они помнят какие-нибудь детали, которые могут нам пригодиться.
— Я полагал, ты не станешь бередить их раны после гибели их сородича, — Кузьма смотрел на меня пристально, будто пытаясь прочесть мысли.
— Знаю, — я поднялся и подошел к краю обрыва. Внизу, у северных ворот, виднелось небольшое кладбище. Там покоился первый из павших воинов нашего поселения. Хоть он и был принят в поселение посмертно, но тяжелый вздох все-равно вырвался из груди. — Но если это поможет вытащить других невинных из рабского ада, если это даст шанс на свободу… Уверен, они поймут и помогут. Их рассказ может стать ключом для решения нашего вопроса.
Я оставил тигролюдов в покое, как только они обосновались в нашем поселении. Они сами этого хотели: работали наравне со всеми, вносили свою лепту, но предпочитали держаться обособленно, залечивая душевные раны.
Их негласным лидером был мужчина лет тридцати по имени Ясень. Он всегда представлял их интересы, когда возникала такая необходимость. Власть его не привлекала, но в трудные времена кто-то должен был брать на себя ответственность.
Ясень сейчас как раз дежурил на восточном наблюдательном посту. Подойдя к нему, я молча кивнул и устроился в плетёное кресло, что стояло рядом с ним. Мы долго молчали, глядя на раскинувшийся внизу лес. Наконец, я собрался с мыслями и заговорил, без всяких там экивоков.
— Работорговцы? — переспросил он, жуя один из множества листьев, сложенных у него в руке. — Зачем тебе о них знать?
— Потому что я подумываю нанести некоторым из них визит.
— Ты… — Ясень подавился, проглотив лист, и уставился на меня. — Ты думаешь покупать рабов?
— Нет-нет. Мы собираемся их освободить. По крайней мере, таково мое намерение.
Ясень кивнул и замолчал, нервно теребя лист между пальцами.
— Понимаю, это тяжелые воспоминания, — я взглянул собеседнику прямо в глаза. — Я не притворяюсь, будто прочувствовал вашу боль. Но мы можем помочь другим выбраться из этого дерьма. Дать им шанс на нормальную жизнь здесь, в нашем поселении.
Он наконец кивнул мне.
— Когда наше поселение захватили, многих из наших убили. Нас было около сорока, но к концу осталось всего шестеро, семеро, если считать Забаву. Мы бежали, как и всякий бы на нашем месте, но едва выбравшись из одной ямы, тут же угодили в другие, еще глубже.
— Группа воинов наткнулась на нас и взяла в плен. Они заковали нас в кандалы и дешево продали работорговцу. Просто чтобы сбыть с рук, так они сказали. Оттуда мы шли дальше на запад, пока не прибыли на… Торжище Невольников.
— Полагаю, это был не тот рынок, где продают семена и скот.
— Не совсем, — Ясень тяжело сглотнул. — Большую часть времени там нам завязывали глаза. Я не знаю, где это было и какой дорогой мы туда попали, но кое-что помню. Твердые каменные полы, торги, периоды тишины, цифры, выкрикиваемые множеством разных голосов… Потом мы перешли из рук в руки. Нас, как вещи, переправили на земли Вериги, того человека, которого ты убил. Он предложил за нас самую высокую цену.
— Остальную часть истории ты знаешь. Он заставил нас работать в шахте под своими землями. Мы добывали драгоценные руды до тех пор, пока руки не покрылись кровавыми ранами, а спины не согнулись от боли. Порой мне казалось, что до нас там уже кто-то был…
— Почему ты так думаешь?
— Там было несколько заколоченных участков. Вероятно, шахты, где его охранники копали до нашего прибытия. Я однажды спросил, но мне ответили, что это не мое дело. Учитывая, как он с нами обращался… я бы не удивился, если бы он сбрасывал туда тела своих предыдущих рабов. Мы никогда не видели никаких следов других. Он кормил нас ровно настолько, чтобы мы оставались живы. Но для Тиграна этого оказалось недостаточно.
Его глаза увлажнились, и он печально опустил голову.
— Твои воспоминания это часть тебя. Но сейчас они могут помочь другим.
— Ты не напомнил. Я не могу этого забыть. Забвение опозорило бы моих павших сородичей, не только Тиграна, но и все мое поселение. И я не забуду, что ты сделал для нас.
— Это была чистая случайность, что я нашел там именно вас. Но неважно, были бы это вы или кто-то другой. Дело было не в том, кем вы были, а в том, как с вами обращались. Я не терплю рабства. Это единственное, чего я не потерплю.
— Ты мстительный человек?
— Да. Я не смогу оставить безнаказанным агрессию, что будет направлена на меня или моих людей. Я готов прощать, но есть такие вещи, за которые даже казнь кажется недостаточным наказанием.
Ясень тепло улыбнулся, реагируя на мои слова.
— Тогда, думаю ты будешь рад услышать, что каждый раб Полесья должен обрести свободу, а тем, кто торгует разумными. Им мне хочется перерезать глотку.