Аукционист громко ударил в колокол.
— Продано князю Василию из Поселения Волот!
Я спас свою первую группу, но не выказал никакой радости. Главное сейчас — не выдать себя, не сорваться. Эти уроды должны видеть во мне такого же хладнокровного торгаша, как они сами.
Мы все хладнокровно стояли, пока кентавры стаскивали лешаков с платформы и грубо вели их обратно к своей повозке. Расчет будет произведен позже.
— Клетки для ваших покупок не нужны? — крикнул мне Гаврила, пока готовили следующий лот.
— Слишком хороши для них, — небрежно бросил в ответ. — Предпочитаю, чтобы они шли пешком. Ноги у них для этого, кажется, есть.
— Это точно, — рассмеялся он. И смех у него был такой сердечный, теплый — вот что бесило больше всего.
Он искренне наслаждался происходящим.
— Осталось всего три продавца, — сказала Лара с тревогой в голосе. — Мы потратили пять тысяч золотых, значит, у нас осталось… чуть больше шестнадцати тысяч. Как далеко мы с этим зайдем?
— Лара, когда это я говорил, что у меня нет плана? — я уверенно посмотрел ей в глаза. — Руда сама себя не добудет, а золото не потратит. Поэтому расслабься, у нас все под контролем.
— Князь Хряк из Гоблинова Лога, — продолжил аукционист. — Прошу представить товар.
Гоблины отперли большую повозку, выведя из неё группу существ ростом около метра. С маленькими тельцами и огромными ступнями, они едва ли походили на людей.
По толпе пронёсся оживлённый гул.
— Одиннадцать пойманных землероек. Пойманы поодиночке, содержались в хороших условиях.
Кузьма наклонился ко мне.
— Отлично подходят для земледелия. Владыка Незмир владел целым племенем таких на землях, которые теперь наши. Их очень трудно достать.
Землеройки и впрямь отличались от остальных рабов. Больше похожие на животных, чем на людей, они не разговаривали, а рычали друг на друга, мечась по загону. Кажется, они даже не понимали, что происходит.
Это напоминало не работорговлю, а продажу скота.
Кентавры слева от меня тут же зашептались. Переглянулись и Горцы. Даже Гаврила что-то шепнул Лютому.
Я решил в этот раз остаться в стороне, и, о чудо, быстро разгорелась война ставок.
Гаврила и Горцы остались последними участниками после того, как кентавры выбыли. Нервы Горцев окончательно сдали, когда Гаврила сделал последнюю ставку в четырнадцать тысяч золотых за всех одиннадцать.
Это было больше половины моих золотых запасов, а он даже бровью не повел. Он был слишком занят, вычищая грязь из-под ногтей, пока гоблины загоняли землероек обратно в клетки. Закончив, они тихо что-то обсудили.
— Еще лоты, князь Хряк?
Предводитель гоблинов закончил обсуждение со своими спутниками, затем кивнул аукционисту.
Один из гоблинов-охранников подошел к меньшей из двух клеток-повозок и отпер ее.
— Вылезай, гуслярша.
Двое гоблинов выволокли женщину из повозки и толкнули на опущенную платформу. Она споткнулась о край и неуклюже упала, вызвав смех у собравшихся племён.
Женщина поднялась. Передо мной стоял человек — девушка, лет на несколько старше меня, с растрепанными светлыми волосами до плеч и грязным лицом. На ней было нечто похожее на приличный наряд, если не считать дыр и пятен: рваные черные штаны, босые ноги, грязная рубаха с закатанными рукавами под рваным жилетом. Невысокая и хрупкая.
Своим дерзким взглядом она неуловимо напоминала Лизу.
Я бы посочувствовал ей, но, казалось, она не принимала происходящее всерьез. Скорее, считала всё это шуткой.
Она, пошатываясь, встала.
— Что это? Какую песню вам сыграть? Заказывайте любую.
— А ну-ка, исполни «Заткнись и стой смирно», — рявкнул Хряк, и его соплеменники за спиной заржали.
— Информация о лоте? — вмешался аукционист.
— Горластая. На гуслях играет прилично. Всё.
— Начальная ставка?
— Пятьдесят золотых.
Гуслярша фыркнула.
— Пятьдесят? И это всё, чего я стою?
— Ладно, — буркнул Хряк. — Сорок.
Я поднял руку.
— Продано. Похоже, та еще заноза, но я ее беру. Будет кому развлекать моих людей.
Аукционист ударил в колокол. Торги окончены. *Еще одна душа вырвана из лап этих… коммерсантов. Мелочь, а приятно.*
— Сорок золотых? — Гуслярша в шоке перевела взгляд с меня на гоблинов, возвращавшихся к её клетке. — И это всё?
— Интересно, мудрая ли это была покупка, — прошептала Забава.
— Нам нужен гусляр, — пожал я плечами. — От твоего мурлыканья уши вянут. К тому же, не забери мы её, боюсь, гоблины нашли бы этой горлопанке более практичное применение. Например, пустили бы на корм скоту.
Внимание аукциониста переключилось на горцев, а затем на Гаврилу с охранниками.
Гавриле не пришлось подавать знак, так как охранники сами принялись выводить пленников из-за толстых прутьев повозки.
Пленники ковыляли со связанными за спиной руками и скованными лодыжками. Все в одинаковых обносках. Мужчины и женщины, гуманоиды, от людей их отличали только глаза. Всю группу силой загоняли в яму.
Двенадцать человек, втиснутые в одну повозку, сгрудились, стоя почти фалангой. На лицах ни страха, ни мольбы. Только глухая ярость и готовность дорого продать свою жизнь. Этих так просто не сломить.
— Каков характер вашего лота, князь Гаврила?
— Двадцать четыре лучших воина из независимого племени на северо-западе. Двенадцать перед вами, ещё двенадцать в другой повозке. Все, разумеется, доступны для осмотра. Смесь мужчин и женщин. И потенциал для разведения, если подойти к делу с умом.
От последней фразы у меня едва челюсть не отвисла. С умом разводить? Этот урод серьёзно?
Пришлось сделать усилие, чтобы не скривиться. Спокойно, Василий, спокойно. Играем роль.
— Свирепые бойцы, — Гаврила одарил князей самодовольной улыбкой, — хотя и требуют дрессировки в плане верности. Уверен, подходящий хозяин сможет их… сломать.
Мерзкий тип. Такие обычно плохо кончают.
— И с чего начинаются торги?
Внезапно один из воинов вырвался из строя. Его товарищи протестующе закричали, но он уже мчался к лесу. Для такого здоровяка он двигался неправдоподобно быстро.
Дзынь.
Глухой удар.
Болт вонзился точно в затылок беглеца. Тот рухнул на землю, как подрубленный, прямо у кромки леса.
Все взгляды устремились на убийцу — Лютого, главного охранника Гаврилы. Он спокойно закинул арбалет за спину, будто ничего не произошло.
Лара, хоть и была охотницей и отличным лучником, при виде этой сцены крепче стиснула мою руку.
Хм… Лютый, значит. Профессионал, ничего не скажешь. Такому палец в рот не клади, откусит по локоть и не поморщится.
Воины-рабы старались держаться невозмутимо, но было видно, как их потрясла смерть сородича.
Все, кроме их предводителя — того самого, которого Гаврила ударил для примера. Он выглядел таким же взбешённым, как и я.
Гаврила небрежно закатил глаза.
— Боги праведные, почему моё имущество вечно норовит сбежать? Прошу прощения за задержку, аукционист. Хочу изменить лот: двадцать три воина, а не двадцать четыре. Семьсот золотых за каждого, продаются только все вместе.
Аукционист с любопытством приподнял бровь.
— Оптом?
— Как уже сказал, они наиболее эффективны как отряд, а не поодиночке. За исключением того бедолаги, разумеется, — Гаврила кивнул на мёртвого.
По толпе пронёсся смешок. Я же лишь притворялся работорговцем, поэтому не собирался поддерживать их гогот.
— Торги начинаются с шестнадцати тысяч ста золотых! — объявил аукционист. — Последний и самый дорогой лот на сегодня. Есть желающие?
Шестнадцать тысяч сто. Эту сумму я ещё потяну. Правда едва-едва.
Я переглянулся с Забавой и Ларой. Они были моим голосом разума, но в их взглядах читалась уверенная поддержка.
Потратить всё золото, конечно, было не самой разумной затеей, но ставка была двойной: спасти рабов и заполучить воинов для племени.
Я оглядел площадь. Кентавры и гоблины интереса не проявляли — скрестив руки, они лишь качали головами. А вот горцы с любопытством перешёптывались.
Их предводитель, бородатый и обветренный верзила под два метра ростом, что-то пробормотал своим людям и кивнул.
— Да.
Он просто поднял руку.
Наличности, чтобы перебить ставку, у меня не было. И как же теперь поступить?
— Шестнадцать тысяч сто золотых от горцев! — объявил аукционист. — Будут ли ещё ставки?
Кентавры и гоблины дружно покачали головами. Аукционист повернулся ко мне.
— Князь Василий?
Я почувствовал, как пальцы Забавы впились в мою руку. Лара сжала другую.
— Тот ультиматум насчет продажи их оптом, — сказал я, глядя на Гаврилу. — Как насчет того, чтобы отделить того проблемного воина от остальных? Уверен, я бы неплохо справился с его дисциплинированием, и он, вероятно, не оказал бы такого негативного влияния на своих сородичей.
Гаврила на мгновение задумался.
— За премию в тысячу золотых я был бы готов согласиться, если нынешние покупатели не против.
Мы оба посмотрели на Горцев. Их предводитель нахмурился, растягивая последующие мгновения, затем наконец кивнул.
— Продано, — крикнул аукционист, ударяя в колокол. — На этом сегодняшние лоты завершены.
— Что мы делаем? — прошипел мне Кузьма. — Всего одного воина?
— У меня есть план, — понизил я голос. — Но сначала давай уберемся из этого проклятого места.
Две тысячи пятьсот сорок золотых ушли на лешаков и гусляршу. Я велел Богдану и Даниле собрать их позади повозки.
Сам подошёл к Гавриле. Он встретил меня тёплой улыбкой и протянутой рукой. Я пожал её, обменивая тысячу золотых. Как только сделка подтвердилась, Лютый лично передал мне пленного воина.
Гаврила по-свойски положил руку мне на плечо.
— Советов по владениям обычно не даю, но будь с ним строг. Очень склонны к насилию, и они же первыми бунтуют.
— Учту.
Я выдавил улыбку, но мой взгляд зацепился за движение у повозок — воинов вели обратно к Гавриле.